Глава 24
Они все уставились на него.
— Вы этого не ожидали, верно?
Рестарик сердито сказал:
— Вы ошибаетесь. Эта девушка даже не знает, что она сделала. Она невиновна. Абсолютно невиновна. Ее нельзя привлекать к ответственности за то, что она натворила, не подозревая того.
— Дайте мне слово. Не сомневайтесь, я знаю, о чем говорю. Вы — нет. Эта девушка вполне в своем уме и отвечает за свои поступки. Через пару минут она придет сюда и сама будет говорить за себя. У нее до сих пор* не было возможности объясниться. Ну да, ее заперли в спальне, приставив к ней полицейскую матрону. Но до того, как задать ей несколько вопросов, я хочу сначала кое-что доложить, чтобы вы не блуждали в потемках. Когда эта девушка пришла ко мне, она принимала наркотики.
— И он их ей давал! — заорал Рестарик.— Этот дегенерат! Мерзавец!
— Несомненно, он пытался ее к этому приучить.
— Благодарение Господу! — неожиданно воскликнул Рестарик..
— За что вы благодарите Господа?
— Я вас неправильно понял. Я-то подумал, что вы намереваетесь бросить ее на растерзание львам, когда начали настаивать на том, что она совершенно нормальна. Да, да, я в вас ошибался. Во всем виноваты наркотики. Наркотики заставили ее совершать вещи, которые она по доброй воле никогда бы не сделала. Больше того, она даже не знает, что натворила.
Стиллингфлит подал голос:
— Разрешите говорить мне, вместо того чтобы самому столько рассуждать в полной уверенности, что вам все решительно известно. Прежде всего, она не наркоманка. Следов инъекций не видно. Она не нюхает «снег». Кто-то, возможно, тот молодой человек, а может быть, кто-то другой, подсыпал ей наркотики так, что она об этом не знала. Причем не просто «Пурпурное сердце» или два каких-то снадобья, как теперь стало модно. Довольно оригинальная смесь наркотиков. ЛСД, который вызывает смену ярких сновидений, кошмары сменяются мечтами. «ХСМО», разрушает фактор времени, так что она могла воображать, что событие длилось час, а не несколько минут. Или наоборот, так... И множество других любопытных веществ, так что, если их все обрисовать, уйдет много времени. Человек, хорошо разбирающийся в наркотиках, сотворил черт знает что для этой несчастной девушки. В итоге она превратилась из разумного существа в полуавтомат. Стимулянты, снотворное, возбуждающее, успокоительное, все они сыграли свою роль в ее формировании. В итоге она сама видела в себе другого человека.
Рестарик прервал его:
— Именно это я и говорю. Норма не может отвечать за свои поступки. Кто-то под гипнозом, если можно так сказать, принуждал ее делать эти вещи!
— Я вижу, вы все еще ничего не поняли! Никто не в состоянии заставить девушку сделать то, что она не желает делать! Но в их возможности было заставить ее воображать, что она это сделала. А сейчас мы ее пригласим сюда и посмотрим, что с ней произошло.
Он вопросительно взглянул на старшего инспектора.
Тот кивнул головой.
Повернувшись, доктор Стиллингфлит спросил у Клавдии:
— Куда вы дели ту, вторую девушку, которой вы дали снотворное? Насколько я понял, вы ее увели от миссис Джекобе? Ах, в ее комнате? На собственной постели? Знаете, я бы посоветовал ее немножно порастрясти и привести сюда. Нам необходимы показания всех людей, которые имели хоть какое-то отношение к данной истории.
Они оба вышли из комнаты.
Стиллингфлит вскоре вернулся, поддерживая легонько за плечи Норму и грубовато подбадривая ее:
— Вот так, умница... Никто не собирается вас съесть. Садитесь-ка сюда.
Она послушно села. Вид у нее был перепуганный.
Полицейская матрона, оставшаяся на пороге, была явно недовольна.
— Единственное, чего я у вас прошу, это говорить правду. Это совсем не так трудно, как вы думаете.
Пришла и Клавдия с Фрэнсис Кери. Последняя зевала во весь рот. Ее растрепанные черные волосы свисали на лицо, наполовину закрывая его. Видимо, она еще не окончательно проснулась, во всяком случае вид у нее был ошарашенный.
— Вам надо дать горячего чая,— сказал Стиллингфлит.
— Лучше бы вы разрешили мне пойти и заснуть,— пробормотала Фрэнсис.
— До тех пор, пока все не будет выяснено, никто пусть и не помышляет о сне... Ну, Норма, теперь отвечайте на мои вопросы... Та женщина, соседка по коридору, уверяет, что вы признались ей, будто убили Дэвида Бейкера. Это верно?
Она ответила дрожащим голосом:
— Да. Я убила Дэвида.
— Закололи?
— Да.
— Откуда вы знаете, что вы это сделали?
Она немного удивилась.
— Я не знаю, что вы имеете в виду. Он же лежал вон там мертвый.
— Где был нож?
— Я его подняла.
— Он был в крови?
— Да. И рубашка тоже.
— Какова она была на ощупь, эта кровь на ноже? В которой вы перепачкали себе руку так, что вам пришлось ее смывать?
— Она походила на джем из черной смородины, клейкая...
Она вздрогнула.
— Так противно. И я не могла отмыть руки...
— Совершенно верно. Ну, что же, теперь все увязалось воедино. Жертва, убийца, вы, оружие... Вы не помните, как вы это сделали? Ну, сам акт?
— Нет, этого я не помню./. Но ведь я должна была это сделать, верно?
— Не спрашивайте меня! Меня там не было, вам говорить, а не мне... Ведь до этого имело место другое убийство, не так ли? Оно произошло раньше?
— Вы имеете в виду Луизу?..
— Да, Луизу... Когда вам впервые пришла мысль убить ее?
— Много лет назад. Очень много лет назад.
— Когда вы были ребенком?
— Да.
— Вам пришлось долго ждать, верно?
— Я совершенно позабыла про это.
— Пока снова не увидели ее и не узнали?
— Да.
— Когда вы были девочкой, вы ее ненавидели? Почему?
— Потому, что она забрала у меня моего папу!
— И сделала несчастной вас и вашу маму?
— Мама ненавидела Луизу. Она все время повторяла, что Луиза была злой женщиной.
— Она с вами, наверное, много о ней говорила?
— Да. Как бы я хотела, чтобы она этого не делала... Мне было так тяжело это слушать.
— Я понимаю. Ненависть, она не обладает творческим полетом. Скажите, когда вы ее снова увидели, вы действительно хотели ее убить.
Норма задумалась, на лице у нее появилась заинтересованность.
— Знаете, вроде бы нет... Все это было так давно. Я просто не могла поверить, что я...
— Вы не были уверены, что вы ее убили?
— Да. У меня было ощущение, что я тут ни при чем. Что мне все это приснилось. А она и на самом деле сама выбросилась из окна.
— Ну, а почему же?..
— Теперь я знаю, что это сделала я. Я же, помните, рассказывала об этом.
— Рассказывали, что убили ее? Кому?
Норма покачала головой.
— Я не должна... Этот человек всегда ко мне был так добр, так старался мне помочь! Она притворялась, будто ничего не знает...
Теперь Норма говорила быстро, захлебываясь словами:
— Я стояла возле двери комнаты Луизы, а жила она в номере 76. Я выходила из нее. И мне показалось, что я разгуливаю во сне... Они... она сказала мне, что произошел несчастный случай. Внизу во дворе. Она упорно повторяла, что я не имею к этой истории никакого отношения. Никто никогда не узнает... А я не могла припомнить, что же я сделала, но у меня в руках был материал...
— Материал? Какой материал? Кровь?
— Нет, не кровь. Оторванный кусочек от шторы. Когда я выталкивала ее наружу.
— Так вы помните, как вы ее выталкивали?
— Да нет же. Это и есть самое странное. Я ничего не помню. И это вселило в меня надежду. Поэтому я и отправилась...
Она посмотрела на Пуаро.
— К нему...
— Я никогда не могла вспомнить то, что я делала. Я все больше и больше пугалась. Постепенно таких провалов в памяти становилось все больше и больше. Я не могла сказать, где я была или чем занималась на протяжении нескольких часов. А позднее я находила разные вещи, которые, наверное, я сама в те периоды прятала. Выходило, что я подсыпала яд Мэри. В больнице установили, что это было так. А у себя в ящике я нашла ядохимикат, так называемый «Истребитель сорняков», который был запихнут в самый уголок. Потом я нашла у себя в комоде финский нож и револьвер, про который я ровным счетом ничего не знала. Где я его взяла? Когда купила? Получается, что я убивала людей, а вот как это я делала — я не помню. Теперь вы видите, что я настоящая убийца, я просто сумасшедшая. Наконец, и я это определила. Я безумная, и я ничего не могу с собой поделать. Нельзя судить за то, что ты делаешь в припадке безумия. Если я ухитрилась приехать сюда и убить Дэвида, то теперь уже все сомнения отпали.