«Ренегат» принадлежал двум двадцатилетним парням — Реду и Кевину. Фамилий он не знал, да, собственно, и не испытывал в этом особой нужды. Наезжали эти ребята из Сиэтла и, в отличие от большинства туристов, проводили тут, в горах, три месяца в году. Каждый уикенд Ред и Кевин, галдящие, вопящие, прилетали на своем «ренегате», из окон которого постоянно неслась музыка, стихающая при приближении к первому альпинистскому маршруту, ползали по утесам и ночевали в палатке, несмотря на то, что Барнфейзер из уважения к их крепким характерам — и это было истинной правдой — предлагал им номер за четверть обычной цены. Нет, они любили залезть повыше и там, на самом верху, болтать вечером в маленькой палатке, слушая, как бесится снаружи ветер, музыкальную волну местной радиостанции или вообще ничего не слушая. Просто болтать, и все.

Гейб, как и Барнфейзер, уважал этих ребят, но сейчас ему не хотелось видеть никого из старых знакомых. Никого, кроме Джесси… Да, в общем-то, из-за нее он и вернулся. Им нужно договорить. Все, что они не успели сказать друг другу тогда, нужно сказать сейчас. Расставить точки над «Ь>. Гейб не знал, как отнесется Джесси к его появлению, но полагал — учитывая ее характер — что разговор предстоит серьезный и жесткий.

Заправочная станция осталась позади, однако через секунду сквозь урчание мотора он услышал бешеные раскаты рок-н-ролла и истошный вопль.

— Гейб!!! Гсееееееееесйб!!!! Уаоу, Гейб!!!

Взглянув в зеркальце заднего обзора, Гейб тяжело вздохнул. «Ренегат» летел по узкой дороге, виляя из стороны в сторону. Оба передних стекла были опущены и из правого окна, высунувшись по пояс, торчал Кевин — сутулый долговязый парень, удивительно похожий на верблюда с пачки «Кэмел». Приставив ладони ко рту, он орал, да так самозабвенно, словно хотел предупредить о надвигающемся Страшном Суде. От желания перекричать вой ветра, рев мотора и оглушающие раскаты рок-н-ролла глаза у него лезли из орбит, а лицо стало цвета спелого томата.

— Гейб! Геееееееееееейб!!!

Гейб сжалился над ним и сбросил скорость. «Ренегат» быстро поравнялся с «лендровером» и пристроился рядом. Так они и мчались, бок о бок, полностью загораживая дорогу. Ред, не выпуская руля, высунулся из окна едва ли не до бедер. Лицо его засияло неподдельным восторгом.

— Хай, Гейб! Здорово, старик!!!

— Привет, ребята! — не удержался от улыбки Гейб.

— Как дела, Гейб? — заорал Ред, но тут же отвлекся, обернувшись к приятелю. — Сделай потише музыку, мужик! Давай!

Кевин убавил громкость, но и после этого радио сильно напоминало зов Иерихонских труб. Гейб едва различал слова парня.

— Я говорю, как дела, старик? — повторил свой вопрос Ред.

— У меня все нормально. Как вы, ребята?

— Эй, ты где пропадал? Что-то давно тебя не было видно. Нашел местечко поинтереснее?

«Да уж, — подумал Гейб. — Куда интереснее. Водитель грузовика в фирме по перевозке мебели и прочего домашнего барахла».

— Я… работал. В Денвере.

— Ну, не надо так говорить, старик! — сморщился Кевин. — Не произноси этого слова! Я ненавижу работу! Пусть кто-нибудь другой работает!

— Ага, верно, — поддержал друга Ред. — Слушай, старик, мы сегодня собрались залезть на самую верхотуру! Пошли с нами!

Гейб помрачнел.

— Ребята, вы каждый раз лезете на самую верхотуру.

— Эй, старик, взгляни какой сегодня денек. Для прогулки лучше и не придумаешь!

Ред, улыбаясь, смотрел на него, ожидая ответа. Он немного подался вперед, собираясь добавить еще какой-то аргумент, но в эту секунду красный бондано, не дающий светлым длинным волосам развеваться, слишком сильно, едва не слетел с его головы. Ред успел поймать платок одной рукой, но, чтобы окончательно не выпасть из кабины, ему пришлось на секунду выпустить руль и вцепиться в дверцу. «Ренегат» бросило в сторону, однако, Кевин тут же перехватил баранку и довольно засмеялся.

Гейб на мгновение оторвался от дороги. В его взгляде явно читалась заинтересованность. Он уважал этих ребят, их бесшабашность даже чем-то нравилась ему, по крайней мере, была обаятельной, но идти с ними в горы… Нет, дело не в их профессиональных качествах — тут нет разговоров — однако… Скорее всего, Гейб не пошел бы, даже если бы располагал временем.

— Нет, парни, — тряхнул он головой. — Спасибо, конечно, за предложение, но я не могу..

— Да, брось, старик! — заорал Кевин. — Завязывай со своей работой!

— Верно, Гейб! — вторил Ред. — Только не говори мне, что спокойная жизнь в Денвере приучила тебя бояться высоты!..

Гейб усмехнулся и покачал головой.

— Нет, ребята. Вы, кстати, поберегитесь. Похоже, погода портится.

— Ерунда! — засмеялся Ред. — Мы слушали сводку! Вон Кевин слушал! Хотя, в конце концов, ну, будет небольшой снегопад, ну и что? Мы любим экстремальное! Смотри, если передумаешь, то найдешь нас на «Приюте альпиниста»! О’кей?

— Вряд ли.

— Это на всякий случай! Ну, пока, старик!

Гейб кивнул и махнул рукой.

— Пока, парни. Я рад был вас видеть!

— И тебе счастливо!

«Ренегат», взвизгнув, затормозил и нача/i разворачиваться. Гейб проводил его глазами. Через несколько секунд «джип» скрылся за поворотом.

Солнце светило по-прежнему ярко. Сосны застыли, неподвижные, молчаливые, похожие в своем нарядном убранстве. Таял снег, истекая тонкими ручейками, растрачивая остатки своей недолгой жизни на извечную, борьбу с теплом.

А над горизонтом висели свинцово-фиолетовые тучи. Но куда худшие тучи собрались над головой Гэбриэла Уокера.

Темно-синий «шевроле-пикап» остановился у административного комплекса компании «Эр Трак». Трехэтажное строение отличалось непритязательностью. Кажется, нынешние владельцы фирмы вовсе не старались быть оригинальными. Приевшиеся всем стекло, алюминий, чуть-чуть бетона — обычный набор. Лишь огромный щит на крыше, видимый за километр, гласил: «Эр Трак — грузовые и пассажирские перевозки! Для Вас мы открыты всегда». В верхнем углу щита огромный рефрижератор прорезал облака.

Человек, сидящий на переднем сиденье пикапа рядом с водителем, не торопился выходить на улицу. С ленивым любопытством он осматривал тянущиеся вдоль взлетной полосы серебристые ангары, объемные коробки складов, метеовышку. Все оказалось именно так, как выглядело на фотографиях. Спокойная небольшая компания, не слишком дотошная, но владеющая тем, что им нужно. Похоже, проблем впереди не предвидится, хотя, конечно, никто от них не застрахован.

Не торопясь, нарочито медленно, человек открыл дверцу машины, вылез на улицу и потянулся, хрустнув суставами. Высокий, плотный, он производил впечатление огромного пса. Ротвейлера. Во всем его облике сквозила неудержимая всесокрушающая сила. Круглое лицо светилось доброжелательностью, опущенные уголки твердых губ недвусмысленно говорили о твердом упорном характере. Высокий, покатый лоб наводил на мысль о недюжинном уме. Светлые жидкие волосы он время от времени приглаживал уверенными движениями широких ладоней. Человек являл собой образ спокойствия.

Оглядев здание, он обаятельно улыбнулся, от чего вокруг глаз образовались маленькие морщинки, а на щеках и подбородке — ямочки, и, ни к кому не обращаясь, даже не отрывая взгляда от белеющих жалюзями окон административного строения, сказал в пустоту:

— О’кей. Выходите. Мы на месте.

Боковая дверь пикапа откатилась в сторону и из кузова один за другим стали выбираться люди. Высокий худощавый негр, двигающийся с плавной грацией танцора или человека, давно занимающегося боевыми искусствами; мрачноватый, коротко стриженный брюнет с внешностью бывшего футболиста, постоянно щурящийся от яркого солнца; молодой осанистый блондин с длинным хрящеватым носом и нервными губами, тем не менее, достаточно широкоплечий, чтобы выглядеть довольно уверенно даже рядом с «футболистом»; среднего роста длинноволосый шатен с обвислыми усами, развитыми руками, которые явно были длиннее нормы, и от этого шатен походил на шимпанзе. Сходство усиливал сплющенная чьим-то ударом переносица. За ним появился настороженный нескладный мужчина, отличающийся от остальных непомерно широкой грудью и мощными ногами. Этот производил впечатление строительного бульдозера. Замыкала «парад» высокая, прекрасно сложенная девица с длинными соломенного цвета волосами. Ни малейшего следа косметики на решительном, не по-женски суровом Непонятная подтянутость отличала всех шестерых, словно они были не гражданскими лицами, а переодетыми в штатское военными.