Повода вступать с пришельцами в бой Родгар не видел, и без лишних вопросов пригласил их костру.

— Далеко ли до жилья? — перешёл он к существу дела, после традиционного обмена приветствиями и пожеланиями долгих лет, блестящих побед и многочисленных сыновей.

— Два дня пути, — ответил один из бедуинов, судя по самому яркому одеянию — главный.

— Мы можем вас подвезти, если нужно, — добавил второй, — но следует торопиться.

Главный посмотрел на небо.

— Зима. Погода часто портится.

Кралог утвердительно закивал.

— Время штормов в море и песчаных бурь в пустыне.

— Вроде небо ясное — не слишком уверенно оглядел Родгар лазурное пространство над головой.

Бедуин покачал головой и указал на багровый шар закатного солнца.

— Совсем красное. Поднимается ветер. У нас один день и ещё полдня. Потом буря.

Родгар посмотрел на неподвижное тело.

— Мы должны взять её с собой.

Бедуины отрицательно закачали головами.

— Мы не повезём мертвеца.

— Она живая!

— Живые могут ездить верхом.

— У нас есть носороги…

— Мы не поедем с мертвецом.

Повисла пауза. Кралог невозмутимо откусил кусочек жареной ножки.

— Хорошо. Если она очнётся?

— Пусть едет.

— Значит, вы согласны, что она может очнуться? То есть она живая.

Бедуины покачали головами.

— Место мертвеца там, где он умер. А если она не может ехать верхом, она всё равно, что мёртвая. Как её везти?

— Ну… Э…

Перед его мысленным взором предстала картина тела, навьюченного, словно мешок с мукой. Какая-нибудь повозка определённо бы сейчас не помешала.

— Мы что-нибудь придумаем, — ответил он твёрдо.

Бедуины пожали плечами.

— Мы поедем сразу после заката. Ночью прохладно.

Мир вокруг Мольфи был полупрозрачным и колыхался. Так выглядел для неё мир зеркального отражения. Только обычно он всё же представлялся ей в той или иной степени вместе с настоящим. Из реальности проникали звуки, ощущения, запахи. Теперь же вокруг не было ничего, кроме магических отражений. Мир был беззвучным и неосязаемым.

Девушка разглядела отражение себя самой, неподвижно застывшей на земле. Это было странно — видеть себя со стороны. И ничего не чувствовать. Реальность для неё исчезла — остались только магические призраки.

Как это случилось? В конце концов, способность размышлять её не оставила. Мелиранда говорила, что всё дело в перегрузке. Разум Мольфи мог одновременно воспринимать и мир, и волшебное отражение. Но когда магия обрушилась на него со всей колоссальной мощью, порождённой древним устройством, разум запер для волшебства двери. И остался только реальный мир. А теперь что-то перевернуло всё с ног на голову. Исчезла реальность, и остались магические отражения.

Тогда ей было необходимо волшебство, чтобы выжить. А запертые двери ослабли из-за той грибной настойки. Но разум сопротивлялся и в итоге запутался. Теперь он стал воспринимать только вторую половину. Реальность для него перестала существовать…

— Мы пропадём в этой пустыне, — прошептал Кралог, — а если действительно начнётся буря…

Родгар посмотрел на наездника на носороге. Тот о чём-то шептался с главным бедуином, время от времени бросая в сторону Родгара опасливые взгляды.

— "Он уйдёт с ними", — понял Родгар.

— Без неё мы тоже погибнем, — сказал он Кралогу, — пока она жива, у нас есть шанс.

— Если у нас будут носороги…

Родгар не дослушав подошёл к наезднику.

— Ты останешься с нами!

Тот быстро укрылся за спиной бедуина, и оттуда возразил.

— Буря идти. Я не хотеть умирать. Я уходить. Носороги уводить. Они много деньги стоить. Нехорошо их бросать…

— А людей бросать хорошо?! — Родгар медленно закипал.

— Люди могут сами решать. Животные не могут, — вмешался бедуин, — если вы хотите умереть, это ваше дело.

— Он останется здесь. Вместе с носорогами.

Кралог встал у него за спиной, едва слышно насвистывая и будто невзначай перебирая пальцами рукоять меча. Остальные бедуины подтянулись ближе.

— Я не хотеть умирать. Умулунгу терять разум. Я уходить, — заявил наездник.

Вокруг Мольфи шевелились призрачные тени. Она думала как подать им какой-то знак, сообщить о себе. Но безрезультатно. Будь рядом волшебник, он мог бы что-то заметить. Но на тысячи вёрст здесь не было ни одного волшебника.

Она вспомнила, что говорил Кордред. В магическом зеркале отражается всё, кроме двух вещей — живой души и времени. Они не подчинены магии. В окружавшем Мольфи мире не было живых людей, только призрачные отражения их материальных тел. И ещё в нём не было времени. Разум человека воспринимает отражение того, что существует вокруг. Но ничто не мешает ему воспринять отражения предметов, существовавших задолго до того, или тех, что будут существовать после. Хотя нет, кое-что мешает. Разум не готов к восприятию того, что существует одновременно в разном времени.

Мольфи задумалась. Но можно ведь попробовать видеть не те отражения, что соответствуют происходящему, а те, которые будут соответствовать будущему? Видимо что-то подобное умели тот прорицатель в пещере и знахарь Мганга… Наверное… В общем они должны были видеть что-то, что только ещё должно случиться. И они видели её в Ашт-Сехнебе. Иначе бы они её не послали. Они должны были видеть.

Но это значит… Это значит, что всё будет хорошо. Она очнётся, попадет в этот затерянный в пустыне город, разберётся в себе и вернётся домой! Мольфи почувствовала облегчение. Что ж. Ей остаётся только ждать, пока события будут разворачиваться сами собой, и в итоге приведут её к счастливому концу.

Тени вокруг нервно суетились и понемногу хватались за оружие. Девушке вдруг стало интересно, как всё кончится и когда она, в конце концов, очнётся. Беззвучный и неосязаемый волшебный мир начинал её понемногу раздражать. Интересно, почему она его видит, а не, к примеру, слышит? Кажется, Кордред что-то говорил о том, что зрение — самое главное чувство у человека…

Кстати, а как можно увидеть в магическом зеркале будущее? Ей вспомнилось чудное слово "сфокусироваться". Судя по всему, оно было как-то связано с бродячими артистами, достававшими на ежегодной ярмарке кроликов из соломенных шляп, и угадывавших какую именно карту она загадала. Они всегда приезжали в их городок в начале осени…

Мольфи попробовала разглядеть в магическом зеркале иное время. Странно. Она лежит без чувств, но каким-то немыслимым образом ухитряется ощущать головную боль… Мир размылся. Они жестикулируют и, похоже, разговаривают. Один садится верхом. Это Кирабо. Он ещё жив. Значит это прошлое… У неё получилось! Получилось!!!

Так. Теперь надо посмотреть в будущее. Только как. Ориентироваться во времени было непривычно. Она никогда ни с чем подобным не сталкивалась… Картина периодически размывалась, вызывая противное ощущение. Собственно, головной болью оно не было. Она не воспринимала ощущений реального мира. А головная боль являлась частью реальности. Но то, что испытывал её запертый в отражении разум, было сильнее всего похоже именно на головную боль. Возможно в силу привычки.

Вот, похоже, это оно. Костёр превратился в несколько угольных пятен. Обрывки циновок. Скелеты. Два побольше. Рука отдельно. Череп разрублен. Ещё один скелет. Небольшой. Аккуратно лежит на истлевшей попоне. И между рёбер что-то желтеет. Это ключик. Маленький позолоченный ключик…

Но этого не может быть!!! Всё обязано кончиться хорошо! Она должна попасть в Ашт — Сехнеб! Они бы не стали её обманывать! Они же могущественные волшебники…

Кипение перешло во взрыв. Родгар выхватил клинок.

— Ты останешься, или умрёшь!

Главный бедуин покачал головой.

— Уйди с дороги… — прошипел Родгар.

Зашелестели клинки. Красно-коричневые фигуры образовали полукруг. Родгар с Кралогом встали спина к спине.