и отведен к Бернабо. Допрашивая его, Бернабо, между прочим,

спросил, почему Ридольфо не выходит из города, чтобы дать

ему сражение. Воин приводил то ту, то другую причину, наконец

был отпущен и вернулся в город. Ридольфо стал допрашивать

его о том, что происходит во вражеском стане, и о том, что

говорил Бернабо. Узнав, что отвечал Бернабо воин, который

всячески оправдывал его нежелание выйти из города, Ридольфо

сказал: «Ты ответил нехорошо Пойди и скажи Бернабо вот что:

Ридольфо говорит, что потому он не выходит из города, чтобы

ты не мог в него войти» 33.

31 Ридольфо ди Варано, тиран Камерино, небольшого городка в Романье, был

одним из выдающихся кондотьеров конца XIV и начала XV в.

32 Бернабо был сыном миланского тирана Джованни Висконти, который

оставил свою власть ему и двум его братьям: Маттео и Галеаццо. Бернабо и

Галеаццо убили Маттео и правили совместно. В 1376 г. Галеаццо умер, и сын

его, Джан Галеаццо (см. с. 37), велел схватить Бернабо с сыновьями и заключить

их в тюрьму. Там они все и умерли.

33 Анекдот, заимствованный у Франко Сакетти (Nov. 38), который уверяет,

что был непосредственным свидетелем события. По его словам, Болонью

осаждал в тот раз не Бернабо, а кардинал женевский (будущий антипапа

Климент VII) co своими бретонскими наемниками.

69

XLIV

Другой остроумный ответ Ридольфо

Тот же Ридольфо в войне, которую флорентийцы вели с

папою Григорием X 34, был то на этой, то на той стороне,

примыкал то к тем, то к другим. Кто-то его спросил, почему он

так часто переходит из одного лагеря в другой. «Потому, –

ответил Ридольфо, – что я не могу долго лежать на одном боку».

XLV

О том, как флорентийцы выставили

портрет Ридольфо как изменника

Некоторое время спустя флорентийцы признали Ридольфо

виновным в предательстве, и его изображение как изображение

изменника было выставлено на городских площадях. После

этого он узнал, что флорентийцы собираются отправить к нему

послов для переговоров о мире. В тот день, когда они должны

были прибыть, Ридольфо лег в постель, велел закрыть окна,

покрыть себя меховыми одеждами и зажечь огонь, а был август

месяц. Когда послы, призванные к нему, вошли и спросили, чем

он болен, он ответил: «Я простужен, ибо очень долго без одежд

и даже ночью был выставлен на ваших стенах». Этими словами

он высмеивал свое изображение, которое было уничтожено

позднее согласно договору.

XLVI

О некоем, ранившем Ридольфо стрелою

Некоторые из мужей камеринских проводили время за

городом, упражняясь в стрельбе из лука. Один из них

неосторожно выпустил стрелу и слегка ранил Ридольфо,

который находился тут же, на некотором расстоянии. Стрелка

схватили, и мнения о том, как он должен был быть наказан,

высказывались различные. Чтобы понравиться государю,

34 Описка у Поджо. Нужно читать не Decimo, a Undecimo, ибо война (1375–

1378) велась с Григорием XI.

70

каждый предлагал более суровую кару. Один был даже того

мнения, что стрелку надо отрубить руку, чтобы он больше не

мог стрелять из лука. Ридольфо приказал отпустить человека на

свободу, говоря, что это мнение было бы очень полезно, если бы

оно было высказано раньше, чем он был ранен. Ответ полный

благоразумия и великодушия.

XLVII

История о Манчини

Манчини, крестьянин и мой земляк, перевозил хлеб в

Фильине на ослах, которых он часто нанимал для этой цели.

Однажды, когда он возвращался с рынка, утомленный дорогой,

он взобрался на осла, который был получше, и, приближаясь к

дому, стал считать ослов, которые проходили мимо него. Так как

он пропустил того, на котором сидел, то ему показалось, что

одного не хватает. Обеспокоенный этим, поручив остальных

ослов жене, чтобы она отвела их к тем, у кого они были наняты,

он немедленно вернулся, сидя на том же осле, на рынок,

находившийся в семи милях. По дороге он у всех встречных

спрашивал, не видели ли они заблудившегося осла. Все

отвечали отрицательно. Манчини вернулся домой ночью,

печальный, сокрушаясь о потере осла. Наконец, когда жена

сказала ему, чтобы он слезал с осла, он сообразил, что это тот

самый, которого он с таким усердием и с таким сокрушением

разыскивал.

XLVIII

О человеке, который взвалил на плечи

свой плуг

Другой крестьянин, очень недалекий, по имени Пьеро, пахал

однажды вплоть до полудня. Быки его устали, утомлен от

работы был и он сам. Собираясь вернуться в город, он положил

плуг на спину осла, сам сел сверху и, догнав впереди быков,

отправился в путь. Осел, нагруженный непосильной ношей,

сгибался под ее тяжестью, так что Пьеро наконец понял, что

осел не может идти. Тогда он слез, взвалил плуг себе на плечи и

71

снова сел на осла, говоря: «Ну, теперь ты можешь идти как

следует, плуг на мне, а не на тебе».

XLIX

Изящный ответ Данте, флорентийского

поэта

Данте Алигьери 35, наш флорентийский поэт, пользовался

некоторое время в Вероне гостеприимством старшего Кане

делла Скала 36, государя чрезвычайно великодушного. Был у

Кане также и другой флорентиец, низкого происхождения,

невежественный, нескладный, который годился только на то,

чтобы скоморошничать и смеяться. Его глупости, потому что их

нельзя назвать шутками, забавляли Кане, который осыпал его

подарками. Данте, муж ученейший, образованный и скромный,

презирал этого флорентийца – и по справедливости,– как

неразумное животное. «Как случилось,– спросил тот у Данте,–

что ты, которого считают мудрым и ученым, находишься в

бедности и нужде, а я, глупый и невежественный, блистаю

богатством?» Данте ответил: «Когда я найду себе господина,

похожего на меня и соответствующего моему характеру, как это

удалось тебе, то он обогатит и меня». Серьезный и мудрый

ответ, ибо власть имущие больше всего находят удовольствия в

обществе тех, которые на них похожи.

L

Остроумный ответ того же поэта

Однажды Данте обедал, сидя между обоими Кане делла

Скала, старшим и младшим. Чтобы насмеяться над поэтом,

слуги того и другого потихоньку подбросили кости под ноги

Данте. Когда убрали стол, все повернулись к Данте, удивленные,

35 Образ Данте еще при жизни его вошел в фольклор. Анекдоты, собранные

Поджо, – уже остатки от того, что было использовано другими.

36 Кангранде I делла Скала вступил в управление Вероною двадцатилетним

юношей и правил от 1311 до 1329 г. Это был самый даровитый из ломбардских

тиранов. Данте, который долго пользовался его гостеприимством, называл его

«великолепным и победоносным государем». «Старшим» назван он у Поджо в

отличие от его племянника, Кангранде II, убитого в 1359 г. своим братом

Кансиньорио.

72

что только перед ним лежали кости. Тогда он, скорый на ответ,

сказал: «Ничего удивительного, что собаки съели свои кости. А

я ведь не собака» 37.

LI

О женщине, которая упрямо называла

мужа вшивым

Однажды разговаривали об упрямстве женщин, которое

доходит иногда до того, что они предпочитают умереть, чем

отказаться от своего мнения. «Одна женщина из наших мест,–

сказал кто-то,– постоянно спорила со своим мужем, возражала

на все, что он говорил, и упорно хотела во всем, что говорила

сама, брать верх над мужем. Однажды у них вышла жестокая

перебранка, и она назвала его вшивым. Муж, чтобы заставить ее

взять назад оскорбление, стал осыпать ее ударами, не разбирая,