— Для пользы дела, — затарабанил Константин, еще раз посмотрев на часы, — только ради…

— Ты еще скажи, что о моем здоровье заботился, — не сдержался я. — Ладно, беги к своей телке. Учитывая твой титанический труд, с завтрашнего дня работа на общественных началах отменяется. Доволен?

Константин радостно кивнул головой:

— Спасибо. Тогда я домой поехал?

— Чеши отсюда.

Начальник отдела снабжения радостно понесся к двери, а я, как бы невзначай, бросил ему вслед:

— Ты Бойко уже видел?

Константин остановился, словно ему вдогонку была пущена стрела, вошедшая в зад по оперение.

Он повернулся и посмотрел на меня таким растерянным взглядом, что я не удержался от смешка:

— Полные штаны от радости предстоящей встречи. По-моему, тебе пора снова переходить на работу без оплаты. И тогда-то, уверен, все будет в действительно лучшем виде. Что тебе поведал Рогожин?

— Я так устал, — начал оправдываться Константин. — Этот старый пердун утомил. Голова кругом идет.

Константин продолжал оправдываться, а я подумал, что он здорово наблатыкался выдавать мои собственные формулировки.

— Ладно, отдыхай, — смягчился я и, дождавшись, когда Константин скоростным снарядом сорвался с места, рявкнул:

— Стой, придурок!

Когда Константина именуют придурком, он сходу начинает понимать все без лишних объяснений. Начальник отдела снабжения наигранно хлопнул себя по лбу, подлетел ко мне и протянул смятый конверт, от которого несло мускатным шампанским:

— Рогожин написал данные. Собственноручно.

— Все, Костя, делай вид, чтобы тебя искали, — прощаюсь с чиновником для особых поручений и услышал урчание его «фольксвагена» еще до того, как заглянул в конверт.

В конверте лежала бумажка, на которой незнакомым бисерным почерком был каллиграфически выведен номер телефона и данные его владельца — Пошелевская Наталья Хуйдабердыевна. Все ясно, после того, как Костя однажды неверно записал номер телефона, со всеми вытекшими из его кармана последствиями, он переложил эту работу на старичка Рогожина.

Положив перед собой бумажку и, выдвинув антенну радиотелефона, набираю номер Бойко. Игорь не успел взять трубку, как я отключил связь. Я не мог понять, в чем дело, но как всегда инстинктивно почувствовал — что-то не то. Это непонятно, как доставшееся мне от далеких предков звериное чувство повышенного инстинкта, которое никогда не подводило.

Еще раз скользнув глазами по бумажке, доставленной из Питера, набираю номер телефона женщины, у которой старик Рогожин приобрел работу кисти Башкирцевой, и корявый голос автоответчика тут же поведал:

— В случае острых кишечных заболеваний…

Спустя час, после того, как телефон проинструктировал меня о путях ликвидации последствий поноса, в гостиной уже сидел руководитель пресс-группы.

— Как семейные дела, Игорек? — наливаю коньяк в крохотные хрустальные рюмочки. — Дома все ладно?

— Спасибо. Полный порядок, — ответил Игорь, как положено уверенному в себе главе семьи. Значит, его драгоценная половина получила возможность не только распевать арию о белом «мерседесе», но и саму машину. Интересно, чего она потребует от Бойко в следующий раз? Это будет весело, если после автомобильной песни жена Игоря выучит другую. Мало их, что ли, этих песен? Например, «Самолет летит, мотор работает…»

— Игорь, вынужден усложнить твою задачу. Благодаря Константину…

— Согласен, лишь бы его лишний раз не видеть.

— А в чем дело?

— Все в том же. Его шуточки порой способны довести до белого каления и более спокойных людей.

— Ну, Игорь, творческие способности Кости давно стали легендой, так что пора привыкнуть. Если бы ты знал о сувенире, которым он одарил генерального менеджера, с кресла бы упал.

О генеральном менеджере я вспомнил не случайно. Потому что не хотел говорить Игорю о том сюрпризе, который Костя устроил лично мне. Хотя прекрасно понимаю: Константин даже не догадывается, что он преподнес своему руководителю с подачи старой вонючки Рогожина. Ничего, мы с Костиком разберемся, и до Рогожина очередь дойдет. Я тоже шутить умею. Не зря ведь Рябов как-то попрекнул, что Костя это я, так сказать, но только в миниатюре.

— Так что же он тебе пристроил?

Игорек недовольно вздохнул, но все-таки ответил:

— Шкатулку подарил.

— Она что, взрывается?

— Этого тоже ожидать можно было, потому, откровенно говоря, я ее открывал с опаской.

— И что там было?

— Мои любимые сигареты.

— А, так значит взрывались они. Как-то Костя начинил невиданные у нас японские сигареты «Хилайт» индийскими петардочками. Интересные сигаретки, по четыре штучки в крохотной пачечке. Он такой сигаретой при мне нашего вахтера угостил.

— И тот рискнул что-то взять из рук Кости?

— Ну ты же тоже рискнул.

Игорь невольно вздохнул.

— Да, а чтобы вахтер не догадался, он прикурил точно такую же сигарету, из той же пачки. Только она, понятное дело, петардой заряжена не была. А вахтер раз пять затянулся, бух — и вся морда в табаке.

Я хотел было продолжить, что тогда смеялся над ошалелым вахтером не тише Константина, но замолчал. Потому что после этих слов Игорь вряд ли расскажет чем завершился сюрприз со шкатулкой.

— Так что там с его сувениром было, Игорек? Сигареты, что ли, мочой пропитаны?

— Ты ему подскажи только, он эту идею тут же на вооружение возьмет. Словом, когда я шкатулку закрыл, тут же в руку впилась иголка.

Я сдержал улыбку. Любому человеку приятно знать, что подобные сюрпризы распространяются не только на него. Хотя мне такую шкатулку Костя не рискнул бы презентовать.

Игорь спокойно допивал коньяк, а я перевел взгляд на бумажку, лежащую на краю столика и спрятал ее в карман. Не хватало еще, чтобы Бойко прочитал текст записки. Сразу поймет, что даже на меня Костины выходки распространяются. Тем более, перед его приходом я для полной ясности подчеркнул первые пять букв в фамилии, две — в имени и три — в отчестве таинственной хозяйки телефона, выдающего информацию о функционировании желудка, когда его отчего-то не держит.

— Не переживай, Игорек, — успокаиваю руководителя пресс-группы. — Скажи спасибо, что эта иголка еще отравлена не была.

— Я ему уже сказал спасибо, — усмехнулся Игорь, и я сразу догадался, когда это произошло. Месяц назад, когда Константин, ссылаясь на конъюнктивит, три дня кряду не снимал солнечные очки с немного распухшего от простуды носа.

— Словом, Константин облажался в Питере. Там он встречался с Рогожиным, который по, подчеркиваю, непроверенным данным, купил автопортрет Башкирцевой в Южноморске. Игорь, ты понимаешь, что тебе дальше делать?

— То же, что и всегда. У Студента я побывал вторично. Еще раз спасибо за машину. Моя группа может приступать к работе?

— Ты думаешь, я буду возражать?

— Думаю, не будешь. Тем более, Босягин уже в Полтаве.

Я с неподдельным уважением посмотрел на Игоря.

Босягин — мотор его группы. И если Бойко вторично побывал у Студента, это может говорить только об одном — Босягину потребовалась дополнительная информация. Значит, он уже взял след. Впрочем, это не удивительно. Пресс-группа, в отличие от моего чиновника для особых поручений, никогда меня не подводила.

Игорь допил свой коньяк, бросил в рот маленькую итальянскую подушечку, мгновенно уничтожающую запах спиртного, и сказал:

— Думаю, больше недели нам не потребуется.

Это заявление мне понравилось, куда больше всех вместе взятых, которые я сегодня уже слышал.

— С Богом, Игорек, — крепко жму на прощание его руку.

Стоило Игорю оставить меня наедине с опустевшей бутылкой и мыслями, как в гостиную заглянула Сабина. Жена уперлась в меня таким пламенным взором, словно она стояла не у шведской, а возле каменной стенки, и я лично командую ее расстрелом.

— Ужинать будешь? — процедила супруга.

— Нет. И скажи Вохе, чтобы подогнал машину. Мы с ним сейчас в гости поедем. К таким, должен тебе по секрету сказать, девочкам…