— И будет повешен за шею высоко и быстро, и останется висеть, пока жизнь не покинет его тело…

Себастин вздрогнул и проснулся. На мгновение он обрадовался, но отдавшаяся в связанных руках боль сразу вернула его к реальности. И реальности настолько мрачной, что даже ненадолго забывшись, он и во сне увидел суд и приговор.

В полумраке что-то зашевелилось. Себастин пригляделся. Уже начинало светать и из крошечных окошек под потолком тянулись лучи призрачного утреннего света. В одном из них проступала женская фигура, выступившая из-за густо обросших пылью бочек. Она показалась ему похожей на кухарку покойного волшебника.

Он шмыгнул носом, пытаясь втянуть повисшую каплю. В других обстоятельствах ординатор не удержался бы посетовать на разыгравшуюся простуду, но сейчас ему было не до этого.

Фигура в луче света вздрогнула и чуть попятилась.

— Это ты, Труда? — сипло произнес ординатор.

Фигура кивнула.

— Навестить смертника пришла? — он закашлялся.

— Я не хотела… Мне честное слово очень жаль. Я не могла говорить против них. Они все так хотели, чтобы… чтобы все было просто…

— И чтобы сделать им приятное, ты отправила меня на виселицу?

Девушка всхлипнула.

— Простите меня. Пожалуйста.

— Нет уж. Я тебе еще и по ночам являться буду, — мрачно пообещал ординатор.

— Не надо, пожалуйста! — в голосе девушки послышался неподдельный испуг, — я не хотела… Такой молодой и на виселицу. Но я ничего не могла сделать! Простите меня, пожалуйста.

Себастин на мгновение задумался.

— Я, конечно, мог бы и простить, но… Тебе было сложно на суде сказать правду?

— Я… Я не знаю. Это ведь вы старика убили, правда?

— Ну подумай сама, что я делал когда ты вошла? Вспомни.

— Я точно не помню… я очень испугалась. Кажется, на полу лежали… у стола.

— Правильно. Я лежал без сознания. А теперь подумай, ты же умная девушка, почему я там лежал? Неужели зарезав мага, я так переволновался, что сознание потерял?

Девушка неуверенно покачала головой.

— Так вот лежал я потому, что настоящий убийца меня по голове ударил.

— Настоящий убийца? — девушка удивленно раскрыла глаза, — но кто? Почему?

— Вот это я и должен выяснить… Но не смогу, потому что утром меня повесят. А преступник останется на свободе.

— Я спрашивала у господина судьи можно ли вас помиловать, но он так на меня посмотрел…

Себастин еще раз бросил взгляд на растерянную кухарку. Несмотря на простуду и усталость в его голове уже созрел план.

— Как честная девушка, ты должна помочь найти истинного преступника. Это твой долг.

Труда задумчиво потерла нос кулачком.

— Но я не могу ничего сделать… Да никто и не поверит.

Себастин обольстительно улыбнулся.

— Ты же не хочешь, чтобы невинный человек погиб по твоей вине?

Она замотала головой.

— Тогда помоги мне, пожалуйста.

— Но как? — в ее голосе зазвучали трагические нотки.

— Ну не знаю… — Себастин задумчиво возвел глаза к потолку, — я, конечно же, не могу просить тебя развязать мои путы…

Он скосил взгляд на девушку. Та в нерешительности теребила подол фартука.

— Нет, как я могу просить о подобном одолжении совершенно незнакомую мне девушку? Забудь и оставь меня во власти моей судьбы, добрая Труда.

На секунду он даже испугался, не поймет ли она его буквально.

Но девушка лишь растерянно кусала губы, нервно перебирая пальцами накрахмаленную ткань.

— Если бы я был свободен, я смог бы восстановить справедливость, но увы. Невинный погибнет на виселице, а старый волшебник так и останется неотмщенным. Как иногда несправедлива бывает жизнь.

Он горестно вздохнул и трагически поник головой.

— "Ты начинаешь переигрывать" — подумал Себастин про себя.

— Я… я могу вас развязать, — едва слышно прошептала Труда.

— Нет, я не должен требовать от вас подобной жертвы! — воскликнул Себастин, — это означало бы злоупотребить вашей добротой и благородством!

Она зарделась.

— Но если вы все же решитесь, — быстро добавил ординатор, — то лучше всего будет начать с узла на руках…

После суток в веревках пальцы едва гнулись, и развязывать ноги тоже пришлось Труде.

Не без труда Себастин проковылял к выходу из подвала. Его, как он и ожидал, никто и не пытался охранять.

— Стена позади ратуши немного обвалилась, — прошептала Труда, — там не очень высоко.

Она с надеждой посмотрела на ординатора.

— Вы же не будете ко мне по ночам приходить?

— Призраком не буду точно, — заверил ее Себастин, — а во плоти, как сама захочешь…

Она молча потупилась.

— Ты очень хорошая девушка, Труда, — неожиданно серьезным тоном произнес он, — и ты поступила абсолютно правильно.

Он взял ее за плечи привлек к себе. Наклонился и поцеловал замершую девушку в губы.

— Ничего не бойся, когда-нибудь я вернусь и заберу тебя отсюда…

Уртицию Мольфи застала во дворе. На графине было строгое бархатное черное платье с черной же атласной тесьмой и темно-зеленый дорожный плащ с капюшоном.

— Нас уже ждут, — коротко произнесла Уртиция, — идём.

Мольфи накинула такой же плащ, только пепельно-серый, и зашагала в сторону конюшни.

Всклокоченный Лотакинт моргнул совиными глазами.

— Ваше сиятельство, за стенами замка может быть опасно!

— Не бойся, Лато, нас будут сопровождать капитан Иган и кавалер Родгар. Этого более чем достаточно, чтобы отогнать волков и разбойников…

Мольфи нервно прикусила губу. Она не так боялась волков и разбойников, как предстоящей верховой поездки. Выросшей в городе ей не слишком часто приходилось вообще куда-то ездить. А тем более верхом.

— Поедешь вон на той кобыле, — указала графиня.

— А она спокойная? — испуганно вырвалось у Мольфи.

Уртиция внимательно посмотрела на горничную.

— Ты когда-нибудь в жизни верхом ездила?

— Я… ваше сиятельство… да. Один раз. В детстве…

Уртиция звонко расхохоталась.

— Что так рассмешило молодую госпожу? — поинтересовался вошедший в конюшню Румпль.

— У нас неожиданная проблема, — все еще смеясь, ответила Уртиция, — оказывается, Мольфи не умеет ездить верхом.

— То-то я смотрю на ней лица нет, — улыбнулся Румпль, — вон в том углу стоит мой на редкость смирный мул. Полагаю, он вполне подойдет нашей спутнице. А я могу поехать на предназначавшейся ей кобыле.

Дождь этим утром решил для разнообразия прекратиться. Но все равно было сыро, и в воздухе зависла неприятная морось. От нее одежда быстро сырела и мокла ничуть не хуже, чем под дождем. Плюс ко всему из-под копыт летели мелкие брызги грязи, остававшиеся на плащах бурыми крапинками. Поросенок, навьюченный в мешке на шедшего в хвосте второго мула, нервно повизгивал.

Когда они пересекли окружавшую замок равнину и въехали в лес, Мольфи слегка занервничала. Несмотря на присутствие Игана и Родгара волков она боялась. Тем не менее, ехавший во главе отряда Румпль был невозмутим и спокоен. Это придало ей уверенности, беспокойство улеглось, и она начала с любопытством осматриваться. Они ехали старой, едва заметной, тропой, замысловато извивавшейся среди невысоких, густо заросших вековыми деревьями, холмов. Пахло грибами и сыростью, на голову постоянно капало с веток. Время шло уже к полудню, но серая облачная пелена надежно укрывала землю от солнечных лучей. Волки не появлялись, и лишь чавканье грязи под копытами да нервные взвизги поросенка громко отдавались в стоячем воздухе.

Вдруг Мольфи осознала, что снова начала бояться. Причем даже не смогла понять, чего именно. Ей просто стало очень неуютно и захотелось вернуться. И это чувство показалось ей знакомым. Она вспомнила свое летнее приключение в лесу и странный камень. Мольфи закрыла глаза, и почти сразу различила то же самое призрачное свечение. Открыв глаза, она огляделась. Капитан Иган явно нервничал, Уртиция, как ей показалось, тоже немного побледнела. Румпль и Родгар, наоборот, оставались невозмутимы. Поросенок, вроде бы немного успокоившийся, тоже задергался в своем мешке и начал пронзительно визжать.