Он сощурил глаза и добавил:

— И чем быстрее, тем лучше.

Затем он повернулся к Белышу и подтолкнул его лапой к выходу.

— Ну, маленький воитель, готов поработать над боевыми приемами, которым я тебя научил? Вдруг какой-нибудь блохастый Речной кот решит тайком пролезть в наш лагерь, и тебе придется защищаться?

Синегривка, насторожив уши, вышла из палатки.

«Что задумал Остролап? Белыш еще маленький, ему рано заниматься боевой подготовкой!»

— Он может пораниться! — воскликнула она, подбегая к Остролапу.

Но тот уже приказал малышу присесть на короткие задние лапки.

— Давай, мой маленький воин! Посмотрим, сможешь ли ты увернуться! — с этими словами он размахнулся, и его когтистая лапа просвистела над самым ухом Белыша.

— Ты с ума сошел? — закричала Синегривка, заслоняя собой котенка. — Он еще не готов!

Остролап презрительно оскалил зубы.

— Ты-то откуда знаешь? — с вызовом спросил он. — Ты ведь целый месяц не подходила к нему!

Синегривка сморщилась, словно он ее ударил.

— У него теперь остался только я, — продолжал Остролап. — И я сделаю из него такого воителя, которым будет гордиться все племя.

— Я у него тоже есть! — крикнула Синегривка.

Но Остролап уже повел Белыша прочь. Синегривка в бессильном отчаянии смотрела им вслед.

Внезапно ее морду опалило зловонное дыхание Гусохвоста. Старик подошел так тихо, что она его даже не заметила.

— Острые лапы царапают больнее шипов, — прохрипел целитель. — Не позволяй Белышу пораниться о них.

Синегривка обернулась, но старик уже поплелся прочь, шаркая лапами и бормоча себе под нос, словно и не говорил с ней. Отчаяние охватило Синегривку.

«Почему Гусохвост все время говорит загадками? Что он хотел сейчас сказать? Что за острые лапы? Остролап? Он хотел предостеречь ее от Остролапа? Но ведь этот кот — отец Белыша! Разумеется, он имеет право воспитывать его. Белогривка любила Остролапа, доверяла ему, и Синегривка тоже должна верить в то, что он преданный и храбрый кот».

Она посмотрела на Остролапа, и колючее недоверие вползло ей под шерсть.

Остролап продолжал поучать Белыша:

— Когда уворачиваешься, старайся одновременно развернуться, понял?

«Неужели он всерьез думает, что маленький котенок способен выполнить этот сложный прием?»

— Вот ты где, Синегривка! — окликнул ее сидевший под скалой Солнцезвезд. — Я собираю патруль!

Космач, Рябинка, Змеезуб и Алосветик уже сидели вокруг предводителя, а Златошейка и Львиногрив нетерпеливо бегали рядом.

Синегривка встряхнула усами, отгоняя невеселые мысли, и подошла к ним.

— Где Пятнистый? — спросила она. Собирать патрули издавна было обязанностью глашатаев.

— Он заболел, — сказал Солнцезвезд.

— Разве ты не заметила, как он исхудал в последнее время? — спросила Златошейка.

Синегривке стало стыдно. Только сейчас она поняла, что была настолько поглощена своим горем, что не обращала внимания на окружающих.

— А что говорит Пышноус?

— Обещает облегчить его боли и в скором времени поставить на лапы, — ответил Солнцезвезд. — Но он знает, что с ним такое?

Глаза Солнцезвезда потемнели.

— Нет, но говорит, что это пройдет через несколько дней, как было раньше.

«Как раньше? Выходит, Пятнистый уже давно болеет?»

Синегривка испугалась. Голые деревья ждали их впереди, словно затаившаяся в засаде лиса. Сейчас не время болеть!

— Остролап сказал, что ты зачислил меня в патруль? — спросила она у предводителя.

— Рассветный патруль уже ушел.

— Извини, — виновато опустила хвост Синегривка. — Я пойду со следующим. — Ничего страшного, — отмахнулся Солнцезвезд. — Я рад слышать, что ты навестила Белыша.

Он посмотрел на белоснежного котенка, тренировавшегося на поляне вместе с отцом.

— Можешь пойти поохотиться с Остролапом. У Синегривки упало сердце.

Впрочем, нет худа без добра. По крайней мере, она хотя бы ненадолго уведет Остролапа от Белыша. И дело вовсе не в том, что ей хотелось разлучить малыша с отцом, просто она видела, что Остролап дает Белышу все более трудные задания, и тот начал заметно уставать. Котенок с самого утра ничего не ел, а солнце уже стояло довольно высоко над лесом.

«Надеюсь, ты не ошиблась в нем, Белогривка!»

Издалека доносилось рычание чудища Древогрыза. Остролап и Синегривка бежали в сторону Высоких сосен. В это время года, когда трава на всей территории Грозового племени заметно полегла и поредела от ветров и дождей, сосняк оставался почти единственным местом, где можно было поохотиться.

— Я уверен, что Солнцезвезд должен как можно скорее потребовать назад Нагретые Камни, — сказал Остролап.

Всю дорогу он без умолку говорил о том, что новый предводитель обязан прогнать Речных котов с территории Грозового племени, и порядком надоел Синегривке своей болтовней.

— Остальные племена тоже ждут этого шага, — продолжал Остролап. — Если мы не прогоним рыбомордых со своей земли до наступления Голых деревьев, они будут считать нас ничтожными слабаками!

Когда Гремящая тропа скрылась за грудой аккуратно сложенных стволов деревьев, Синегривка резко остановилась. Она почуяла запах белки. Присев, воительница насторожила уши и вскоре услышала топот маленьких лапок.

Вот серая спинка зверька мелькнула на устланной иглами земле. Такой маленькой белкой даже стариков не накормишь, однако чем быстрее они поймают хоть что-то, тем быстрее можно будет вернуться в лагерь. Одному Звездному племени известно, почему Солнцезвезд послал их на охоту вдвоем! Может быть, он надеялся, что за время охоты они как-то сблизятся друг с другом? В конце концов, их связывает Белыш…

Синегривка нахмурилась и снова сосредоточилась на охоте.

— Вторжение! — дикий вопль Остролапа спугнул белку, и она проворно взлетела на дерево.

«Мышиный помет!»

Синегривка сердито обернулась в сторону кучи сваленных деревьев.

— В чем дело?

Остролап, распушив шерсть на загривке, обыскивал древесные стволы. Когда он повел носом, Синегривка тоже почувствовала резкий смрад территории Двуногих и примешивавшийся к нему уже знакомый запах домашних.

Остролап припал животом к земле.

— Вторжение домашних! — прошипел он. — Иди за мной.

Раздраженная его начальственным тоном, Синегривка спрыгнула с кучи и пошла следом. Вскоре она поняла, что вокруг нет ничего, кроме запаха. Никакого вторжения.

«Зачем Остролап поднял такой шум из-за пустяка?»

— Судя по запаху, это был котенок, — заметила она.

— Котята вырастают и становятся котами, — наставительно ответил Остролап.

— Но не сейчас! — огрызнулась Синегривка. — Сегодня этот котенок останется котенком.

Остролап повернулся к ней.

— Хочешь делить нашу дичь с этими избалованными толстяками?

— Я этого не говорила, — обозлилась Синегривка и села. — Пойдем охотиться.

Но Остролап уже перешел границу и помчался к изгороди, окружавшей гнезда Двуногих. Взлетев на забор, он нахально пошел по нему вдоль чужой территории.

— Слезай! — зашипела Синегривка. — Это не наша земля!

— С какой стати я должен уходить? Домашние не пометили свою территорию, значит, я могу ходить тут, сколько хочу! — ответил Остролап.

Синегривка бросилась к нему.

— Говори тише!

— Боишься домашних?

— Я просто не понимаю, зачем нам сейчас затевать с ними драку! Ты не забыл, что мы пришли охотиться?

Остролап спрыгнул с забора и свирепо посмотрел на нее.

— Знаешь, в чем твоя беда, Синегривка? Ты слишком добренькая. Добрая к соседям, добрая к домашним. Я видел, как ты болтала с Желудем на Совете. Неужели у тебя нет ни капли преданности? Значит, Грозовое племя для тебя ничего не значит?

— Ты совсем спятил? — прошипела Синегривка. Да кто он такой, чтобы подвергать сомнению ее преданность?

— Кстати, если бы ты прислушался повнимательнее, то понял бы, что наш разговор с Желудем вовсе не был дружеским.

— Это все слова! Мне нужны доказательства, — рявкнул Остролап. — И пока я их не увижу, я не подпущу тебя к Белышу, — добавил он, снова поворачиваясь в сторону деревьев.