Все нестыковки, имевшиеся у меня ранее на тему сильных и слабых сторон американской армии сразу вставали на свои места. Как оказалось всё крепко завязано в один клубок: оружие, управление боем, да и вообще планирование военных кампаний. И совершенно очевидна чрезвычайно высокая цена такой войны, которую могут позволить себе сами американцы и, пожалуй, больше никто в Старом Мире. А все их действия в рамках блока НАТО по навязыванию такой же системы всем своим партнёрам — всего лишь механизм непрямого и неявного привязывания их к своим ресурсам и подчинения своему влиянию. Ибо сами по себе отдельные члены этого блока оказываются просто несамостоятельны и уже не смогут воевать по–другому. Замкнутый круг получается. А здесь же, в Новом Мире, всё иначе…

— Слушай, — я вдруг резко отвлёкся от своих мыслей и снова обратился с вопросами к Смиту, — здесь же нет американской армии и нет всего того, что ей полагается для правильного ведения войны. Почему же тогда используется то же оружие, что и там? Неужели не нашлось чего–то лучшего?

— Это скорее в силу инерции, — ответил он, с явным одобрением сделанного мной вывода. — Орден ведь американский, хоть и пытается выглядеть интернациональным. Вот они по традиции и переняли всё что могли из американской армии, вместе с оружием, солдатами и даже командирами. Я до того, как здесь очутиться, пять лет там отслужил. Служил бы и дальше, но не очень повезло с командованием. Кстати, в местной Америке в гораздо большей чести именно русское оружие, те же АК-101 под 5,56 патрон. Но орденское начальство не переубедишь перейти на него, можно даже не пытаться.

— Тебе самому оно как? Не думаю, что ты для себя не примеривался, — а мой взгляд отметил, что якобы скучающий техник внимательно прислушивается к нашей беседе не подавая виду.

— У меня есть личный АКМ из трофеев, — признался Смит. — Когда не по службе оказываюсь за охраняемой территорией, обычно беру его. В здешних условиях больший калибр лучше, особенно против зверья.

— Что–то ты его сюда с собой не захватил, а со служебным карабином припёрся? — Решил его немного уязвить, а то читает мне тут лекции о превосходстве американского оружия, понимаешь.

— Есть отличие в патронах, — тот лишь покачал головой, с заметной хитрой улыбкой на губах. — Одни собственные, за свои деньги купленные, а другие бесплатно по службе выданы для тренировок личного состава.

— Да, существенная разница, тут точно не поспоришь, — я громко рассмеялся, оценив весомость представленного аргумента.

Отложив вычищенную винтовку, снова полез в сумку и извлёк оттуда точно такую же сестру–близняшку этой. Разве вместо штатной ручки–переноски на верхней планке был установлен прицел–коллиматор ACOG. С такими прицелами я раньше не сталкивался, и долго искал где у него пряталась кнопка включения подсветки. Смит же, наблюдая за моими действиями только тихо хихикал.

— Повезло тебе с этой игрушкой, редкий и дорогой прицел, — прервал он мои нелепые поиски. — И не ищи в нём батареек, он пассивный. Там оптоволокно и люминофор, днём от внешнего света работает, а на ночь накапливает и подсвечивает.

Не вычищая винтовки, набил магазин патронами и стал ловить очередную ростовую мишень в сетку прицела. Отстрелявшись, решил оставить прицел себе в любом случае, хотя особого преимущества на стометровке по сравнению со штатной прицельной планкой для меня не нашлось, а дополнительные почти полкило веса скорее окажутся лишними. После стрельбы отсоединив и отложив понравившийся прицел в сторону, вычистил и вторую винтовку, после чего извлёк из сумки очередной трофейный ствол. Это уже совсем другое оружие, снайперское, оплетённое светлой маскировочной лентой. Тоже под натовский стандарт, но уже под 7,62Х51, немецкий полуавтомат Hekler & Koch HK SR9T. Прицелы к ней остались у меня в номере, как и магазины с патронами, которые я забыл взять. Однако к ней примкнут недобитый маленький магазин на пять патронов, так что два выстрела я из неё сделал. Отдача оказалась весьма чувствительной, хотя и сам патрон неслабый, сильнее чем с привычным мне карабином СКС. Зато приклад регулировался, позволяя подстроиться под наиболее удобное положение для стрельбы. Вот с такой винтовкой можно и на охоту пойти, снайпера из меня не получится, если только учить с применением палки кто возьмётся, но с полукилометра прямого выстрела точно не промахнусь. Дальше — надо привыкнуть к оружию и к патронам. Снайпер ведь это не только стрельба, это ещё и куча всяких специфических знаний, которыми я не обладаю. Находить удобные для стрельбы места, незаметно выдвигаться на позицию, маскироваться и долго лежать или сидеть неподвижно умею, на охоте не раз приходилось подолгу высиживать осторожного зверя. Но одно дело охота на животных, а другое дело стрельба в людей, которые могут вполне подозревать, что на них ведётся охота. Здесь я пока полный ноль, хотя свой счёт уже открыл. Просто не стоит преувеличивать свои силы и возможности, можно и нарваться по глупости.

Решил перебрать винтовку, но сразу же отложил это дело до лучших времён. Её внутреннее устройство было мне совершенно незнакомо, Смит тоже ничем не мог помочь, а потому просто заглянув в ствольную коробку, решил сначала найти инструкцию, очень не хочется что–то потерять или сломать. В сумке оставались ещё пистолеты, но я их проигнорировал. Так как в другой сумке меня ожидало что–то более интересное, вернее более привычное. Уж знакомые очертания «Калаша» трудно не узнать, несмотря ни на какой тюннинг. На свет появилось нечто с камуфлированными пятнами и узнаваемыми очертаниями. Вроде «Калаш», а вроде как и нет. Приклад телескопический с двумя направляющими, скользящими в пазах, идущих вдоль корпуса, с пластиковым обрезиненным подпятником сзади, пистолетная рукоятка непривычно далеко отклонена назад, газоотводная трубка подозрительно длинновата. Переключатель режимов огня в виде небольшого флажка справа над пистолетной рукояткой почти как на некоторых буржуйских стволах, да ещё с четырьмя положениями. Съёмный пламегаситель сложной формы. Плотно прилегающая крышка ствольной коробки открывается не кнопкой в заднике возвратной пружины, а специальным рычажком. Сидит крепко, хоть планки под западные прицельные приспособления монтируй. Под крышкой какая–то дополнительная конструкция, нарушающая знакомые очертания затворной рамы «Калашникова». Да, это уже не «Калаш», это что–то другое, сделанное на его основе. Я такую картинку где–то в интернете видел, то ли экспериментальный то ли экспортный образец. Смит стоит рядом и внимательно сморит, как я разбираю это непонятное чудо. Разбирается, кстати, вполне интуитивно понятно, всё же в основу взята привычная конструкция «Калаша». Судя по всему, то, что я вижу в механизме, называется «сбалансированной автоматикой», где–то про это читал, не помню. Внимательно осматриваю разобранный автомат и нахожу невзрачную маркировку замазанную камуфляжной краской «АЕК-973С». Вот, значит, как это чудо называется. Ладно, попробуем собрать его обратно. Полную разборку пока делать не буду, там наверняка есть свои сложности, не в условиях стрельбища с ними разбираться. Собираю автомат, ставлю на место крышку ствольной коробки. Что же, пришло время проверить, ради чего там столько всего наворотили в механизме.

По одиночным выстрелам никаких отличий от АКМ. Хотя эргономика оружия более продумана. Даже такая, отклонённая назад пистолетная рукоятка позволяет быстрее ловить цель, всего лишь небольшое изменение положения правой руки и подключается «указательный рефлекс», как на охотничьем ружье. Переключаю флажок управления огнём в положение «А» — то есть «автомат». Вот оно где появляется разительное отличие от «Калаша»! Ствол совсем не задирается вверх, автомат жестко упирается прикладом в плечо, как бы вдавливаясь в него и прилипая к нему. Даже при калибре 7,62 кучность попаданий получилась не хуже, чем у отстрелянной ранее М16. И у неё по сравнению с АЕК-ом нет никаких шансов, хотя бы из–за калибра и длины. Так, тут ещё есть одно положение переводчика огня «ГР». Непонятно. Так, это оказывается отсечка очереди в три патрона. Мне как бы и не надо, сам могу нужный момент ловить, но совсем не лишняя опция. Смит стоит рядом, сморит и о уже чём–то всерьёз задумался.