Он попробовал сделать шаг вперед, но ствол «хекле-ра» угрожающе приподнялся, и полицейский был вынужден остановиться.

— Агент Мастерсон, — жестко продолжал Тревис, — приказываю вам сдать оружие, иначе я буду расценивать ваши действия как попытку захвата самолета и поступлю, согласно имеющейся на подобный случай инструкции Министерства Финансов. Сдайте оружие! Немедленно!

Чувствуя, что теряет инициативу и ситуация выходит из-под контроля, Мастерсон сделал именно то, чего ему делать никак не следовало — он закричал.

— Лендфорд! Эдмет! Чего вы ждете? Доставайте оружие! Вы же видите, этот человек хочет похитить груз!

Тревис еле заметно улыбнулся. Он не ожидал, что противник допустит такую грубую ошибку. Любому, даже начинающему полицейскому известно: на сомневающихся людей нельзя воздействовать криком. Да, видать, этот парень иногда засыпал на лекциях в Академии.

Тревис медленно опустил, руки и раздельно, крайне спокойно приказал:

— Агент Мастерсон, немедленно бросайте оружие! Бездействие расценивается как неповиновение, — фэб поднял автомат повыше. — О’кей. Лендфорд, Эдмет, арестуйте его!

Наконец, ситуация прояснилась. И Лендфорд, и Эдмет испытали облегчение.

Мастерсон почувствовал, как сильные руки хватают его, вырывают — ломая пальцы — автомат. Крепкий локоть сдавил горло в стальном захвате, лишая возможности двигаться, предпринять что-либо. Секунда — и он оказался полностью обездвиженным. Его держали люди, которых учили делать это профессионально. И, чувствуется, учили на совесть. Но куда хуже боли в вывернутых суставах была боль моральная. Поражение жгло как тавро. Черт, как глупо. Он проиграл только потому, что на одно крохотное мгновение потерял голову. Теперь эта скотина Тревис убьет их. Что же делать? Автомат у него вырвали, но остался «смит-вессон» в наплечной кобуре. Если бы стряхнуть с себя этих двоих остолопов… Или если бы они на мгновение ослабили хватку, он, пожалуй, сумел бы освободиться и, прежде, чем его скрутят вновь, пристрелил бы мерзавца Тревиса. В этом Мастерсон был уверен. Однако, держали крепко. Все надежды оказались тщетными.

Тревис медленно, очень медленно достал из кобуры «беретту» и направил пистолет в голову фэбээровцу. Улыбка, появившаяся на бледно-розовых губах, не предвещала ничего хорошего.

Глядя на своего босса, Лендфорд почувствовал удовлетворение. Они все сделали так, как надо. Возможно, даже спасли Тревису жизнь. Заплатили долг. По возвращении их наверняка вызовут в дирекцию и…

Что будет дальше, Лендфорд додумать не успел.

Ствол «беретты» неожиданно переместился влево, палец Тревиса нажал на курок и пуля тридцать восьмого калибра разорвала Лендфорду горло. Вторая настигла тело, когда оно валилось на кресла, и продырявила сердце…

…Тревис быстро повернулся и одновременно выстрелил. Эдмет рухнул на пол с дырой в переносице. Освободившийся Мастерсон чуть присел и молниеносно сунул руку за отворот пиджака, но Тревис все-таки опередил его. Четыре пули, одна за другой, ударили в грудь федерального агента. Он успел выстрелить в ответ, но пуля ушла в потолок и засела в обшивке.

Глядя на кровавые пятна, окрашивающие белую рубашку лежащего на ковровом покрытии Мастерсона, Тревис усмехнулся.

— Да, — сказал он вслух. — Глупость — это от природы…

… Метьюз слышал выстрелы, как, впрочем, и Дрейк. Только, в отличие от второго пилота, не стал оборачиваться. Зачем? Он и так знал, что там происходит. Сейчас важнее смотреть вперед и делать свое дело. Всегда нужно делать свое дело.

Метьюз опустил руку в небольшую дорожную сумку, стоящую рядом с креслом, и нащупал рукоять пистолета. Делай свое дело, и Господь вознаградит тебя за старание. Скажем, скромным кушем в десять миллионов долларов. Хотя Тревис говорил, что придется обменивать купюры дешевле их номинальной стоимости. Ну и что, черт возьми. Ему и девять миллионов хватит за глаза. Дом, нет, что там дом, вилла в Калифорнии, шикарная машина, отличные вина. Все, чего только может захотеть человек с таким…

— Эй, что за дерьмо там происходит?

Дрейк обернулся, стараясь заглянуть в салон. В ту же секунду холодный ствол «магнума» коснулся его виска, и Метьюз нажал на курок.

… состоянием. Шикарные девочки, яхта. Да, непременно нужно будет купить яхту. Белую. Ты ведь всегда хотел белую яхту, старина Мет, а?..

… Тревис не стал терять времени на перетаскивание трупов. Они ведь уже никому не могут помешать, верно? Так стоит ли обращать на них внимание в таком случае?

Полицейский натянул толстую зимнюю куртку и, переступая через мертвые тела, прошел в рубку. Коротко взглянув на залитый кровью труп Дрейка, он повернулся к Мету:

— Запрашивай их.

— О’кей, — пилот пощелкал тумблерами. — Внимание, я — 12-905 «Танго». Как слышите меня?

Рация ожила, сквозь треск помех отчетливо прозвучал женский голос:

— 12-905 «Танго», это 680. Что у вас?

— 680-й, эта частота не прослушивается. Проблема решена. Как вы?

— Отлично, «Танго». Мы готовы. Все по плану.

Тревис кивнул Метьюзу и поднял большой палец.

— О’кей. Выходим в заданный район координат.

— Вас понял, прием.

— Опускаемся до уровня 123-А и сокращаем дистанцию до полного визуального контакта. Как поняли?

— Понял вас, «Танго».

Тревис пошел в салон. Какого черта? Он все равно ни хрена не понимал в этих дерьмовых терминах и поэтому чувствовал раздражение. Слушать эти переговоры — то же самое, что пытаться понять разговор двух япошек. Тревис как-то пробовал. Ни черта!

Он прошел к багажной клетке, отключив сигнальную систему, открыл ее своим ключом и вытащил чемоданы. Казалось, эти «сейфы с ручками» весят не меньше тонны каждый, но Тревис готов был тащить их на руках хоть до самой Калифорнии. Вот они, денежки. Почти у них в руках. Просто и безопасно. Авиационная авария. Взрыв — и осколки будут собирать в радиусе пятнадцати километров. Да еще и в горах. Никто и не заподозрит похищения.

Самолет резко пошел вниз и у Тревиса заложило уши. Он выругался. Сквозь вой турбин до него доносился голос Метьюза.

— 608, визуальный контакт установлен. Следуем строго по оговоренной схеме.

— Понял вас, «Танго». Держим прежний курс. Идем на сближение.

— Отлично, 608.

Тревис подхватил чемоданы и потащил их в хвост самолета, поближе к грузовому люку «Боинга».

— Через секунду мы открываемся, «Танго». Как поняли?

— Понял вас, 608.

Метьюз подключил рацию к системе общей трансляции и теперь голоса блуждали по всему салону. В какой бы точке ни находился полицейский, он везде слышал их: напряженные, звенящие.

«Они открываются, — подумал он. — Черт, как быстро. Еще полминуты!»

Обливаясь потом, он перетащил два оставшихся чемодана, достал из своего «кейса» респиратор и обернулся к рубке.

— Мет! Одевай респиратор! Я открываюсь!

— О’кей.

Тревис торопливо натянул на лицо резиновую маску, с раздражением почувствовал, как жар распространяется до самой шеи. Резина, несмотря на тонкий слой талька, прилипла к мокрой от пота коже, вызывая дикий зуд. Хотелось чесать лоб, раздирая его до крови, но Тревис понимал: это ощущение исчезнет, как только он отвлечется, займется делом.

— «Танго», мы начинаем подход!

Из-за респираторов голоса звучали глухо, словно люди сидели в огромной бочке, накрытой куском материи.

— Хорошо, 608. Понял. Поворот 6-260.

— Понял, «Танго».

Тревис подскочил к щитку с надписью: «Внимание! Опасно!», распахнул его и, вцепившись в рукояти сброса грузового люка, рванул их вверх.

Прошло несколько секунд, но ничего не изменилось. Полицейский вдруг испугался, что безотказная автоматика все-таки отказала — совсем как в дерьмовых детективах — в самый решающий момент. Однако тут же почувствовал слабый ток воздуха, становящийся все сильнее и сильнее. Вот на полу зазвенели катящиеся гильзы, шурша полетели газеты, следом какие-то бумаги..