Острозвезд одним прыжком взлетел на скалу и закричал:

— Соплеменники! Я думаю, настало время произвести Остролапника в воители!

Коты встретили это предложение дружными криками одобрения.

Острозвезд спрыгнул со скалы и подошел к Остролапнику, замершему посреди поляны.

— Подойди ко мне, юный оруженосец.

— Уже почти воитель! — с гордостью прошептала Ветреница.

Алосветик покосилась на палатку оруженосцев, откуда показалась изможденная мордочка Нежнолапки. Глаза больной кошки радостно сверкали от гордости за брата.

«Доживет ли она до собственной церемонии?» — с грустью подумала Синегривка.

Сердце ее невольно сжалось от тревоги, когда она увидела, как исхудавшая Нежнолапка с трудом выходит из ветвей и, дрожа всем телом, опускается на землю прямо перед входом в палатку.

Острозвезд поднял голову.

— Я произвожу тебя в воины. Отныне тебя будут звать Остролапом, ибо твои острые когти сегодня прогнали страшного врага с нашей территории. Звездное племя гордится твоей отвагой и выучкой и приветствует тебя в рядах славных Грозовых воителей. Служи своему племени верой и правдой, Остролап!

Остролап с гордостью обвел глазами соплеменников. Белогривка первая выбежала из толпы и, громко мурлыча, прижалась щекой к щеке своего друга.

Синегривка с трудом пригладила вставшую дыбом шерсть. Ей было противно смотреть на надменную физиономию Остролапа. Интересно, какой воин из него получится? Он, безусловно, был очень смел, и только что еще раз доказал это, но в животе у Синегривки скреблись острые когти тревоги. В сердце настоящего воителя не должно быть места гордыне. Излишняя самоуверенность может обернуться страшной бедой как для самого воителя, так и для его товарищей.

Солнцесвет подошел к куче и принялся раздавать Грозовым котам добычу.

— Пировать, так пировать! — громко объявил он, швыряя кролика к лапам Сорняка.

Глаза старика радостно засверкали.

— Надеюсь, ты поделишься с соседями, старый жадина, — весело подскочила к нему Зяблица.

Ветреница отнесла в детскую дрозда и поспешно вернулась, чтобы разделить трапезу с Рябинкой и Змеезубом.

До самого восхода луны Грозовые коты с удовольствием лакомились свежей едой и слушали рассказы стариков. Наконец, Острозвезд широко зевнул и поднялся.

Коты разом замолчали, вопросительно глядя на своего предводителя. Тот медленно обвел всех взглядом, кашлянул и сказал:

— Сегодня я, как никогда, горжусь своим племенем.

Синегривка прищурила глаза. Церемония посвящения в воители уже завершилась, так к чему эти речи? Острозвезд никогда не отличался многословием.

— Спасибо всем вам, — произнес предводитель и, склонив голову, скрылся в своей палатке.

«Он говорил так, словно прощался!» Настроение у Синегривки совсем испортилось. Она слышала, как Зяблица говорила Шаркуну, что у предводителя осталась последняя, девятая, жизнь. «Может быть, в голосе Острозвезда поэтому звучала такая грусть? Отныне каждая битва может стать для него последней».

Синегривка встала и снова почувствовала тупую боль в шее. Она вошла в свою палатку. Белогривка уже свернулась клубочком на подстилке, а Остролап лежал на земле рядом с ней. Сегодня у него не было времени приготовить себе гнездышко.

Синегривка с раздражением подумала о том, что она уже знает, где новый герой племени устроит себе постель. Она поежилась, сердце ее печально сжалось от тоски по теплой шерсти сестры. Обычно они спали рядышком, и пушистый бочок Белогривки не раз спасал Синегривку от пронзительного ночного холода. Но сегодня сестра прижималась к своему Остролапу.

Синегривка вздохнула. Теперь, когда Остролап перебрался в воинскую палатку, ей уже негде будет спрятаться от этого напыщенного болвана. Как несправедлива жизнь! Уж если Белогривке приспичило завести дружка, так неужели нельзя было выбрать кота, который не раздражал бы ее сестру!

— Она не просыпается! Она не просыпается!

Жуткий вопль Алосветик облетел спящий лагерь.

Синегривка вихрем вылетела из палатки.

«Нежнолапка!»

Стоило ей выбежать на поляну и увидеть безумные глаза Алосветик, как Синегривка сразу поняла, что случилось самое страшное — маленькая крапчатая ученица умерла.

— Я и вылизывала ее, и трясла, но она не открывает глаза! — рыдала несчастная мать.

Все племя высыпало из своих палаток. Пока коты сонно моргали, озираясь в предутренних сумерках, Синегривка ворвалась в палатку оруженосцев, упала возле подстилки Нежнолапки и зарылась носом в шерсть бывшей соседки. Странная неподвижность маленького тела и нездешний холод шерсти заставили ее сердце болезненно сжаться. Она уже проходила через это однажды, когда сидела над телом Лунницы, и даже тогда ее мольбы не смогли сотворить чуда. Мертвые не возвращаются.

— Нежнолапка, — беспомощно прошептала Синегривка, понимая, что маленькая ученица ее уже не слышит. — Нежнолапка…

Глаза ее заволокло слезами. Дрожа от горя, она прижалась подбородком к боку Нежнолапки.

Зашуршали папоротники, и в палатку вошел Пышноус.

Подняв голову, Синегривка посмотрела на ученика целителя и глухо произнесла:

— Она умерла.

— Сейчас она уже в Звездном племени, ни прошептал Пышноус и, словно угадав мысли Синегривки, на миг прижался подбородком к ее голове. — Лунница позаботится о ней.

Синегривка болезненно сморщилась.

— Но Нежнолапка так и не стала воительницей, — прошептала она. — Ей разрешат вступить в Звездное племя?

— Конечно, уверенно ответил ученик целителя. — Она родилась в племени и умерла в нем. Звездное племя с любовью примет ее на небесах.

«Но мы больше никогда не будем охотиться вместе…»

— Подожди снаружи, пожалуйста, — мягко подтолкнул ее к выходу Пышноус.

Синегривка молча вышла из папоротников. Глаза ее соплеменников сверкали в полумраке поляны.

Алосветик подняла голову и глухо спросила:

— Она умерла?

Синегривка кивнула. Розолапка, сидевшая рядом с матерью, еще крепче прижалась к ее боку.

Остролап подбежал к ним и хрипло спросил:

— Можно мне увидеть ее?

Алосветик ласково погладила его кончиком хвоста.

— Конечно, малыш. Пожелай своей сестре легкого пути в небесные угодья наших предков.

Когда Остролап скрылся в палатке, Розолапка посмотрела на мать и еле слышно спросила:

— Ты была с ней, когда…

— Я уснула, — срывающимся от муки голосом ответила Алосветик. — Потом проснулась и почувствовала… От нее пахло… — она замолчала, подыскивая нужное слово. — …по-другому.

Синегривка поняла. Она помнила запах материнского тела — запах смерти, который не могли заглушить ни розмарин, ни лаванда.

Тоненький писк донесся из детской. Синегривка посмотрела сквозь толпу в ту сторону, откуда доносились звуки, и увидела маленького полосатого котенка, сидевшего на краю поляны.

Солнцесвет подошел к малышу.

— Привет, маленький воин! Тебя зовут Когтишка?

Котенок смело посмотрел на глашатая, а потом обвел глазами толпу котов.

— А что случилось? — спросил он.

— Нежнолапка умерла, — мрачно ответил Солнцесвет.

Когтишка вопросительно склонил набок голову.

— Она была воительница?

— Когтишка! — закричала Ветреница, выбегая из детской. — Что это ты здесь делаешь?

— Хотел узнать, почему все проснулись, — ответил малыш.

Ветреница ласково лизнула его в макушку.

— Я с самого начала знала, что ты у нас очень любознательный котенок, — промурлыкала она и посмотрела на глашатая. — Он был самым слабеньким в помете, а теперь стал самым сильным!

— Я никогда не был самым слабым, — возмутился Когтишка, широко раскрывая розовый ротик.

— Конечно, малыш, — закивала Ветреница. Она схватила брыкающегося котенка за шкирку и понесла обратно в детскую.

Из папоротников вылез Гусохвост.