Да, это была Софи. Софи, моя единственная подруга и таким образом моя лучшая, хотя мы почти никогда не предпринимали что-либо вместе. В настоящее время это бы и не получилось. Мой домашний арест распространялся как на деятельность с ребятами, так и на деятельность с девчонками.

Но прийти ко мне домой Софи не хотела, потому что боялась мертвецов в подвале. Поэтому наша дружба ограничивалась тем, что на занятиях мы сидели рядом друг с другом и иногда проводили вместе перемену, когда ребята действовали мне на нервы. Что в последнее время случалась чаще, чем раньше. Тем не менее я не сообразила, о чём она говорила. По кому она скучала? И почему? Я что, что-то пропустила?

- Я скучаю по нему! - повторила она жалобно.

- По кому? - переспросила я зевая. Я должно быть действительно что-то пропустила. Наверное, снова пришло сообщение, без того, что я его заметила. Вчера у меня были другие заботы, чем смотреть на мой телефон.

- По Леону! - проворчала Софи укоризненно. – По кому же ещё? - Она что, плакала? Её голос звучал так, будто у неё был насморк и простуда, а вчера всё было в порядке. Да, теперь она так громко всхлипнула, что ей пришлось отрыгнуть.

- Но ты ведь увидишь его скоро снова, - сказала я более раздражённо, чем намеревалась. Мне было трудно разговаривать по утрам. Ещё более сложно было разговаривать с ревущей Софи.

- Да, но это совсем другое! - загремела она. - Я ведь тебе писала, он разорвал наши отношения. Просто так! - О. Леон разорвал отношения? Правда?

- Но это ведь хорошо. Разве ты всё равно не хотела сделать это сама? Ты говорила, что для тебя он был слишком навязчив. - Лишь позавчера Софи жаловалась мне. Леон никогда не хотел разговаривать, а всегда только целоваться (или даже больше, чего совершенно точно не хотела Софи). А потом он общался в чатах по мобильному со своими друзьями, в то время как она смотрела с ним Сумерки. При этом Софи представляла себе это так романтично, посмотреть с Леоном Сумерки. Она подготавливала этот вечер в течение нескольких недель.

Галиматья о вампирах при свете свечей. Но Леон обговаривал в это время со своими друзьями последние результаты футбольной национальной лиги.

- Я ведь люблю его! - ревела Софи мне в ухо.

Я немного отстранила телефон от уха. Я итак смогу ещё хорошо слышать её. Мои уши стали более чувствительны, чем итак были, и это, уже в течение нескольких недель. Когда я слушала музыку, я даже добровольно включала её потише. Мои наушники почти вообще больше не использовала.

- Почему он это сделал? Как ты думаешь, я была для него слишком толстой?

- Но ты ведь вовсе больше не толстая, - вырвалось у меня, прежде чем я подумала.

- Что? - завопила Софи. - Я была толстой?

- Не толстой, - успокоила я её поспешно. - Немного пухленькой. Детский жирок. Из него вырастаешь. - Это выражение было от мамы. В особенно отчуждённые от мира моменты, мама была убеждена в том, что даже у неё был детский жирок, из которого она когда-нибудь вырастит. Наверно когда ей исполнится примерно шестьдесят пять. - Я имею в виду, что ты уже выросла из него, конечно же, - добавила я быстро, когда Софи драматично шмыгнула носом в трубку. - Уже давно выросла.

- Да, ты так считаешь?

- Да считаю.

- Лааадно. - Софи обстоятельно высморкалась. - Я не знаю, как это теперь будет в школе. Он ведь всё это время ... Ооо ... это всё так ... так ... - Она снова начала всхлипывать.

- Да, я это прекрасно понимаю, - вздохнула я. В этом вопросе я могла многое рассказать. Иметь кого-то поблизости и не иметь возможности касаться его и вообще лучше даже не смотреть, потому что тогда начинаешь думать о том, как вы целовались, было подло. Ещё подлее, даже невозможно было придумать. Тут слабым утешением было даже то, что нам с Леандером приходилось покоряться неизбежным обстоятельствам, и никто ни с кем не разрывал отношений. Но был ли Леандер вообще влюблён в меня?

Влюблён? Или он только немного поэкспериментировал? Я не знала, беспокоило ли его то, что ему больше нельзя было целовать меня. Мы не говорили об этом ни разу. Но для чего говорить? Это ничего не изменит. А когда от него воняла анисом, я так или иначе не хотела с ним целоваться.

- Люси, ты ещё там?

- Да, конечно, - ответила я терпеливо. - Может быть, поможет, если мы немного отвлечёмся.

- Мы? Почему мы?

Вот блин. Мне просто нельзя вести утром разговоры.

- Ты. Только ты. Но я тебе помогу в этом, хорошо?

Может мне свести её с Билли? Возможно, тогда он станет снова более лёгким в общении и забудет об этой дурацкой идее играть с Шаком в одной музыкальной группе.

- Ты ... у меня уже появилась идея, как ты сможешь помочь мне, - сказала Софи после небольшой паузы, которую использовала, чтобы тщательно высморкаться. Я положила мобильный рядом с собой на подушку и скосилась на Леандера. Он как раз перевернулся на другую сторону и теперь дремал лицом ко мне.

Когда он спал, по нему не было видно, каким он мог быть раздражающим, противным и утомительным. Мне почти казалось, будто его веки светятся голубоватым светом ... Его рот был полностью расслаблен. Примерно так он выглядел, когда лежал без сознания во дворе замка. Незадолго до того, как наши губы в первый раз коснулись друг друга ...

- ... дневник дружбы! Мой дневник дружбы!

- Э? - спросила я сбитая с толку.

- О, Люси, хоть послушай меня внимательно! - пожаловалась Софи громогласно. - У тебя ведь всё ещё находится мой дневник дружбы, не так ли? Тот, что я сделала сама.

- Дневник дружбы, - повторила я медленно. - Дневник дружбы ...

- Тетрадка с множеством вопросов, в которую ты должна была внести свои ответы! Ты всё ещё не отдала мне её назад, но сейчас я хочу, чтобы ты её вернула! Ты написала хоть что-то?

Ах. Теперь я вспомнила. Точно. Это диковинно-разукрашенная книжонка с блеском, в которой все подруги и одноклассницы должны были увековечить себя для Софи. И конечно ребята тоже. Я думаю именно для этого Софи только и смастерила её. Я помнила такие дневники дружбы из начальной школы. Туда нужно было вносить всякие скучные вещи - любимый цвет, любимое животное, любимые книги. Фу. Софи же этот список расширила до бесконечности.

С ещё более скучными вещами. В её глазах это был гениальный метод, всё разузнать о ребятах, что только хотелось знать, если мог читать между строк. Я не представляла себе, что можно было прочесть между строк, если парень написал в дневнике, что ему нравилось слушать Эминем, и он любил кушать гуляш с лапшой, но Софи была в этом убеждена. Потому что таким путём можно было узнать не только, что нравилось ребятам, а что нет, но и саму себя сделать для них интересной. Например, с красивой фотографией или предпочтением какого-нибудь музыкального направления, фильмов, звёзд, телесериалов. Вещами, которые знает любой, но не все смотрят. Я считала себя и без дневника дружбы интересной.

- Я сейчас поищу его и принесу с собой, хорошо? - согласилась я, потому что мне нужно было поторапливаться, если хотела успеть на электричку. Хоть я и не имела понятия, где был дневник, потому что она дала мне его ещё перед летними каникулами, но слишком большой моя комната не была, а я приветствовала всё, что поможет перестать реветь Софи.

- Спасибо, Люси. Это мило. Может быть, Кемаль что-нибудь напишет туда.

- Конечно. - Я подавила смешок. Ни в жизнь Кемаль не будет писать в дневник дружбы Софи. Такой дневник для него был не больше, чем детский хлам. Было даже круче сидеть перед Ратхаус-центром в кафе для бабулек и есть мороженое-спагетти.

Но я расценила это как хороший знак, что Софи была готова позволить возродиться её старому увлечению Кемалем. Кемаль выглядел, как Бюлент Джейлан и поэтому за ним бегало половина школы. Никогда Софи его не получит. Но что мне сказать? Если Леандеру не удастся выполнить тройной прыжок, он тоже останется для меня недостижим.

Я положила трубку и хотела ещё раз закутаться в одеяло, как кто-то застучал в дверь.