4

План был разработан в прошлом месяце. Паркер спешно уехал в северные штаты, оставив после себя обломки многолетнего упорного труда. Теперь ему требовался новый оборотный капитал, и он ухватился за предложенную акцию, согласившись на равную со всеми долю.

Паркер был настоящим асом, специалистом по вооруженным ограблениям банков, ювелирных магазинов и транспортов с деньгами. Он никогда не работал один — только с группой, — вот уже девятнадцать лет храня верность своей профессии. Временами ему приходилось маскироваться и жить под вымышленными именами на выручки от проведенных операций. Пару раз в год он обычно пополнял свой капитал. А теперь все пошло к чертям.

Год назад, во время одной операции, возникло непредвиденное осложнение, приведшее к тому, что отпечатки его пальцев — первый раз в жизни Паркера — попали в картотеку блюстителей закона. А два месяца назад произошла еще одна крупная неприятность, и его маскировку нарушили эти отпечатки. Паркеру пришлось срочно исчезнуть, отказавшись от банковского вклада, привычного образа жизни и всего прочего.

Когда за рулем украденной машины он въезжал в город, в его кармане лежало меньше ста долларов. Он повидался с людьми, которые раньше проворачивали с ним дела. Они знали, что его устраивает работа на паях. Скрывался он в одной хате на окраине Скрантона: мотеле «Грин—Глен». Его владелицей и управляющей была бывшая проститутка по имени Магда. Неделей позже Паркеру позвонил Кифка.

Разговор у них получился странный. Во–первых, оба избегали сообщать по телефону что–то конкретное, а, во–вторых, Кифка еще не верил, что беседует с Паркером.

— Теперь все не так, как прежде, правда? — заметил Кифка.

Паркер понял, что он имел в виду. Прежде никто не мог связаться с Паркером непосредственно. Тому, кто хотел поговорить с ним о деле, приходилось разыскивать некоего Джо Шира, бывшего заключенного, который жил в пригороде Омахи. Но Джо умер, подложив всем очередную свинью.

— Я сейчас переодеваюсь, — сказал Паркер. — Ты уже слышал о Джо?

— А что с ним такое?

— Он умер. Я был на похоронах.

— А… Я звонил тебе по его номеру, но никто не брал трубку.

— Вот потому и не брал.

Немного помолчав, Кифка заявил:

— Я просто так звоню, узнать, как ты поживаешь. Ты работаешь?

— Пока только подыскиваю место, — ответил Паркер.

— Желаю удачи.

— Спасибо.

— Если встретишь в своих краях малыша Боба Нег–ли, передавай от меня привет.

— Хорошо, — сказал Паркер.

Он понял, что Кифка не поедет в Скрантон лично, а пошлет малыша Боба.

— Он знает о моем лице? — спросил Паркер.

Он сделал косметическую операцию, изменившую его внешность, а с Бобом еще не встречался.

— Знает, — ответил Кифка.

Малыш Боб прибыл ночью через сутки. Паркер одетый лежал на кровати в своей комнате в мотеле и смотрел телевизор, не включая звука, когда в номер постучали. Он вскочил, вырубил свет и телевизор и открыл дверь.

Это пришла Магда, владелица мотеля. Ей стукнуло шестьдесят лет, и она принадлежала к тем немногочисленным проституткам, которые сумели сберечь нажитые деньги. К старости она даже приобрела гостиницу. Магда была слишком болтливой и нервной, чтобы содержать бордель, и потому ограничилась мотелем, сдавая в нем комнаты по часам. Кроме того, ей доверяли: люди типа Паркера укрывались здесь или приходили сюда на встречи и совещания.

Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и сообщила:

— Явился малыш Боб. Будешь с ним разговаривать?

Магда все еще была стройна как тополь; в прежние времена ее за это особо ценили. Ее седые волосы выглядели грубыми и непослушными, и она коротко подстригала их на итальянский манер. Брови она выщипывала, а на их месте проводила черные линии, длинные ногти покрывала ярко–красным лаком, но помадой не пользовалась. Ее рот казался бледным шрамом на худом морщинистом лице.

Одевалась она как молоденькая: светлый свитер и эластичные брюки, качающиеся сережки и звенящие браслеты. В молодежную одежду куталось старческое тело с юной душой.

— Малыш Боб сидит в комнате позади моей конторы. Пойдешь туда или привести его к тебе?

— Пойду туда.

— О выпивке я позабочусь, — заявила Магда.

Паркеру совсем не хотелось спиртного, но он промолчал. Магда привыкла любой пустяк превращать в настоящий прием. Каждый день был для нее праздником.

Они направились через улицу к конторе мотеля.

— Хорошо бы собраться опять всем старым знакомым, — заметила Магда и начала рассказывать, кто приезжал к ней за последний месяц, за последние два месяца и за последние полгода. Паркеру эта ее черта — болтливость — ужасно не нравилась. Магда была очень молчалива при посторонних, но со своими говорила без умолку. Паркер шагал, не обращая внимания на ее болтовню.

Наконец они вошли в контору. Там, за письменным столом, сидела Этель. Двадцатипятилетняя, умственно отсталая девушка занималась в мотеле уборкой и выполняла разные поручения Магды.

— Я буду в задней комнате, у молодых людей, — сказала ей Магда. Этель кивнула.

Малыш Боб Негли сидел на зеленой софе, обтянутой искусственной кожей, и курил сигару длиной лишь немногим меньше самого Малыша. Это был низкорослый парень, не выше пяти футов, вспыльчивый и агрессивный, подобно большинству маленьких мужчин. Держался он, как чемпион мира по борьбе в весе петуха, покупал сигары по доллару за штуку, носил самые броские костюмы, а волосы зачесывал так высоко, что выглядел человеком почти нормального роста. Казалось, будто когда–то в восемнадцатом столетии его искусственно уменьшили в размерах и потом законсервировали.

При их появлении Боб вскочил на ноги и так сильно нахмурился, словно принимал необычайно важное решение, от которого зависели судьбы всего цивилизованного мира.

— Это действительно Паркер? — спросил он Магду.

— Конечно, — ответила та. — Он сменил свою противную рожу на другую, не менее отвратительную. Ты его узнаешь, если побудешь с ним минут пять. Он остался прежним.

— Может, Боб собирается говорить о деле, — заметил Паркер.

— Вот видишь? — усмехнулась Магда. — Что будешь пить, Паркер?

— Ничего.

— Боб, если захочешь выпить, позови меня.

— Хорошо, Магда, — кивнул Боб и, едва она вышла, обратился к Паркеру: — Я не нахожу, что ты похорошел.

— Хватит болтать о моем лице, — отмахнулся тот, придвинул поролоновое кресло и сел.

Негли постоял, видимо, раздумывая, следует ему обидеться или нет. Затем тоже уселся и сказал:

— Итак, к делу. Ты заинтересован в работе на равных паях?

— Смотря какая работа.

— А что тебя волнует?

— Доход, риск и участники.

— Естественно. Это понятно. Но если доход хороший, риск небольшой, а люди тебе знакомы — ты заинтересуешься предложением?

Паркер кивнул.

— Выкладывай.

Негли сунул в рот недокуренную сигару и заговорил, не вынимая ее изо рта:

— Куш составит сто–сто пятьдесят тысяч долларов. Риск практически равен нулю. Пока речь идет обо мне, Кифке и Эрни Феккио.

— Пока, — отметил Паркер. — А сколько всего будет человек?

— Подробности еще не ясны. Мы рассчитываем на шестерых–семерых.

— Ого! Целая куча народу.

— Мы стремимся подстраховаться, — прищелкнул языком Негли. — А для этого требуются люди.

— Значит, на человека придется по пятнадцать–двадцать тысяч, в зависимости от выручки и количества участников.

— Точно. Пятнадцать — как минимум.

— Что за деньги?

— Выручка от игры в регби на стадионе одного колледжа.

Паркер нахмурил брови.

— А почему риск невелик?

— Потому что все распланировано. Мы уже знаем, как туда проникнуть, а потом нам помогут транспортные пробки после игры.

— Выходит, у вас до сих пор нет ничего, кроме желания заработать и возможности подобраться к месту хранения денег?

— Разве ты слышал о делах, которые начинались с большего?

— Так или иначе, для начала нужно иметь кое–что еще.

— Давай–ка поезжай в город и поговори с Даном. Он тебе все объяснит.

— Кто–нибудь станет претендовать на львиную долю?

— Нет. Все получат поровну.

Паркер немного подумал и кивнул.

— Хорошо, с Даном я побеседую. Ничего пока не обещаю.

— Конечно. — Негли встал, сжимая сигару зубами. — Замысел тебе понравится. Дело чистое и прибыльное.

Они направились в контору.