Означает ли это, что американская молодежь охвачена эпидемией структурных изменений мозга, которые и стали причиной такого явления? Или, может быть, неожиданно возросло число мальчиков, родившихся с лишней Y-хромосомой, которая, как недавно стали полагать, вызывает склонность к преступным действиям?

Многие исследователи считают, что помимо очевидных экономических причин значительное число преступлений тесно связано с целым рядом объективных факторов, вряд ли существовавших еще при жизни старшего поколения. Особенно важную роль в этом отношении сыграло, например, телевидение. Оно, несомненно, способствовало усилению недовольства среди неимущих слоев населения хотя бы потому, что приоткрыло завесу, до того скрывавшую от них мир больших возможностей и роскошной жизни, которая навсегда останется несбыточной мечтой для обездоленного меньшинства. Сцены из жизни прекрасно одетых, сытых и довольных обитателей чистеньких (какие уж там крысы!), хорошо обставленных особняков, то и дело появляющиеся на экранах телевизоров жителей гетто, только подливают масло в огонь. Постоянное напоминание о возможности жить в комфорте и достатке лишь раздувает тлеющие угли недовольства, вызывая вспышки яростного возмущения среди тех, кто занимается физическим трудом и живет в полной нищете, пытаясь хоть как-то свести концы с концами.

Джадд Мармон, психиатр из Калифорнии, который уже много написал о насилии в США, сказал в этой связи следующее:

Причины большинства насильственных действий человека можно вскрыть, изучив условия его жизни. Можно легко доказать, что в любом обществе число актов насилия прямо связано с определенными социальными явлениями (такими, как нищета, урбанизация, социальное положение и т. д.). Это обстоятельство является веским аргументом против довода о том, что склонность к насилию у того или иного человека возникает стихийно, как биологическая потребность или простое идиосинкразическое явление [110] (Идиосинкразия—повышенная чувствительность человеческого организма к определенным веществам или воздействиям.— Прим. ред.).

Наряду с этим среди американцев росло убеждение (подкрепленное движением за гражданские права в 60-х гг.), что самые обездоленные слои населения наконец-то получили право рассчитывать на получение более существенной экономической помощи. В данном случае имеется в виду явление, которое стало называться американскими социологами «революцией растущих ожиданий».

Однако обещания 60-х гг. так и остались невыполненными. Это привело к дальнейшему разочарованию, которое в конечном итоге вылилось в гражданские беспорядки, волнения в городах и сопутствующие им явления, такие, как грабежи и разбойные нападения.

В то же время многие психологи считают, что долгие часы, проводимые детьми у телевизора, по которому без конца показывают сцены насилия, способствуют развитию у них извращенного восприятия жизни и смерти. Фактически это уже привело к тому, что многие телезрители стали с безразличием относиться к боли, испытываемой другими, пыткам или убийству. Долгие годы войны во Вьетнаме настолько приобщили Америку к ужасам, что многие американские семьи стали специально приурочивать свой ужин к вечерней телевизионной программе новостей, в которой телезрителей непременно потчевали самыми отвратительными сценами с театра военных действий, такими, например, как репортаж о надругательстве над человеческим телом во время подсчета убитых и раненых. Психиатр Фредрик Вертгем, один из ведущих специалистов по проблемам насилия, говорит, что «дети узнают, как убивают людей, еще до того, как успевают научиться читать»[111].

Он подчеркивает, что потеря детьми способности сопереживать проявляется по-разному:

Дети обладают врожденным чувством сострадания. Однако это чувство необходимо развивать. Это один из самых трудных и щекотливых вопросов детского воспитания. Но именно этот вопрос совершенно игнорируется средствами массовой информации. Еще до того, как появляется возможность развивать естественное чувство сострадания, на ребенка обрушивается безудержный поток всевозможных историй, заставляющих его восхищаться насилием над другими людьми и причинением им боли. Таким образом, семена садизма сеются еще до того, как подготовлена почва для воспитания чувства сострадания. В психологическом плане это ведет к тому, что ребенок больше не испытывает сочувствия к страданиям других.

«У таких детей,— продолжает Вертгем,— притупляется реакция и вырабатывается безразличие». Однако, говорит он далее, их безразличие к актам жестокости на экране и в реальной жизни «представляет собой отнюдь не простое, элементарное качество», сводящееся лишь к отсутствию эмоций.

Я наблюдал за детьми, которые были совершенно равнодушны к смерти и человеческим страданиям и в то же время были способны проявлять удивительную щедрость и альтруизм. В то время как некоторые взрослые поеживались, 7-летние дети с олимпийским спокойствием наблюдали за убийством Ли Харви Освальда Джеком Руби: ведь они уже много раз видели на экране хладнокровное убийство. Причинять боль другим — это так естественно! Они уже хорошо усвоили в этой школе насилия, что жертва—это не человек, а просто мишень... Их уже приучили вставать не на сторону жертвы, а на сторону того, кто наносит удар[112].

Дешевые телевизионные боевики пробуждают в сознании загнанного и потерявшего всякую надежду подростка мечту о том, что, может быть, ему удастся найти выход из безнадежно отчаянного положения. Он начинает отождествлять себя с типами, которым «повезло» благодаря оружию, независимо от того, «положительные» они герои или «отрицательные». Следующий шаг—самому попробовать занять место своих «героев».

После убийства Роберта Кеннеди газета «Крисчен сайенс монитор» произвела анализ 85 часов телевизионных программ, передававшихся в вечерние часы, когда у экранов телевизоров собирается наибольшее количество зрителей, а также в субботу утром, когда идет показ мультипликационных фильмов для детей. В течение семи вечеров по телевидению, по данным газеты, «было показано 81 убийство и 210 случаев насилия или угрозы насилия. Кроме того, еще 162 таких случая были показаны в утренних передачах в субботу. Больше всего сцен насилия было показано между 19.30 и 21 часом вечера, когда примерно 26,7 млн. детей и подростков в возрасте от 2 до 17 лет сидят у телевизоров. В эти часы каждые 16,3 сек на экране показывалась одна сцена насилия»[113].

Пристрастие к наркотикам и доступность огнестрельного оружия также способствуют росту преступности, неведомому людям старшего поколения. Индустрия розничной продажи наркотиков (ее доходы составляют миллиарды долларов ежегодно, а в ее орбиту, несомненно, вовлечен целый ряд гигантских концернов типа мафии или более «респектабельных» организаций, скрывающихся за весьма невинными вывесками) избрала своим объектом молодежь, стремясь превратить ее в своего постоянного «клиента». Теперь уже стали обычными рассказы о том, что острая потребность в наркотиках толкает людей на выхватывание у женщин сумочек, воровство в магазинах, взламывание замков и убийство.

Решение этой проблемы американское общество видит в том, чтобы посадить за решетку, обвинив во всех смертных грехах, отдельных правонарушителей, а затем тратить миллионы и миллионы долларов в надежде на то, что их удастся перевоспитать и превратить в людей, которые, по мнению этого общества, наилучшим образом отвечают его представлению о добропорядочности. А тем временем социальная безответственность и правонарушения несовершеннолетних процветают, как и раньше. Пока еще никто не объявлял о какой-либо правительственной программе, предусматривающей решительные меры по пресечению торговли наркотиками. Кроме того, нет и намека на то, чтобы серьезно рассматривались какие-то меры, призванные воспрепятствовать показу по телевидению все более жестоких фильмов о гангстерах, убийцах и грабителях.