14

В течение следующих восьмидесяти часов, начиная с без десяти минут два ночи с четверга на пятницу, когда Сара Джеффи сообщила мне по телефону, что ее ключи исчезли, и до девяти утра понедельника, когда я позвонил Вульфу из кабинета полицейского комиссара, я спал, наверное, не больше пяти часов.

Первые два часа я провел в квартире покойной Сары Джеффи — потом прибыли несколько ребятишек и вырвали меня из лап Кейзи, — сидя за столом в той нише, где мы завтракали с ней в среду утром, и отвечая на вопросы капитана Олмседа из отдела по расследованию убийств западной части города, сравнительного новичка. Третье удушение разволновало всех тамошних сотрудников, и экспертам пришлось основательно поработать в квартире той ночью. Убийца воспользовался бронзовым пресс–папье и веревкой, срезанной с венецианской шторы в нише. Следовательно, он ограничил свои действия прихожей и не оставил следов.

В четыре тридцать утра меня препроводили в девятнадцатый участок на Шестьдесят седьмую Восточную улицу и затолкали в одну из верхних комнат, набитую лейтенантом, неизвестной ищейкой и кучей стенографистов. Мне приказали подробно отчитаться о встрече в кабинете Вульфа, описывая все слова и поступки каждого из присутствующих. Мое повествование заняло четыре часа. В течение четвертого и последнего трое из нас расправилась с дюжиной сандвичей с ветчиной, шестью мускусными дынями и галлоном кофе; платил, естественно, я. Когда с беседой было покончено, я получил разрешение воспользоваться телефоном.

— Я звоню из полицейского участка, — сообщил я Вульфу. — Лейтенант стоит возле моего локтя, а сержант у параллельного аппарата, так что не говорите ничего дискредитирующего. Я не взят под стражу, хотя технически виновен в насильственном вторжении в частное жилище, поскольку разбил дверное стекло, дабы проникнуть в помещение. Кроме этого сообщать мне больше нечего, когда вернусь — не знаю. Они получили от меня полный отчет о прошедшем вечере и теперь, конечно, набросятся на вас.

— Уже набросились. Лейтенант Роуклиф примчится сюда в одиннадцать часов. Ты завтракал? — О еде он, безусловно, забыть не мог.

Я ответил утвердительно.

Потом лейтенант и сержант меня покинули, и я битый час проторчал в комнате с патрульным. Я уже начал подумывать о том, что история, за исключением наручников, повторяется, но тут появился какой–то фараон и велел мне следовать за ним. Мы спустились на улицу и наверняка бы отправились по ней дальше, если бы нас не ждало такси. Когда мы приехали на Леонард–стрит, 155, фараон велел мне шагать наверх, в одну из комнат. Там' меня навестил не кто иной, как мой друг, помощник районного прокурора Мандельбаум, безо всякой пользы беседовавший со мною во вторник.

За четыре часа мы, как и в прошлый раз, ничего не добились.

Я испытывал в высшей степени неприятное чувство вывернутого наизнанку человека, которого мусолили лишь для того, чтобы поймать на превышении полномочий, ни в малейшей степени не согласуясь с его намерениями выследить и схватить преступника. Я обладал достаточным запасом терпения и всегда поступал по совести, но с тех пор, как я увидел миссис Джеффи лежащей на полу, прошло более двенадцати часов, и моя способность отвечать на вопросы иссякла.

В конце концов Мандельбаум отодвинул кресло, встал и заявил:

— На сегодня, кажется, хватит. Я велю все отпечатать и отправить копию вашего заявления в верхнюю часть города. Сегодня вечером или завтра утром я позвоню вам и попрошу приехать просмотреть его, так что не отходите от телефона или оставьте свои координаты.

Я нахмурился.

— Вы намекаете, что я свободен?

— Конечно. При сложившихся обстоятельствах ваше насильственное проникновение в чужое жилище вполне можно оправдать, к тому же вы согласились оплатить издержки и тем самым сняли с себя последние обвинения. Только оставайтесь в пределах нашей досягаемости. — Он посмотрел на часы. — У меня срочное дело. — И повернулся, намереваясь удалиться.

А у меня возникло обычное в подобной ситуации чувство. Я вдруг понял, что сам того не сознавая принял твердое решение… На сей раз, впрочем, я потратил–таки секунду на его обдумывание: решение было беспрецедентным. Представитель закона велел мне отправляться домой, а я не хотел, точнее, не собирался уходить.

— Подождите, — торопливо проговорил я, и он остановился. — Я сообщил вам все, что мог, и хотел бы кое–чего взамен. Мне нужно немедленно, увидеть инспектора Кремера. Он занят, я даже знаю где, и, возможно, его пришлось бы ждать до завтра. Свяжите меня с ним.

Он встрепенулся.

— Ваша просьба связана с расследованием?

— Да.

— Почему же вы не поговорите со мной?

— Потому что он мне поможет, а вы нет.

Вероятно, он бы затеял спор, не будь у него назначено свидание со следующим посетителем. Он еще раз взглянул на часы, подошел к телефону и принялся за дело. Даже для него, помощника районного прокурора, работа оказалась нелегкой. Минут через десять Мандельбаум сообщил мне:

— Он в кабинете у комиссара. Позвоните туда, назовите себя и ждите.

Я поблагодарил его, уже галопом вылетающего из комнаты.

Недалеко от кабинета полицейского комиссара Скиннера, возле другой двери, маялся сержант Стеббинс. Увидев меня, он машинально нахмурился.

Я подошел к нему и спросил:

— Разве искал я когда–нибудь вашей благосклонности?

— Нет. Вы не такой дурак.

— Был до сих пор. Я собираюсь напасть на инспектора Кремера, когда он выйдет в коридор, и попросить о пятиминутной беседе. Будьте любезны придержать в это время рот на запоре. Вы обязательно все испортите, если пожелаете, но зачем вам желать? Я гражданин страны, исправно плачу налоги, а под судом состоял только девять раз.

— Он занят.

— Я тоже.

— О чем вы собираетесь его спрашивать?

Я бы с удовольствием ему ответил, но не получил такой возможности: дверь распахнулась, и Кремер зашагал в нашу сторону. Он уже собирался повернуть направо, даже не заметив меня в своей занятости, но я преградил ему путь.

— Вы? — Не выказав особой радости, он бросил взгляд на Перли. — В чем дело?

Я моментально вмешался:

— Идея моя, инспектор. Мне нужно кое–что сказать. Если поблизости есть свободная комната, пяти минут хватит.

— У меня нет времени.

— Хорошо, пускай четыре минуты.

Он явно сердился.

— Вас послал Вульф?

— Нет, я сам по себе.

— Ну что еще? Говорите здесь.

— У районного прокурора мне велели идти домой. Однако я отправился разыскивать вас. По вашим сведениям, клиент Вульфа — я. Он, конечно, ловко сымпровизировал, но более или менее учел истинное положение вещей: теперь меня можно посылать на поиски начальной зацепки. Благодаря везению, я ее нашел, и вчера вечером все они явились…

—- Я уже знаю.

— Прекрасно. Я чувствую себя ответственным за гибель Присциллы Идз. Я согласен с тем, что основную роль здесь сыграла случайность, но, естественно, мечтаю сцапать проклятого сукиного сына, совершившего..,

— Переходите к главному.

— Перехожу. С Сарой Джеффи получилось по–другому. Пока она рассказывала мне по телефону об исчезновении ключей, он поджидал ее в стенном шкафу. Я решил объяснить ей, как себя вести. За то, что он прячется в квартире, был один шанс на сотню, ведь, по–моему, никакой причины желать ее смерти ни у кого не существовало, и тем не менее я сказал ей, что нужно сделать.

— Чего же вы хотите, медаль? — фыркнул Кремер.

— Пет, спасибо. Я хочу только добраться до него. Чувствуя себя так, как чувствую, я не намерен просиживать дома задницу в ожидании, когда Вульфа осенит его гений. Не могу я ложиться спать точно по распорядку. Если я в состоянии помочь, я бы желал это сделать. Например, наших гостей уже расспрашивали, по вы не отстанете от них до тех пор, пока все не прояснится. Ключи у нее похитили вчера вечером в квартире Вульфа. В то время я наверняка стоял к преступнику спиной, ибо глаза у меня хорошие и я бы все заметил. Если кого–то из них снова вызовут на допрос, я предлагаю следующее: мне разрешат присутствовать там и вставлять свои комментарии в случае необходимости. Таким образом, рано или поздно мы его поймаем. Я готов поклясться, что следил за происходящим вчера предельно тщательно и лучше любого другого знаю о том, когда могли взять ключи и когда — нет. Даже за месяц расспросов вы не сумеете раскопать большего. Кроме того, я буду рад помочь вам, чем смогу.