Библиотекарша заинтересованно кивала.

— Ну вот, я же знал, что вы сможете оценить всю важность этих исследований, — продолжал Уиллистон.

— И вы выбрали Парадайз-сити потому, что…

— Потому что научное обследование результатов последней всеобщей переписи населения убеждает нас, что этот город является идеальным — то есть поразительно типичным — примером американского города с численностью населения от ста до полутораста тысяч человек, — искренне лгал разведчик. — Мы уверены, что в этом замечательном городе мы сможем добыть интереснейшие результаты, мэм, — добавил он со свойственным ему мальчишеским задором.

Мисс Эшли просияла. На лице у нее показались восхитительные веснушки, и Уиллистону даже почудилось, что еще мгновение и она замурлыкает.

— Это будет большая работа, — важно предсказал он, — и я собираюсь приступить к делу сразу же. Я хотел бы начать со знакомства с программами телевещания и репертуаром местных кинотеатров за последний год.

— Вы все это сможете найти в подшивке нашей газеты, — любезно посоветовала она, — у нас в библиотеке полный комплект.

Как и было задумано, Уиллистон скоро сидел в читальном зале, держа номера ежедневной газеты Парадайз-сити за предыдущие двенадцать месяцев. В газете публиковалось много рекламы, светской хроники, спортивных репортажей, фельетонов, статей, прославляющих местную коммерцию и промышленность, а также сообщения агентств о вспышках насилия и углубляющихся социальных проблемах в городах Севера. В местных кинотеатрах большею частью показывали барахло, но почти каждая премьера сопровождалась трескуче-благожелательной рецензией, сочиненной услужливым местным критиком. Еженедельные телевизионные программы указывали на то, что единственная станция — которой, как выяснили аналитики Уиллистона, безраздельно владела группа лиц, включая и Пикелиса, — добилась почти невозможного, ухитряясь показывать худшие передачи трех американских телесетей. Если не считать вечерних новостей Си-би-эс, взрослым жителям города по местному телевидению было практически нечего смотреть.

Но это, в общем, мало волновало Уиллистона, которого интересовала главным образом колонка Барринджера. Возможно, в его написанных за несколько недель до убийства статьях мог — должен — быть некий ключ, некий намек, указывавший на причину его гибели. Уиллистон внимательно прочитал все его колонки, опубликованные за месяц до убийства их автора, но не обнаружил в них ничего такого, что могло бы спровоцировать организацию Пикелиса на столь жестокую месть.

— Мне придется зайти к вам еще раз в понедельник и кое-что выписать, — сказал он мисс Эшли, перед тем как покинуть библиотеку в четыре двадцать.

— По понедельникам мы открываемся в полдень, — ответила она.

Жара еще не спала: когда он вновь оказался на Черри-стрит, было, пожалуй, не меньше девяноста градусов — и незамеченный наблюдатель, поджидавший Уиллистона неподалеку от библиотеки, вспотел и тихо проклинал все на свете. Но он обладал невозмутимостью и хладнокровием профессионала, которое и выказал, следуя по пятам за профессором-разведчиком до отеля «Джефферсон». Спустя пять минут после того, как Уиллистон вошел в свой номер, наблюдатель юркнул в телефон-автомат, расположенный в табачном магазине «Сентрал» напротив отеля. Через тридцать секунд в номере 407 зазвонил телефон.

— Вам звонят из Майами, — сообщила Уиллистону гостиничная телефонистка.

— О’кей. Артур Гордон у телефона. Кто это?

— Артур! Это Сэм Клиэруотер. Я пытаюсь тебе дозвониться целый день! — загудел знакомый голос Арболино. — Я просто хотел сообщить, что бланки анкет высланы тебе до востребования в отдел доставки почтамта Парадайз-сити.

— Отлично! Спасибо.

— Как там у вас погода? — спросил его человек из телефонной будки, находившейся, в двухстах ярдах от отеля.

— Как ты и предсказывал. Жарища, духота, но, думаю, не хуже, чем в Майами.

Арболино расхохотался, предложил выпить холодного лимонада и попросил самозваного эксперта по общественному мнению связываться с главным управлением Южной корпорации по изучению общественного мнения хотя бы раз в неделю.

Клиэруотер — это здорово, подумал Уиллистон, повесив трубку.

Значит, все чисто — и целый день.

Каскадер внимательно «пас» его целый день, чтобы удостовериться, что ни одна душа больше не следит за его перемещениями по Парадайз-сити. Арболино не заметил признаков внешнего наблюдения. Это была обычная тактика коммандос УСО, которая была ими позаимствована у бойцов французского Сопротивления, — старая, но проверенная тактика. У Арболино был исключительный талант незаметно преследовать любого, вспомнил худощавый вермонтец, развешивая сушить свою насквозь пропотевшую рубашку. Но все-таки его огорчило, что он сам не заметил своего преследователя. Это плохо, он утерял бдительность.

Гилман уж точно бы заметил за собой слежку.

Вечно всего опасающийся, всегда сосредоточенный Гилман уж наверняка бы заметил!

— Мне надо быть таким же осторожным и придирчивым, как Гилман, — буркнул себе под нос Уиллистон, включая телевизор.

Он, конечно же, не мог надеяться на то, что люди Пикелиса окажутся менее искусными филерами, чем Арболино.

Картинка и звук внезапно прорвались из пластикового ящика, и на целых девяносто минут профессор посвятил себя третьесортному вестерну 1949 года выпуска, который показывал местный канал в рубрике «Ранний киносеанс». Уиллистон почувствовал себя чуть лучше, когда осознал, что в Парадайз-сити есть несколько вещей, на которые ему можно положиться.

Он мог положиться на неизменно ужасный репертуар местного телевидения.

Немного, конечно, но для начала неплохо, на таком фундаменте можно начинать строить.