Караван снова остановился.

— Что? Опять?!

Предводитель опустил флягу и его глаза потухли. Орелий высунулся с передка фургона и посмотрел вдоль колонны. На головах окружавших караван всадников тускло поблескивали каски. Но плащи у этих были зелёные.

Орелий ухватил слезавшего с козел мусталийца за руку.

— Им нужна не девочка. Им нужен я. Я не хочу, чтобы из-за меня вас всех перебили… Я устал бегать и прятаться. Два человека уже погибли, а третий при смерти. Скажите им, что ничего про меня не знали…

— Да я и не знаю, — растерянно пробормотал мусталиец.

Орелий вскочил на шедшего рядом с фургоном коня.

— Если останусь жив, верну…

Он развернулся и поскакал вглубь леса.

Кто-то из мусталийцев бросился за ним, но предводитель жестом остановил его. Мимо них, разбрызгивая копытами дорожную грязь, промчалась погоня.

Конь был хорош и Орелий легко оторвался от преследователей. Дело портило то, что он не знал дороги и моментально потерял направление. Какое-то время он держался петлявшего среди холмов ручья, надеясь, что низина скроет его от глаз погони, а вода размоет отпечатки копыт. Затем выбрался на береговой склон. Лес поредел и раздался пожухлой луговиной. За ней местность уходила слегка вниз и выравнивалась. Горы остались позади.

— Здесь должны быть дороги, — пробормотал Орелий, обращаясь не то к коню, не то сам к себе, — а все дороги в этих местах ведут в Серениссу…

Приглядевшись, он различил белевший на краю луговины домик.

— А вот и есть у кого дорогу спросить.

Он направил коня к жилью. Опрятный домик с тщательно выбеленными стенами и невысокой соломенной крышей выглядел достаточно гостеприимно. Даже собака встретила его не лаем, а лишь пристальным взглядом грустных карих глаз.

— Есть кто живой?

Из двери выглянуло румяное лицо.

— Да, ваша светлость. Охотиться изволите?

— Нет, я немного заплутал…

Орелию показалось, что на румяном лице появилось облегчение.

— Не покажешь ли мне дорогу, добрый человек? — поинтересовался Орелий.

— Конечно, конечно, — радостно воскликнул хозяин, по-прежнему оставаясь за дверью, — а куда ваша милость изволит ехать?

— В Серениссу…

— Так далеко?

— Ты позволишь напиться? — спросил Орелий.

— Э-э-э… воды… значит. Да, конечно.

Лицо скрылось в доме.

Орелий спрыгнул на землю, набросил повод на коновязь, и подошёл ближе к двери. Она распахнулась, и на пороге показался радушный хозяин с кувшином воды. За ним из дома потянул густой запах копчёного мяса. У Орелия явственно забурчало в животе.

Он взял кувшин и сделал несколько глотков.

— Готовитесь к зиме? — поинтересовался он, возвращая кувшин.

— Ась? — на румяном лице хозяина нервно дрогнула жилка.

— Мясо, говорю, на зиму коптите, — уточнил Орелий.

— Какое мясо? Где мясо? Нет у нас никакого мяса… — хозяин повертел в руках полупустой кувшин и оглядел безлюдную луговину за спиной Орелия.

— Так дорогу-то покажете? — спросил тот.

— А? Дорогу… Покажу, как не показать.

Хозяин ещё раз взвесил в руках глиняный кувшин.

Орелий повернулся к коновязи, перед его глазами что-то сверкнуло, а потом сразу наступила темнота.

Сознание вернулось не сразу, и он долго не мог понять, где находится и отчего не может пошевелиться. Постепенно он вспомнил разговор с румяным хозяином и сообразил, что лежит связанный где-то на сеновале. За стеной шла суетливая работа, и оттуда доносились обрывки разговора.

— Поторапливайся…

— Да не гони, ты.

— А как егеря нагрянут? Сам знаешь, разговор у них короткий… А у меня жена, дети.

— У всех дети…

— Тогда заткнись и грузи, пока они сиротами не остались.

— Принесло его на нашу голову… Почитай уж всё почти закоптили. Не выбрасывать же?

— А что делать?

— Почти ж готово!

— А, ладно, грузи и эти. Авось кабатчик возьмёт. В суп оно самое то…

— А это куда?

— Шкуры? Сверху брось. И рога не забудь… У меня на них покупатель есть.

— А этого… Так оставим?

— Не годится. Надо с ним что-то сделать…

— Но ты же не…

— А у нас есть другой выход?

— Только не в моём доме! Привидений мне тут ещё не хватало…

— Ладно, не кипятись. Сделаем всё в лучшем виде.

Поняв, что ему не развязаться, Орелий вздохнул и уставился в дощатый потолок. Хорошо, что хотя бы случайные люди не пострадают. Хотя. Если тот человек в чёрном решит, что мусталийцы его всё-таки обманули… Он вздрогнул. Не надо было так метаться. Эгоистичный болван. Он бежал, бросив остальных тому на растерзание. И сам попал в дурацкую ловушку. Поделом… Лишь бы мусталийцу удалось отговориться. Язык у него хорошо подвешен. Может и выпутается. А может и нет. Он заскрипел зубами и ещё раз попытался развязаться.

Безуспешно. Немного подёргавшись, он снова затих. Ему вспомнился их замковый капеллан со своими вечными поучениями. А ведь старик был прав — никогда не забывай о людях, которые могут пострадать от твоих действий, — говорил он.

Образ старого жреца всплыл перед ним.

"Всегда думай об этом, начиная какое-либо дело. И знай, что любые дела и мысли влияют на магическое отражение мира, и ни одно не остаётся без последствий, представить которые мы зачастую даже не в силах".

Заскрипела дверь. Скосив глаза, Орелий узнал в вошедшем румяного хозяина.

— Ну вот, ваше милость, надо идти… Вы уж нас извините, великодушно. Не по злобе, а лишь жён и детей наших ради…

Он ухватил его за куртку и вытащил на улицу. Рядом стояла запряжённая телега, доверху гружёная каким-то скарбом, накрытым сверху оленьими шкурами. Рядом с ней толклись ещё двое.

— Подсобите, дармоеды…

Двое нехотя приблизились и помогли румяному поставить Орелия на ноги. Потом развязали стягивавшие его лодыжки ремни. Но руки оставили связанными.

— В наше время трудно семью прокормить, — оправдываясь, вздохнул румяный, — а тут столько мяса по герцогским лесам бегает…

— Не тяни, — буркнул другой.

— Пойдёмте, ваша милость.

Румяный мягко толкнул Орелия в спину. Тот ничего на сказал и зашагал со двора. Собака поглядела им вслед грустными карими глазами.

Они обошли небольшой огород и зашагали через заросший травой участок к одинокой корявой вербе. Рядом с ней оказалась недавняя яма. На дне валялись кости и дурно пахнувший мусор, оставшийся от разделки туш.

— Вы уж не обессудьте, ваша милость, — румяный ещё раз вздохнул и потянул из-за голенища короткий широкий нож, — но у меня жена, дети…

— Гляди! — второй, долговязый, схватил его за рукав.

Орелий поднял взгляд и увидел скачущих по луговине всадников. Даже издалека он узнал зелёные плащи и тускло блестевшие каски.

— Ну что ж… Хотя бы есть шанс упокоиться не в куче тухлых потрохов, — прошептал он, и глухо рассмеялся.

— Говорил же я… говорил… поспешать надо было, — запричитал румяный, хозяйственно убирая нож обратно за голенище.

Долговязый не стал дослушивать его жалобы, а, не теряя времени, бросился в сторону лесной опушки.

Румяный счёл его пример разумным, и побежал следом. Орелий обессиленно привалился к стволу, содрогаясь от приступов неудержимого смеха.

Подъехавшие всадники глядели на него с некоторым удивлением. Орелий перестал смеяться, и закашлялся.

— Вы меня хотя бы по-человечески закопаете? — спросил он.

Выглядевший старшим усатый кавалерист окинул его недоумённым взглядом и спросил.

— Граф Дидерик?

— Да, это я. С кем имею честь? Хотя, к чему эти формальности…

Усатый кавалерист шмыгнул носом.

— Я капитан Рео Лориа. У меня приказ адмирала Евлимия доставить вас, и сопровождающих вас лиц в его резиденцию. С вами всё в порядке?

Только тут Орелий разглядел вышитый на его зелёной накидке серебристый якорь имперского флота.

— Да. Спасибо… Просто немного голова закружилась.

Его развязали.