— Ты записал в личном деле две судимости, а на самом деле имеешь три. Почему наврал? — сразу, изменив тон, грубо спросил Вязов.

Суслик вспыхнул, но промолчал.

— Почему? — повторил Вязов.

— По ошибке, товарищ… прошу извинить.

«Этот податливый. Можно действовать решительнее», — подумал Вязов. Оп не знал, что у Протопопова три судимости, просто из практики ему было известно, что преступники стараются скрыть количество судимостей. И он не ошибся. Теперь надо было выяснить основное.

— Нам известно: под Первое мая вы со Стариновым не работали, бригадира заставили сделать отметку в табеле под страхом. Где вы были в это время?

Суслик подозрительно глянул на директора, потом на бригадира. Низкий лоб его еще больше наморщился. Он уже понял, что перед ним сидел оперативный работник. Ясно было, что бригадир выболтал правду и отпираться не было смысла. Наклонив голову, он сквозь зубы процедил:

— В городе.

— Чем занимались?

— Чем занимаются под праздник? Гуляли, — усмехнулся Суслик, глядя себе под моги.

— А утром?

— Известно, опохмелялись.

— Где?

— В пивной.

— Почему вы подрались в пивной?

Суслик поднял голову. Лицо его было бледное, но смущение из глаз пропало; он смотрел прямо, чуть насмешливо.

— Вы же знаете: Семка придрался к Алексею из-за того, что мы не работали вечером, гуляли. Ну, Алексей вскипятился и погладил его по морде, — сказал он спокойно. — За прогул, конечно, нам влетит, — добавил он равнодушно.

— Так, так. — Вязов помедлил. — А до этого, утром рано вы были у Калинкина. Зачем приходили?

Суслик отвернулся к окну и нехотя сказал:

— Из-за девки они скандалят.

— Они скандалили из-за девки, а ты просил у Старинова деньги. Он не давал. Так?

— Кажется, — неопределенно проговорил Суслик, безучастно глядя в окно.

— Он тебе не давал денег, но когда ты его припугнул, сказав: «машина о нас плачет», он бросил тебе бумажку…

— Не говорил я этого! — зло огрызнулся Суслик. На висках у него выступил пот.

— Может быть, привести Калинкина?

Суслик молчал. На лице его вспыхнули розовые пятна, руки на коленях заметно дрожали.

Вязов уже понял, что Протопопов находится в подчинении Старинова и теперь надо было не упустить момента, пока парень в нервном напряжении, и вырвать признание.

— Алексей взял документы пассажира. Для чего?

Суслик вздрогнул.

— Для чего? — повторил Вязов.

Помолчав, облизнув сухие губы, Суслик буркнул:

— Не знаю.

— Ты не видел?

— Нет.

Это уже было признание, хотя и не точное. Можно было им довольствоваться, остальное предоставить следователю, в распоряжении которого еще находились вещественные доказательства: рубашка и брюки Старинова и паспорт шофера. Но Вязов ради шутки задал еще вопрос и неожиданно получил более определенный ответ:

— Почему Алексей первым убежал от машины?

Криво усмехнувшись, Суслик потер масляной рукой висок, оставив желтое пятно, и устало выдохнул:

— Струсил…

— Старухи испугался? — Вязов подождал ответа, по Суслик молчал.

Он сидел как побитый, облизывал бледные губы.

В приемной стучала машинка. Вдруг звук прервался, дверь приоткрылась и женщина-секретарь Сказала: Старинова нигде нет, ни на заводе, ни дома, Юнус Рахимович.

— А, черт возьми! — выругался Вязов, вставая. — "

Где Алексей? — закричал он на Суслика.

— Не знаю, — испуганно ответил тот и тоже вскочил. Суслик теперь только догадался, что он обманут, как новичок. Судя по тому, как Вязов вел разговор, он подумал, что Старинов уже арестован и ему, Суслику, скрывать нечего. Теперь он с ненавистью смотрел на лейтенанта, готовый па него броситься.

Прибежал Трусов и сообщил, что он передал просьбу дежурному. Ни подполковника, ни майора в отделении не оказалось. Они задерживались, а медлить было нельзя. Поручив Трусову отвести в отделение Протопопова, Вязов приказал Расулеву сесть в машину рядом с собой и сказал:

— Показывайте дорогу к Богомоловым. Вы пойдете к ним и спросите девушку, где можно найти Старинова. Она должна знать. Действуйте осторожнее, не пугайте семью.

— Слушаюсь.

Вязов остановил машину за три дома от Богомоловых, Расулев ушел, а лейтенант откинулся па сиденье и закрыл глаза. «Борьба и победа — два больших понятия жизни, без них скучно, беспросветно, без них — обывательщина, прозябание. А любовь?.. — подумал он. — Без нее, видимо, тоже нельзя, если понимать это слово широко. Итак: борьба, любовь, победа».

Вместе с Симой из ворот вышла Елена Парфеновна.

— Опять пришел, соблазнитель? Поговори, поговори, сват, — насмешливо встретила она Расулева.

Расулев улыбнулся и спросил Симу:

— Где найти Алексея? На работе его нет, дома нет.

— Ну и пусть! — отмахнулась Сима. — Не хочу о нем вспоминать.

— Мне очень надо, — сказал Расулев. — Поговорить с ним надо по другим делам.

Участковый был славный человек, Сима его уважала. Он приходил к ним и прежде, между делом рассказывал о своих детях, — их у него было, кажется, шесть или семь человек. Подумав, она сказала:

— Где ж ему быть, как не у Пряхиной? Водку, поди, глушит. Знаете отдельный дом на конце поселка?

— Как же, Груня Пряхина? Знаю. Спасибо. — Расулев заглянул девушке в лицо:- Свадьбу когда будем справлять, а? Ой, как Сема мучается, совсем похудел.

— Ну вас! — смутилась Сима. — Вы все о том же…

— Хорошего человека уважать надо, — наставительно сказал Расулев и заторопился. — У меня времени нет, потом зайду. Подумай, Сима, ой, подумай. Зачем мучить себя и парня?..

Газик катил по широкой улице. За поселком дорога шла уже среди полей. Еще издали Вязов увидел, как из ворот крайнего дома выехала «Победа».

— Вон там живет Груня… там, там, откуда машина пошла, — сказал Расулев.

Вязов нажал на педаль, но машина впереди все увеличивала скорость.

Ночью, после беседы с отцом, Старинову удалось увести машину профессора, за которым он следил несколько дней. Получилось удачно, ночь была такая темная и дождливая, что он решил заехать к Пряхиной проститься и заодно захватить свои вещи. На машине он надеялся ускользнуть в любое время.

Выехав из ворот, он увидел «газик» и в нем участкового. Встреча не предвещала ничего хорошего, и он погнал машину на предельной скорости. «Газик» не отставал. Стало ясно — это была погоня.

Расстояние между машинами не сокращалось и не увеличивалось. Вязову мешала пыль, поднимаемая передней машиной, и он, прищурившись, низко пригибался к рулю.

Неожиданно из будки, что стояла у переезда через железную дорогу, вышла женщина, подудела в рожок и начала опускать шлагбаум. «Победа» рявкнула сиреной и вихрем проскочила полотно, почти задев крышей полосатую жердь. Вязов не подал сигнала и не убавил скорости, только пригнулся еще ниже. Расулев инстинктивно скатился с сидения на пол. Женщина растерянно дернула за рукоятку, и шлагбаум немного приподнялся. «Газик» проскочил.

— Скаженные! — сердито сказала железнодорожница, с недоумением поглядев машинам вслед.

«Заедет он в большой населенный пункт или нет?.. Там его задержать можно быстро…»-думал Вязов. Но Старинов гнал машину на полевые дороги, боясь одного — не забуксовать бы. У газика преимущество — он может проползти там, где «Победа» застрянет. Старинов знал местность хорошо, ни на одном повороте или развилке не раздумывал, не убавлял скорость.

— Ой, тяжело «Победу» догонять, — сокрушенно говорил Расулев, держась обеими руками за поручни.

— Машина у нас новая, не сдаст, — скупо отвечал Вязов, не глядя на участкового и только напряженно следя за дорогой.

Старинов забирал на юг. Солнце уже светило справа, но еще стояло высоко. Над полями висела знойная кисея, деревья застыли, будто окаменев. «Только бы до темноты хватило бензина», — с беспокойством думал Старинов. Нет, он не терял надежды вырваться. Жизнь поставлена на битую карту, но он не привык сдаваться. Прошлый раз его взяли случайно, был неопытен, а теперь у него за плечами десять лег тюрьмы, которые он не прожил даром. Сколько рассказов выслушал, сколько узнал разных историй. Нет, он не собирается подставлять руки под наручники. Кто же за ним гонится? Неужели Расулев?.. А шофер прекрасный, выжимает из машины все соки, не отстает.