Я смотрю на Джека Генри и улыбаюсь, когда отвечаю.

-   Да, мама. Мой австралийский парень. Услышав, как я говорю это, он весь светится.

-   И ты счастлива?

То, как она спрашивает, заставляет меня задуматься, рада ли она вообще, что он здесь.

Счастлива - это еще мягко сказано.

-   Да. Очень сильно.

-     Хорошо. Мы с твоим отцом приедем на ужин и заодно познакомимся с твоим парнем. В котором часу нам заехать?

-   Как на счет шести?

-   Конечно. Увидимся.

Закончив разговор, я смотрю на Джека Генри.

-   Мы будем ужинать не одни.   Кажется, он не в восторге от этой идеи.

-   Когда-то я должен был бы с ней встретиться. И сегодня самое время.

-   Что значит ты когда-то должен был бы с ней встретиться? Такое ощущение, будто она тебе уже не нравится.

-     Она плохо к тебе относится. Раньше я терпел  это, поскольку она была далеко от нас, но сейчас я здесь. Я никому не позволю плохо с тобой обращаться, включая её. И меня не волнует, что она твоя мать.

Блин. Кажется, вечер будет не из лучших.

-      Она  будет  не  одна.  С  отцом.  Мы  не  говорили  об  этом,  но,  по  всей видимости, они снова вместе.

Что я делаю? Это же Джек Генри. С ним мне не нужно притворяться.

-   Они всё еще женаты и спали вместе.

Это звучит так грязно, но вот за что мне конкретно стыдно: за то, что они всё еще женаты или за то, что они мои родители?

-   Прекрасно. Другой родитель, чтобы вправить мозги. Да я их с легкостью одолею.

Это будет ужасно.

-      Ты никого не будешь одолевать. Я хочу, чтобы ты понравился им, и, сомневаюсь, что это случится, если ты расскажешь им, какими хреновыми родителями они были.

Он смотрит на меня, пытаясь возразить, но не делает этого. 

-   Я не буду делать этого только потому, что ты попросила меня. Будет адски трудно держать свой язык за зубами.

-   Ты сможешь, - поддерживаю я - Знаю, что сможешь.

И каждый раз, когда они будут говорить что-то, что будет выводить тебя из себя, не реагируй. Будешь хорошим мальчиком, и я вознагражу тебя чем-то особенным после их ухода.

-   Взяточничество.

-   Я предпочитаю называть это системой поощрения.

-    Мне нравятся твои поощрения, так что, возможно, всё сложится для меня удачно.

Вдруг я слышу голос молодой девушки.

-   Мисс Маклахлан?

Я поворачиваюсь на звук моего имени – моего сценического имени и замечаю девочку-подростка,

уставившуюся на меня.

-   О. Боже. Вы же поете в Южной Офелии? Я ваша фанатка. Можно автограф? Я до сих пор не привыкла к этому, каждый раз чувствую себя некомфортно.

-   Ммм...конечно.

Она роется в сумочке в попытке отыскать, где можно было бы расписаться, но безуспешно.

-   Как на счет рубашки? Подпишите?

Обычно я делаю это после концертов. И не тогда, когда они одеты на людях.

-   Нет проблем.

Когда я заканчиваю, она подходит к Джеку Генри и передает ему телефон.

-   Не могли бы вы сфотографировать нас?

Он вытаскивает руки из карманов и берет телефон.

-   Для фаната мисс Маклахлан всё, что угодно.

-   Круглая кнопка в центре. Но, думаю, вы уже знаете. Держу пари, вы делаете это всё время, - хихикает она. Она выглядит, как кошка, проглотившая канарейку.

-   Я делаю отличные снимки мисс Маклахлан.

Я изо всех сил стараюсь не расссмеяться над тем, как умно он снимал меня почти что обнаженную. Он такой непослушный мальчик, и позже я задам ему за это.

-   Спасибо большое, мисс Маклахлан. Мои друзья ни за что не поверят, что я встретила вас.

Как  только  девушка  уходит, Джек  Генри  начинает  улыбаться,  отчего  мне становится любопытно, что у него на уме.

-   Что за глупая усмешка?

-       Нет...ничего,  -   говорит  он,  когда  мы   прогуливаемся    по  проходу,  но добавляет. - Мисс Маклахлан.

Я никогда не делала этого раньше, поэтому ужасно нервничаю. Мои родители, одного из которых я едва знаю, будут здесь с минуты на минуту, чтобы познакомиться с Джеком Генри. С моим парнем. С мужчиной, которого я люблю.

Меня сейчас вырвет.

Сомневаюсь, что всё пройдет хорошо. Ему не нравятся мои родители, и я не виню его за это. Что если он не сможет держать всю эту неприязнь в себе и вести себя, как подобает? Он упрямый и говорит всё, что приходит ему на ум. Это может оказаться полной катастрофой. Но даже если и так, я всё равно его люблю. Без всяких сомнений.

Я тянусь за лазаньей в духовку и тут же хватаюсь за запястье.

-   Черт.

Что-то подсказывает мне бросить блюдо и вынуть руку. К счастью, лазанья в целости и сохранности, но я обожгла запястье.

Я бегу к раковине и запускаю его в холодную воду, когда слышу голос Джека Генри:

-   Что случилось?

-   Я обожглась. Ошибка новичка.

-   Дай мне посмотреть.

Ах, доктор вернулся. Как же приятно видеть вас, доктор Маклахлан. Прошло какое-то время. Я вытаскиваю запястье из холодной воды, чтобы он мог посмотреть.

-   Всё будет хорошо. Где твои мешки? Я сделаю холодный компресс.

-   Шкаф справа от плиты.

Он складывает несколько кубиков льда, а затем сворачивает их и передает мне.

-   Я достану лазанью. А ты приложи лед к ожогу. Я сижу за столом, не в силах ничем помочь.

-   Спасибо.

-   Пожалуйста. Это меньшее, что я могу сделать после того, как ты весь день хлопотала. Хочешь, чтобы я сделал что-то еще?

Я смотрю на часы.

-    Почти шесть. Можешь положить хлеб в духовку? Я уже положила его на противень.

-   Всё, что угодно, мисс Маклахлан.

-   Тебе это нравится, да?

-   Что? - он делает вид, будто не знает, о чем я.

-   Называть меня мисс Маклахлан. 

-   Конечно. Хорошая практика. Для чего хорошая практика?

Стучат в дверь. Я тут же раздражаюсь, поскольку хочу знать, что он имел в виду. Мне так и хочется сказать Джейку и Джолин подождать минутку, чтобы добраться до истины. Конечно я не сделаю этого, но я обязательно вернусь к этой теме, когда мы остаемся одни.

Я встаю, чтобы открыть дверь.

-   Не забудь быть милым, если хочешь получить вознаграждение.

-   Да, мэм. Твой дикарь заставит тебя гордиться им. Я дарю ему быстрый поцелуй.

-   А вот и мой мальчик. 

Джек Маклахлан 

Я стою в гостиной и жду получателей премии в номинации "Худшие родители года", которые вот-вот появятся. Будет невыносимо трудно не открыть свой рот и рассказать кое-какие вещи о прошлом Джолин Прескотт, о которых никто не знает, включая Джейка Беккета. Единственная причина, по которой я могу посмотреть им в глаза и не назвать их кретинами – это Лорелин.

Стоя там, я осознаю, что Лорелин никогда не показывала мне фотографию её матери. Я всегда думал, что она похожа на Лорелин, только старше, но, когда я вижу её, понимаю, что она другая. Стройная, привлекательная блондинка, совсем не похожа на Лорелин.

Вот отец - совсем другая история. Лорелин – вылитый отец. Никогда бы не подумал, что отец и дочь могут быть настолько похожими. Он оставил на ней свой знак, учитывая даже тот факт, что он не имел с ней ничего общего за эти двадцать три года.

Я не могу позволить себе пойти туда, иначе я прогоню этих людей, поэтому мне приходится выкинуть эту мысль из головы, и Лорелин знакомит меня со своими родителями. Приветствие окончено, и мы проходим на кухню, где всё уже готово к ужину.

- Ты сделала лазанью. Джейк, это лучшее, что тебе предстоит попробовать, даже лучше, чем в итальянских ресторанах. Понятия не имею, от кого у нее такая хорошая способность к готовке, уж точно не от меня.

Я знаю, где она научилась. В то время, как её мать была постоянно в отключке, Лорелин пыталась стоять за себя сама. 

Лорелин смотрит на меня так, будто пытается прочесть мои мысли. Она бьет меня по ноге, одаривая при этом взглядом "Прекрати сейчас же". Боже, как же хорошо эта женщина знает меня - и как только она может читать каждую мою мысль только по одному выражению лица?