— А что вы скажете о мистере Дейвере?

Дж. Г. Ридер улыбнулся.

— Забавный человечек, — ответил он, и Маргарет рассмеялась, но тут же снова посерьезнела.

— Вы что-нибудь выяснили о Равини?

Мистер Ридер покачал головой.

— Я поговорил со швейцаром. Похоже, это честный малый, и ему можно доверять. Так вот, он рассказал мне, что утром, после того как исчез Равини, он спустился вниз и заметил, что входная дверь не заперта на засов и замо́к открыт. Наблюдательный парень. А кто такая миссис Бартон? — неожиданно спросил он.

— Экономка. — Маргарет грустно улыбнулась и покачала головой. — Несчастная женщина. Все время повторяет, как бы ей было хорошо, если бы она не похоронила себя заживо здесь, в Силтбери.

Мистер Ридер опустил нож и вилку.

— Боже! — участливо произнес он. — Должно быть, она — настоящая леди, которая видела лучшие времена.

Маргарет снова прыснула.

— Вот уж не думаю, что когда-то ей жилось лучше, чем сейчас, — сказала она. — Она совершенно простая и ужасно неграмотная. Вы бы видели те счета, которые она мне присылает. Жуть! Но, если серьезно, мне кажется, ей живется очень даже неплохо. В первый день, когда я поселилась здесь, вечером я зашла к ней в комнату с одним счетом, которого не поняла (ясное дело, только зря время потратила — она же в документах не разбирается совершенно), и увидела, что она сидит за столом и любуется своими руками.

— Руками? — переспросил сыщик.

Она кивнула.

— Да. Все пальцы у нее были в изумительных кольцах, — сказала Маргарет и удовлетворенно улыбнулась, когда увидела, какое воздействие произвели ее слова на мистера Ридера, — он выронил нож и вилку, и те, громко звякнув, упали на его тарелку.

— В кольцах?

— В кольцах с огромными бриллиантами и изумрудами. Я такой красоты в жизни не видела! Как только я вошла, она спрятала руки за спину, а на следующее утро объяснила, что это подарок, мол, ей их подарила какая-то дама, связанная с театром, которая как-то останавливалась здесь, и на самом деле они ничего не стоят.

— То есть фальшивые, — произнес мистер Ридер.

— Что значит «фальшивые»? — поинтересовалась она, и мистер Ридер покачал головой. Она знала, что означает такое покачивание, — он оживлен, и у него прекрасное настроение.

После обеда он послал горничную найти мистера Дейвера. Когда тот пришел, сказал ему, что хочет поработать и попросил принести в его комнату блокнот и письменный стол. Маргарет удивилась, почему он не попросил об этом ее, но потом подумала, что, наверное, он просто не знает, что за хозяйственные вопросы отвечает она.

— Похоже, вы — великий писатель, мистер Ридер, хе-хе! — довольный собственной шуткой, усмехнулся Дейвер. — А ведь я тоже! Когда у меня в руке нет ручки, чувствую себя неуютно, как будто мне чего-то не хватает. Скажите, а вот вам когда лучше работается, по утрам или по вечерам? Просто я никак не могу для себя решить этот вопрос.

— Сейчас я пишу до двух часов, — ответил мистер Ридер, взглянув на наручные часы. — Это привычка, которая выработалась у меня с годами. С девяти до двух я пишу, после чего выкуриваю сигарету, выпиваю стакан молока… Кстати, вы не могли бы распорядиться, чтобы в мою комнату принесли молока?.. Ну, а потом ложусь спать и крепко сплю до девяти.

Маргарет Белмэн с интересом и некоторым любопытством прислушивалась к этому разговору. Для мистера Ридера было довольно необычно рассказывать о себе и уж тем более обсуждать с кем-то свою работу. За всю свою жизнь она не встречала человека более скрытного в том, что касается его личной жизни. Наверное, это отдых на него так подействовал, подумала она. По крайней мере, в этот вечер он явно выглядит моложе, чем обычно.

Она вышла из банкетного зала, нашла миссис Бартон и передала ей пожелания нового гостя. Женщина выслушала ее и презрительно фыркнула.

— Молоко! Да уж, он похож на человека, который пьет молоко. Ему, видать, нечего бояться.

— А почему он должен чего-то бояться? — поинтересовалась Маргарет, но миссис Бартон, похоже, не заметила холодка в ее голосе.

— Кому ж понравится, когда по его дому ищейки шмыгают… верно, мисс Белмэн? Хотя на сыщика он вообще-то не похож.

— Кто вам сказал, что он — сыщик?

Миссис Бартон несколько секунд молча смотрела на нее из-под тяжелых век, потом мотнула головой в сторону кабинета Дейвера.

— Он, — коротко ответила она. — Сыщики!.. И я торчу здесь, спину надрываю, как рабыня, от зари до зари, когда могла б в каком-нибудь Париже благородной леди сидеть, и чтоб не я, а мне прислуживали. Как я это все ненавижу!

Уже второй раз за время своего пребывания в «Замке Лармс» Маргарет стала свидетелем подобных припадков раздражительности и недовольства экономки. Она подумала, что эта женщина по какой-то причине ищет повод сблизиться с ней и сделать ее своей наперсницей, но повода все никак не находится. Впрочем, нельзя сказать, что это как-то особенно огорчало Маргарет, — у нее ведь не было совершенно ничего общего с этой неинтересной и ужасно скучной женщиной, поэтому ничто не могло разрушить стену между ними. Миссис Бартон была слабым человеком, глаза у нее постоянно были на мокром месте, голос все время звучал так, будто она готова в любую секунду разрыдаться, да и о своей загадочной затаенной обиде она никогда не забывала.

— Со мной ведь тут хуже, чем с собакой, обращаются, — дрожащим от негодования голосом продолжила излияния экономка. — А она? Она меня и вовсе за человека не держит. Я как-то пригласила ее к себе чаю выпить, поговорить, и что, вы думаете, она мне ответила?

— О ком вы говорите? — с любопытством спросила Маргарет? Ей и в голову не могло прийти, что слово «она» может относиться к Ольге Кру… Нужно было обладать очень развитым воображением, чтобы представить себе холодную и чопорную Ольгу Кру болтающей за чаем о пустяках с миссис Бартон. И все же экономка говорила именно об Ольге. Однако как только ей показалось, что у нее что-то пытаются выведать, ее тонкие губы плотно сжались.

— Так… ни о ком… Молоко, вы сказали? Я сама принесу.

Мистер Ридер как раз надевал халат, когда миссис Бартон принесла молоко. В его комнате уже появился стол, и кто-то из слуг успел расставить на нем чернильницу и прочие письменные принадлежности, которые теперь рядом с двумя толстыми записными книжками дожидались, пока мистера Ридера охватит литературное вдохновение.

Он принял у экономки поднос и поставил его на стол.

— У вас прекрасный дом, миссис Бартон, — бодро произнес он. — На редкость красивый дом. Вы давно здесь живете?

— Несколько лет, — ответила она.

Миссис Бартон развернулась, чтобы уйти, но у двери слегка замешкалась. Мистер Ридер сразу понял, что означает эта задержка. Эта женщина скрытная, но в душе она — неисправимая сплетница, и ей явно не хватает слушателей, готовых выслушать все то, чем ей ужасно хочется поделиться. Все, что нужно, чтобы ее разговорить, — это задать тему беседы.

— …Нет, сэр, у нас никогда не бывает много гостей. Мистер Дейвер ведь сам решает, кого принимать.

— И это очень мудро с его стороны. Кстати, а в какой комнате он живет?

Она вышла за дверь и указала в конец коридора.

— Ах, да! Я вспомнил, он же сам мне говорил. Надо же, как неловко. Я ведь видел, как вы выходили оттуда сегодня вечером.

— Вы ошиблись… Я никогда не захожу в его комнату, — резко произнесла женщина. — Наверное, вы видели… — Тут она запнулась и, немного помолчав, добавила: — Кого-то другого. Вы собираетесь допоздна работать, сэр?

Мистер Ридер еще раз подробно перечислил свои планы на вечер.

— Я буду вам весьма признателен, если вы передадите мистеру Дейверу, что мне бы не хотелось, чтобы меня беспокоили. Я — ужасный тугодум, и, если что-либо нарушает ход моих мыслей, я… м-м… после этого уже не могу работать, — сказал он, прикрыл за ней дверь, выждал, пока она спустится по лестнице, и запер дверь на ключ и задвижку.

Затем он задернул на открытом окне тяжелые занавески, чтобы их не раздувало ветром, придвинул к ним письменный стол, раскрыл обе записные книжки, соорудил из них что-то вроде экрана, не дававшего свету настольной лампы падать на кровать, после чего быстро переоделся, лег в постель, натянул по самые плечи одеяло и через пять минут забылся крепким сном.