— Бр, — пробормотал он невнятно и подтолкнул Силимэри пальцем к ладони.

Он поднял ее высоко над головами воинов и недоверчиво посмотрел ей в глаза.

— Прикажите ему поставить ее на землю, — крикнул Уилбер, нахмурив брови, — немедленно!

Все резко засуетились, но ни Силимэри, ни великан Барни на них не обращали внимания.  Силимэри коснулась его, погладив по щеке. Он закатил глаза и замурлыкал как котенок.

— Как твой зуб? Не болит?

— Бр-бр, Си-бр-ли-бр…

— Т-ссс. Ты узнал меня даже в этом маскарадном костюме? — спросила Силимэри, не прекращая его гладить по щеке.

— Бр, — ответил великан и хотел что-то еще сказать, но Силимэри коснулась рукой его губ, запрещая говорить.

— Никто не должен знать, кто я, — прошептала она, убедительно глядя ему в глаза. — Если ты все понял, кивни и верни меня на место.

Тирно грозно кричал на непонятном языке, требуя от великана отпустить эльфийку.

— Бр, — кивнул Барни и плавно опустил Силимэри на землю.

— Хороший великан, — она погладила его по указательному пальцу и мысленно попросила уйти, сосредоточившись на древнем заклинании, которое ей никогда не нравилось.

Тирно все еще надрывал горло, а великан послушно развернулся и потопал прочь.

— Мы просим прощения, — заговорил Мапар, — надеюсь, Барни не слишком крепко вас сжимал в своих костлявых лапах?

— Не беспокойтесь: Барни не сделал мне больно.

Эльфы успокоились, а Уилбер гордо поднял подбородок:

— Великан не устоял перед эльфийскими чарами! — сделал он вывод.

Все засмеялись: и эльфы, и гоблины.

Вскоре Тирно с Мапаром повели пятерых эльфов в конференц-палату. Силимэри держалась ближе к Ностие. Эта блондинка с цветком в волосах, раскрыв рот, любовалась  роскошными перилами и гладкими стенами на лестничной площадке, а когда они вышли в длинный коридор с высоченными потолками и хрустальными люстрами, она будто потеряла дар речи от восторга. Уилбер, Арквено и Питьюон тоже блуждали глазами и по люстрам, дорогим ламбрекенам и живописи в золотых рамах, а Силимэри роскошь ничуть не удивляла, но ей приятно было наблюдать, какое впечатление она производит на эльфов-воинов.

Тирно постучал в белую дверь и, не дожидаясь ответа, распахнул ее перед эльфами, приглашая войти:

 — Проходите, — перевел Мапар, — ждут только вас.

Посредине уютного квадратного зала с двумя окнами с видом на зеленую лужайку стоял круглый белый лакированный стол с букетами нежных лиловых цветов. Развалившись в кресле, сидел глава клана гоблинов южного полуострова Орошайо — Екайлиброч II, всемогущий шаман в третьем поколении. Спиной к окнам сидели пятеро восточных воинов. Их лица невозможно было рассмотреть с ходу, но по фигурам сразу стало очевидным, что все они сильные и крепкие горячие мужчины. Семь кресел пустовали: они предназначались эльфам, переводчику и Тирно — правой руке правителя.

Екайлиброч II выглядел подавленно: густые седые брови, как у филина, нависали над впалыми глазами, нос повис крючком, и перевернутая улыбка отражала мрачное настроение. Золотая корона с рубинами упиралась в его острые торчащие в разные стороны уши, и правитель немного походил на акулу-молот, как показалось Силимэри. Красная мантия с белым воротником в черных пятнышках укрывала широкие плечи. Торс, как подобает гоблинам-воинам, был открыт, лишь кобура на широком кожаном ремне висела на нем. Ни амулетов, ни медалей, никаких украшений. Екайлиброч II сжимал в левой руке мощную дубинку острыми шипами и красным набалдашником в виде россыпи кристаллов. Правая рука в спокойном состоянии лежала на подлокотнике.

При виде союзников Екайлиброч II поднялся с кресла и хмуро бормотал себе под нос, как могло показаться, всякие несуразицы.

— Екайлиброч II рад вас видеть, смелые воины Империи Эльфов, — переводил Мапар, — присаживайтесь и чувствуйте себя, как дома. — Он занял место напротив правителя, Тирно рядом с правителем, а эльфы между ними.

Силимэри стало неимоверно жарко. В помещении было душно, к тому же она проголодалась, и в животе предательски заурчало. Ей показалось, что на нее все смотрят, и от этого ее щеки еще сильнее запылали. Она скромно присела за стол и опустила глаза, избегая встречных взглядов.

Напротив сидели пятеро восточных воинов. Все, как на подбор, статные и воинственные, загадочные и такие привлекательные, что на них хотелось смотреть, не отводя глаз. Они были в национальных костюмах. Зеленые кебаи закрывали спину, плечи и накаченные руки. Грудь и живот с кубиками пресса — открыты. На левой руке поручи в виде золотого плетения, на правой — боевые, имитирующие хвост скорпиона. Воины носили маски из шелковой ткани, прикрывающие нос и щеки. Подбородок и губы были на виду, как и глаза и лбы, украшенные полоской бус из золотистого жемчуга. Волосы восточных воинов были собраны на затылке в хвост и переплетены по всей длине бусами.

— Орошайо снова угрожают степные варвары, — переводил Мапар речь Екайлиброча II по предложению сначала на эльфийский, потом на восточный. — Их наглости и вероломству нет предела. Они сожгли две деревни и обосновали лагерь в кокосовом лесу, захватили шахту самоцветов, лесопилку и кузницу мифриловых доспехов. Жители южных районов бояться выходить на улицу, потому что воины Мелдона беспрепятственно грабят и убивают всех, кто встанет на их пути. Екайлиброч II не смог с ними справиться и поэтому попросил помощи у союзников. Он рассчитывал напасть на врага совместно тремя войсками. По его задумке войско эльфов должна была возглавить госпожа Силимэри Вендинэ из Бравур-ле-Роз, но как стало известно сегодня утром, Силимэри Вендинэ мертва и император Эруанфалони Великий поручил возглавить войско Уилберу…

Силимэри заметила, как оживился восточный воин, сидящий прямо напротив ее. Ей показалось, что он вздрогнул при упоминании ее имени, и она пристально всмотрелась в его черты. То, что он из Империи Восточных Песков уже наталкивало на мысли об Иглесиасе, но когда воин встал из-за стола, после того, как Мапар перевел последнее предложение на его язык, она поняла, что это и есть Иглесиас. Он был потрясен новостью о ее смерти.

Ни Силимэри, ни Иглесиас не знали, что им суждено будет встретиться на полуострове.

Иглесиас выбежал в коридор, ничего не объясняя, Силимэри почувствовала, что сейчас потеряет сознание, если не покинет конференц-палату, и тоже встала из-за стола.

— Простите, я неважно себя чувствую, — произнесла она взволнованно, — мне нужно выйти на свежий воздух.

Не обращая внимания на возмущение Екайлиброч II, она побежала следом за восточным воином. — Неужели мир так тесен?!

Он стоял у распахнутого окна в вестибюле,  сжимая в руке снятую шелковую маску, и смотрел куда-то вдаль отрешенным взглядом.

Силимэри встала у него за спиной, боясь прикоснуться к его плечам. Тишину нарушало тяжелое сбитое дыхание. От волнения дрожали коленки и голос:

— Иглесиас? — спросила она осторожно. — Это ты?

Он медленно оглянулся, их взгляды пересеклись.

— Ми се знамо (Мы знакомы)? — произнес он очень быстро, и Силимэри совершенно ничего не поняла.

Она стояла неподвижно, как кукла, и только дыхание выдавало степень ее волнения:

— Как же с тобой разговаривать, если мы говорим на разных языках? — отчаянно произнесла она, утопая в его серо-голубых красивых глазах.

— Ја ћу бити веома захвалан за вас ако ме оставите на миру, изгубио сам своју девојку и не говори. То је значило превише за мене (Я буду вам очень признателен, если вы оставите меня одного: я потерял любимую девушку и не настроен на разговоры. Она значила для меня слишком много), — в его глазах скопились слезы, и он отвернулся.

— Ты на фотографии в «Фасябуке» не такой, как в жизни, — Силимэри с трепетом коснулась его плеча. — Еще привлекательнее. Вот уж не думала, что наша встреча произойдет так быстро. — Говорила она, не скрывая радости.