Иглесиас взял в руки мокрое полотенце и нежными поглаживающими движениями омыл ее руки. Каждый пальчик, ладони, запястья, предплечья. Он прикоснулся горячими губами к тонким запястьям и жадно целовал, покрывая длительными влажными звучными поцелуями, заводившими их обоих. В их глазах горели языки пламени всесильной захватывающей страсти. Он медленно расстегнул молнию на одном сапоге и стянул его со стройной ноги, потом снял второй сапог, и принялся омывать ее ноги над тазом, нежно массируя и поглаживая гладкую кожу. Было щекотно, но так приятно. У Силимэри от всплеска эмоций усталость как рукой сняло, и желание спать внезапно улетучилось. Она приподнялась на мягкой постели и подтянула ноги к себе, приняв сексуальную позу.

— Где же ты был двадцать весен назад, мой восточный падишах? Почему судьба так долго играла снами в игры?

— Желео сам да те упознам раније и прошлост не можемо променити, али можемо да градимо нашу будуност. Ти и ја. Заједно заувек (Я хотел бы встретиться с тобой раньше, но мы не можем изменить прошлое, зато мы можем построить наше будущее. Ты и я. Вместе навсегда). — Иглесиас говорил медленно, и Силимэри смогла расшифровать его ответ.

— Ты и я! Звучит романтично.

В глазах Иглесиас мелькнул огонек страсти:

— Знам да сада није време, али сам стварно желим да те пољубим (Я знаю, что сейчас не самое подходящее время, но я безумно хочу поцеловать тебя).

— Погаси свет, — прошептала она на ушко и коснулась языком мочки его уха, оставив влажный след от поцелуя.

Иглесиас на миг онемел. Он засомневался, правильно ли он понял ее просьбу, но сделал так, как она велела. Сердце выскакивало из груди, и дыхание выдавало неистовое влечение.

— Волим те, најлепши цвете мој (Люблю тебя, мой прекраснейший цветок).

— Волим те! — ответила Силимэри и почувствовала, как тепло разливается по всему ее истосковавшемуся по ласке телу. Свирепый ураган необыкновенно восторженных чувств захлестнул ее. Это было и счастье, и надежда, и, конечно же, любовь: неожиданная, но желанная, грешная, безрассудная, но радостная и сладкая, как цветочный нектар из майских цветов.  

Она слышала, как дыхание  Иглесиаса участилось. Его будоражили те же мысли, что и ее. «Я сошла с ума: порядочные эльфийки так себя не ведут» — подумала она вдруг, но притяжение уже невозможно было остановить.

— Хиљаду пољубаца за моју девојчицу (Тысяча поцелуев для моей девушки), — Иглесиаса опустился на колени и, взяв ее за руку, неистово целовал сантиметр за сантиметром.

Силимэри, не вспоминая о плече, словно то была ерундовая царапина, тоже встала перед ним на колени. Их руки сжались в крепкий замок, и губы были так близко, что жаркое дыхание Иглесиаса обжигало ей щеку.

— Иглесиас, ты напомнил мне, как это прекрасно любить. Рядом с тобой я забываю обо всем на свете, и даже то, что еще вчера считала большой проблемой, сегодня кажется не столь существенным. Ты моя красная звездочка, упавшая с неба!

— Ja те желим (Я хочу тебя) — Иглесиас охватил обеими ладонями ее пылающие щеки и поцеловал в приоткрытые губы.

Их поцелуй был долгим, но ни Иглесиас, ни Силимэри не торопились идти дальше на поводу у своих желаний. Хотя Иглесиасу и не терпелось притронуться к ее упругой груди, но он испытывал некую неловкость, словно до этой ночи у него не было сексуального опыта, и он лишь страстно гладил Силимэри по спине, ощущая сладкий вкус поцелуя. Он жадно припал к податливым губам и сорвал с них легкий стон удовольствия. Не останавливаясь, он целовал ее мягкие губы, ощущая, как в нем закипает кровь. Его захлестнуло нестерпимое желание слиться с ней, но ему хотелось бы, чтобы их первая ночь любви прошла в другой — более приятной романтической остановке: в тишине при зажженных свечах и с лепестками роз на постели. Но воспротивится желанию и остановится ни он, ни она не могли.

Силимэри, утратив одним махом все свои принципы, мурлыкала в его робких руках, как довольная кошка, и не думала ни о чем, кроме его умопомрачительных поцелуев.

— Ти си моја цица маца (Ты моя кошечка), — шептал Иглесиас.

— Продолжай, говори, — Силимэри подставила шею для поцелуев, — твой голос сводит меня с ума.

Голос Силимэри действовал на Иглесиаса точно также. Им овладело безумное желание насладиться ее телом, целовать грудь, ласкать живот, описывать круги языком вокруг пупка и припасть губами к ее жемчужине, чтобы попробовать на вкус сок ее страсти, но он медлил.

— Од сада си само моја, и ja нe дам ником да те дира (Отныне ты только моя, и я никому не позволю прикасаться к тебе).

— Я люблю тебя, Иглесиас. Когда мы встретились, то я поняла, что ты тот человек, которого я ждала всю жизнь

— Ти си моја девојка (Ты моя девушка)!

Они стояли на коленях, шепча друг другу нежные слова в промежутках между жаркими поцелуями, так и не решаясь сбросить с себя одежды и воплотить в реальность свои эротические мечты.

За натянутой тканью палатки усилился шум, на который ранее они не обращали никакого внимания, и Иглесиас, еще раз припав к ее запястьям, покрыл их поцелуями и прошептал, что ему нужно посмотреть, что там происходит. Силимэри предугадывала то, что он может ей сказать, и ей это нравилось.

К берегу озера пришли остатки от армии Екайлиброча, он сам и его переводчик Мапар. Все были изрядно потрепаны, взвинчены и переутомлены до состояния апатии, выражающейся погасшим взглядом и скованными размерными телодвижениями. Екайлиброч, на правах главы, объявил о неотложном созыве совета представителей союзников, и Мапар по долгу службы донес его пожелание собравшимся на берегу.

Иглесиас разведал обстановку и ту же минуту вернулся к Силимэри.

— Екаилиброцх сазвати састанак (Екайлиброч созывает собрание), — сказал он немного расстроено. — Ты пойдешь или попытаешься уснуть? Тебе не мешало бы хорошенько выспаться.

— Я не совсем понимаю, что ты говоришь: напиши, — она дотянулась к своему плащу и, нащупав ППП, вытащила его, но тут же на ее лице появилось досадное выражение. Экран ППП засветился белым светом, и трещины в виде серой объемной паутины говорили, что он уже не включится. — Он разбился.

— Може бити одбачен (Его можно выбросить), — Иглесиас взял его из рук Силимэри и, повертев, отложил в сторону. Он достал свой компактный ППП, присел рядом и, ловко постукивая пальцами по электронной клавиатуре, набрал текст в окошке переводчика.

Силимэри прочла то, что он хотел ей сказать, и решительно заявила, что собрание не пропустит.

Вдвоем они вышли из палатки, держась за руки. На Силимэри вновь были сапоги, и плащ, скрывающий перевязанную рану. Свежий ветер обдувал раскрасневшееся лицо. Становилось прохладно. Силимэри взглянула на небо. Сквозь облака прокрадывался серебряный лунный свет, ярко горели далекие звезды, все также отражались в зеркальной глади вместе с оранжевыми огнями разожженных костров.

Екайлиброч сидел на высоком деревянном троне, расставив руки, и читал длинную петицию, чередуясь с Мапаром.

— Полуостров Орошайо, который так яростно пытались завоевать степные варвары, сегодня громко заявил всему миру, что этому никогда не бывать. Благодаря отважным отрядам союзников нам удалось отвоевать свои предприятия у врага, и Екайлиброч второй хочет, чтобы каждый из вас знал, что каждого храброго воина ждет орден славы и денежное вознаграждение.

Бойцы торжествовали.

Уилбер Камеруон, Арквено, Питьюон, Ностиа и гоблин-убийца Тирно стояли по правую сторону от Екайлиброча, по левую — Мапар и четверо восточных воинов в отличительных костюмах. Силимэри и Иглесиас остановились на почтительном расстоянии от короля полуострова, бок о бок с другими воинами — эльфами, восточниками и гоблинами.

— Варвары не ожидали такого сопротивления, — переводил Мапар, — мы застали их врасплох, заставили задуматься и возможно даже пожалеть, что они отважились напасть на наши земли. Екайлиброч проинформирован о ваших успехах, о взятии в плен двух главарей и уничтожении всех до единого воина вблизи деревни Фидаинс, лесопилки, дока и шахты самоцветов. Удалось также отвоевать и кузницу мифриловых доспехов, но ценой этому послужили сотни смертей храбрых и отважных гоблинов. Степные варвары — достойный противник, но мы справимся. Екайлиброч уверен в победе и выражает вам свою благодарность за вклад в общее дело. Вместе мы спасем Орошайо от завоевателей!