— Есть, — согласился Вязов.

— Были бы у меня права, я ловил бы их па улице и заставлял чистить клозеты.

— Я бы тоже поступал так, — опять согласился Вязов.

— Я с первого взгляда понял, что ты ассенизатор.

— И это верно.

Старинов поднялся, косо взглянул на случайного знакомого, чуть заметно скривил губы в усмешке и пошел по улице. Вязов улыбнулся, тоже встал и тут вспомнил, что где-то видел этого парня. Но сколько ни старался, не мог припомнить места встречи.

На третий день из городского управления прислали в отделение паспорт шофера Чурикова с сообщением фамилии и адреса учительницы, которая нашла документ. Подполковник Урманов, майор Копытов и лейтенант Вязов немедленно отправились в пригородный колхоз. Их встретила пожилая женщина узбечка, провела во двор, сплошь засаженный виноградником, и усадила на диван. Через минуту она принесла поднос с сушеным урюком, пресными лепешками, пиалы и чайник и сказала, улыбаясь:

— Я знаю, зачем вы приехали. Пейте чай, а я все расскажу.

Урманов поблагодарил хозяйку и налил в пиалы густой зеленый чай. Женщина присела тут же на кошму.

— Я работаю учительницей, преподаю во второй смене. Поэтому утром до занятий я решила сходить в город по своим делам. — Она говорила по-русски чисто, без акцента. — Иду по обочине дороги и вдруг увидела в траве книжечку. Прошла было, а потом вернулась. Я к книжкам неравнодушна, — призналась она с улыбкой. — Подняла, вижу-паспорт. Какой-нибудь, думаю, рассеянный потерял, наверное, ищет документ, мучается. Хотела поехать по адресу, обрадовать человека, да времени было мало, и я отдала паспорт первому повстречавшемуся милиционеру. Вот и все.

Майор разочарованно вздохнул-он надеялся услышать больше, а подполковник задал вопрос:

— Вы хорошо запомнили место, где нашли паспорт?

— Конечно, — ответила хозяйка.

— Может быть, вы поедете с нами и покажете это место?

— Пожалуйста. Занятия в школе у меня закончены. Только вы меня обратно отправьте на машине, устала я сегодня.

— Обязательно, — пообещал подполковник.

Недалеко от города, близ моста, переброшенного через арык, женщина попросила остановить машину. Место не отличалось ничем примечательным: арык зарос травой и воды в нем не было, по обочинам дороги росли слабенькие заморенные деревца, а дальше расстилались поля. Когда учительница отправилась па машине домой, подполковник предложил:

— Давайте посмотрим, нет ли еще каких-нибудь следов.

Но поиски не дали результатов. Все трое собрались под большим карагачем, сумрачные, молчаливые.

— Значит, преступники шли сюда, надо посмотреть в этом районе, — произнес наконец Копытов, ни к кому не обращаясь.

Ни подполковник, ни Вязов не отозвались. Каждый был занят своими мыслями. Завод, на котором работал Старинов, находился на противоположной стороне города, ночью преступники должны были бы направиться домой или остаться в городе, а не идти в противоположную от дома сторону. Лейтенанту уже казалось, что подполковник насмешливо посматривает на него, словно говоря: «Чего стоят ваши догадки?» Но тут же он подумал: «А если преступники сделали так с целью, чтобы замести следы, направить поиски не туда, куда надо?» и сам себе ответил: «Второй преступник может жить где-то здесь…»

Уже сидя в машине, Вязов вспомнил, что ему сегодня надо сходить на квартиру Копытова, и еще больше помрачнел. Утром он дал согласие капитану Стоичеву поговорить с женой майора о поведении Виктора и теперь проклинал себя. Но когда машина остановилась около отделения, он соскочил с сиденья и направился к Копытовым, поругивая себя за пунктуальность.

Екатерина Карповна сидела у раскрытых ящиков комода и мучительно вспоминала, куда она могла положить двести рублей. Она точно помнила, что первого числа деньги — две бумажки — были у нее в сумке, вчера же она не тратила ни копейки. Была у нее дурная привычка прятать деньги в комод между пачками глаженого белья — и вот все перевернуто, пересмотрено, а денег нет. От мужа она никогда не скрывала расходы, рассказывала ему обо всех покупках. Терентий Федорович не любил ее хозяйственных отчетов, отмахивался, но она упорно заставляла его выслушивать себя, и если иногда по ее подсчетам не хватало пяти или десяти рублей, оба они считали это случайностью: передала или обронила, мало ли как бывает. Но двести рублей деньги не малые, и Екатерина Карповна не представляла, как сказать мужу о такой пропаже.

Из ящиков комода свисали концы простыней, наволочек, полотенец, на стуле высилась горка белья. На столе валялись раскрытая сумка, платок, губная помада, серебряная мелочь и какие-то рецепты. Екатерина Карповна переводила взгляд с комода на стол, поднимала глаза к потолку, терла виски и все же ничего не могла припомнить.

— Войдите! — рассеянно отозвалась она на стук в дверь.

— Здравствуйте, Екатерина Карповна! — поздоровался Вязов. — Хозяйством занимаетесь?

— Да, да, — спохватилась хозяйка. — Здравствуйте, Михаил Анисимович! Садитесь. Я сейчас. — И она принялась бросать белье в комод как попало. — Что ж в праздник не заходили? — спросила она, с шумом задвигая ящики.

— Вы же знаете, как мы заняты бываем именно в праздники, — сказал Вязов и неожиданно для себя добавил:- Приглашают в гости, Екатерина Карповна, до праздников, а не после. — И тотчас подумал сердито: «Грубить уже начал… Дурак! С таким настроением только и ходить по гостям…»

— Верно, верно, — смутилась Екатерина Карповна, села за стол и торопливо стала прятать в сумку разбросанные вещи. — Не догадалась я пригласить вас, выбрали бы, может быть, времечко, пришли, повеселили. Все дни сидела одна, — пожаловалась она и зачем-то улыбнулась.

— Из меня не весельчак получается, а проповедник, — продолжал Вязов. — Вот и сейчас пришел к вам проповедь читать.

— Да что вы? — удивилась Екатерина Карповна. — Не люблю попов, грешница. А вы на самом деле какой-то мрачный сегодня. Неприятности есть?

— Хоть отбавляй.

— У вас с Терентием Федоровичем всегда так. Давайте вашу проповедь, я слушаю.

Екатерина Карповна подперла щеку ладонью и приготовилась слушать. Круглое румяное лицо ее нельзя было представить серьезным. «Стара уж кокетничать, — опять мрачно подумал Вязов и тут же одернул себя: — Хватит злиться! Не так начал, поправляться надо…»

— Вы меня извините, Екатерина Карповна, но я обязан с вами поговорить… — Вязов помолчал, потом деловито продолжал:- Я пришел поговорить о поведении вашего сына.

— Вити?! — воскликнула Екатерина Карповна, положила руки на стол и с испугом уставилась на лейтенанта.

— Да. Вы не пугайтесь, серьезного ничего нет, но я как парторг обязан вас предупредить. Дело в том, что Терентий Федорович очень занят, ему, видимо, некогда заниматься воспитанием сына, а вы имеете возможность больше наблюдать за ним. Мне лично известно, что Виктор подружился с великовозрастными парнями — рабочими одного завода, которые имели судимость и сидели в тюрьме. Я не знаю, как ведут себя эти парни сейчас, одно ясно, что они выпивают, и их прошлое заставляет нас держать их на подозрении. Они могут плохо повлиять на вашего сына. Вам, наверное, говорили, что Виктора участковый приводил в отделение…

— Но Витя был не виноват, — возразила Екатерина Карповна.

— Он виноват уже в том, что нагрубил участковому. Не годится так поступать ученику. Кроме того, вы знаете, — Виктор пьет. А такая привычка к хорошему не приводит.

— Мне кажется, вы, Михаил Анисимович, из мухи делаете слона. Я не замечала за Виктором особых проступков, в школе он ведет себя прилично, жалоб на него не поступает, а если иногда и пошалит, так ведь он еще, как вы говорите, ребенок. В праздник он действительно amp;apos;выпил, я ему сама давала деньги… — Тут Екатерина Карповна вспомнила о пропавших двухстах рублях, мельком подумала — не взял ли их Виктор, но с негодованием отбросила эту нелепую мысль и повторила:-Да, да, Михаил Анисимович, вы из мухи раздуваете слона.