Мы остались совсем одни.

— Что случилось тогда на арене? — вдруг спросил меня мой наставник, присаживаясь на рядом стоящий кожаный диван.

Я присела на кресло напротив, и в какой-то неловкой тишине, начала свой кратенький рассказ.

— Ну-у, меня вызвали на арену, но о том, что вступать в бой мне нельзя никто никого не предупредил. Я пыталась докричаться до куратора, но он будто не слышал меня. Вокруг студенты стали подталкивать меня на арену. И я вышла, но только для того, чтобы сказать Сельмунду о том, что мне нельзя сражаться.

— Дальше что? Ты ему сказала?

— А толку? Он и не собирался слушать, — вздохнула я, погружаясь в воспоминания. — А затем на меня напала первокурсница. Я не собиралась отбиваться, поэтому не верю в то, что я могла что-то сколдовать, тем самым самой себе же нанести увечья.

— Как уже сказал отец, арену подпитывают магические кристалы — в тот момент, любому, кто не умеет контролировать свои силы, легко произвести подсознательные заклинания, особенно находясь в сильных тёмных чувствах. Я как понимаю, ты была рассержена? — предположил эльф.

— Да, — подтвердила я.

— Тёмные чувства равны тёмным подсознательным заклинаниям.

— Я же говорю, что даже ни о чем плохом не думала. Единственное, что было тогда у меня в голове, так это то, как докричаться до Сельмунда.

— Подсознательные заклинания, это отражение чувств, что ты испытываешь. При усиленном магическом фоне и не умении контролировать свои силы, магу достаточно просто испытать сильное чувство, чтобы произошёл выброс магии. Этот выброс, как правило, происходит в виде лёгкого заклинания: если в тот момент испытываешь светлые чувства, то это заклинание-шутка, если темные, то это проклятие. Ты — маг любви, — сделала акцент Илларион, — ты светлый маг, которому запрещены тёмные заклинания и проклятия. Произнося одно из перечисленного, ты не только наносишь вред врагу, но в первую очередь себе с удвоенной силой.

Что-то такое припоминаю. Об этом мне тоже говорил магистр Рагнар. Кстати, о нём… Сейчас мне жутко стыдно за то, что накричала на него, да еще и попыталась обвинить в чём-то. Надо будет не забыть на следующей паре алхимии попросить прощение.

— Поэтому в тот момент, у тебя произошёл выброс магии, а все вокруг подумали, что ты сама осознано сколдовала тёмное заклинание.

— Спасибо за разъяснение. Теперь мне хоть немного стало понятно, — поблагодарила я, прокручивая в голове только что полученную информацию. — Кстати, почему ты так удивился сегодня? И о какой сыворотке шла речь?

Илларион, скопировав любимый жест отца, закинув ногу на ногу, ответил:

— Вчера ты не могла и бесформенной концентрацией овладеть, а сегодня с первого раза овладела нитьевой. Чтобы ты знала, нитьевой концентрацией обладают исключительно высшие маги.

Я не ослышалась? Он сказал, нитьевой?

— Получается, ты уже знаешь, что это за вид концентрации, судя по твоему лицу, — подметил Илларион.

— Лишь немного, — замотала я головой. — Знаю только, что это последний и самый сложный для овладения вид концентрации.

— Верно! В основном даже высшие маги используют шаровую концентрацию, потому что нитьевая требует очень много сил и времени, а в бою, как ты понимаешь, не до этого. И тут ты, за один только присест смогла наколдовать себе куртку. Это либо я слишком хороший учитель, либо ты и правду особенная.

Я не верила своим ушам. Я ведь даже не пыталась, я ведь даже понятия не имела как.

Сидя на кресле и смотря в золотые глаза эльфа, я прибывала в шоке, чувствуя гордость и страх. Страх только от одной мысли: «Что за чудовищная сила во мне?»