Принимая во внимание ужасные условия, в которых находятся заключенные и пациенты закрытых лечебных учреждений, и страх, который они испытывают перед психохирургией, кажется странным, что психохирургии отводится такая важная роль среди возможных способов облегчения их участи. Комиссия уверяет конгресс и министерство здравоохранения, просвещения и социального обеспечения, что сформулированные ею правовые гарантии, касающиеся применения психохирургии (о которых речь пойдет ниже), настолько надежны, что использовать психохирургию в качестве средства наказания будет невозможно.

Оптимизм, которым проникнуты рекомендации комиссии, представленные летом 1976 г., как отметил профессор Аннас, вызвал удивление и опасения многих представителей общественности. (Он сослался на статьи в журналах «Сайенс»[251]  и «Нэйшн»[252].) Несколько ошеломленная такой реакцией, комиссия начала пересматривать некоторые аспекты своей позиции. Этот пересмотр продолжался около полугода. Однако основное направление не изменилось. Поэтому, когда в марте 1977 г. комиссия утвердила окончательный вариант рекомендаций, один из ее членов — адъюнкт-профессор права Джорджтаунского университета Патриция Кинг заявила свое особое мнение. Она сказала: «Я признаю... справедливость упреков в том, что доклад комиссии воспринимается как более энергичная поддержка психохирургии, чем мы того хотели»[253].

И действительно, «поддержка» комиссии в корне противоречит мнению ученых и других лиц, выступавших на слушаниях, проведенных комиссией перед тем, как та начала работу над окончательным вариантом рекомендаций. Невропатологи, психологи, психиатры, адвокаты заключенных, участники движения за гражданские права и другие общественные деятели предупреждали, что психохирургическая методика в лучшем случае находится еще в стадии эксперимента и ей еще далеко до того, чтобы считаться лечебным средством. Один за другим они подчеркивали неубедительность результатов экспериментов над животными. Свидетели указывали, что в некоторых случаях вмешательство в деятельность мозжечковой области мозга приводило к укрощению подопытного животного, но что в ряде других случаев животное становилось еще агрессивнее. Но даже если эксперименты над животными дадут обнадеживающие результаты, еще рано переносить эту методику на человека. Можно ли отождествлять деятельность мозга обезьяны с высшей нервной деятельностью человека? Вряд ли возможно на основе данных, полученных в результате психохирургических операций на животных, судить о последствиях, которые подобные операции будут иметь для человека с его чувствами и интеллектуальным наследием. Можно ли сравнивать поведение резуса, кошки или собаки в обществе себе подобных с межличностными отношениями в человеческом обществе с их тончайшими нюансами?

Именно потому, что нет ответов на эти и другие вопросы, многие ученые призывали к осмотрительности.

На открытых слушаниях, проведенных комиссией в июне 1976 г., доктор философии Ричард Томпсон и доктор медицины Джон Флинн, представлявшие Отделение сравнительной и физиологической психиатрии Американской ассоциации психологов, заявили, что специальная литература пока что не дает «убедительных доказательств» того, что психохирургию можно широко применять при лечении людей. Да и опыты на животных, по их мнению, не дают убедительных данных в пользу психохирургии. Эти два ученых предложили отнести психохирургию к категории экспериментальных методик и строго регламентировать ее применение[254]. В том же духе высказался и Кеннет Хейлман, представлявший Международное общество невропатологов, который предложил отнести психохирургию к разряду экспериментальных методик. Он выразил протест против проведения психохирургических операций на заключенных и заявил, что преступность не может считаться заболеванием[255].

Конгрессмен Луис Стоукс (представитель демократической партии от штата Огайо) призвал запретить психохирургию в лечебных заведениях, получающих федеральную помощь. Он высказал сомнение в лечебной ценности этой методики, поскольку ее собираются применять в тех случаях, когда нет явных признаков патологии мозга. Он заявил, что психохирургию могут использовать как социальное и политическое оружие против национальных меньшинств, инакомыслящих и бедноты[256]. Конгрессмен Стоукс выразил убеждение в том, что психохирургия не поддается контролю ни со стороны врачей, ни со стороны общественности, и предложил проект закона, запрещающего психохирургию в лечебных учреждениях, финансируемых из федерального бюджета.

Даже те, кто считал ее перспективным средством лечения определенных психических заболеваний, не поддающихся воздействию лекарств и психоаналитических методов, заявили, что к ней нужно прибегать лишь как к «крайнему средству». Такое мнение было высказано, в частности, Джоном Доннолли из Американской ассоциации психиатров. По его мнению, операции не следует подвергать «несовершеннолетних и заключенных, если цель операции — изменение преступного поведения»[257]. Национальная ассоциация по проблемам психического здоровья также заявила, что психохирургию следует применять лишь в порядке эксперимента, да и то только в крайних случаях[258].

Эрнест Бейтс, негр, нейрохирург с медицинского факультета Калифорнийского университета, выразил мнение, что «в определенных случаях психохирургия может облегчить страдания или улучшить положение как пациента, так и его окружения». Он сказал, что она может оказаться эффективной при лечении некоторых психических расстройств. Но он резко критиковал тех врачей, которые полагают, что психохирургия может вылечить агрессивных индивидов, склонных к насилию, и добавил, что такие операции могут носить лишь экспериментальный характер.

«С научной точки зрения многие из таких хирургических экспериментов практически бесполезны, а их лечебная ценность в ряде случаев весьма сомнительна, —заявил Бейтс.— Пройдет немало времени, пока мы сможем использовать психохирургию для лечения людей с агрессивным поведением». Он особенно настаивал на том, чтобы «психохирургия не применялась по отношению к заключенным» и детям. Бейтс увещевал своих коллег «не дать превратить себя в орудие социальных и политических институтов, составляющих основу нашего общества, покоящегося на насилии...». Он добавил: «Нейрохирург не должен стать игрушкой в руках тех, кто жаждет простых и быстрых решений или пытается с помощью медицины решить социальные и политические проблемы»[259].

Как ни странно, эта дискуссия по вопросу о том, может ли психохирургия решить проблему насилия путем уничтожения участков мозжечковой миндалины, как это предложили Марк, Эрвин и другие, совершенно не упоминается в докладе комиссии. А ведь именно эта дискуссия заставила комиссию изучить проблему психохирургии, в особенности вопрос об использовании этого метода в качестве наказания нонконформистских элементов.

Всего несколько лет тому назад Бертран Браун, директор Национального института психического здоровья, давая показания в ходе сенатских слушаний по вопросу о вероятности использования психохирургии в качестве средства контроля за поведением масс, заявил: «Да... Я легко могу представить себе, что это может произойти в случае усиления авторитарных тенденций. Я считаю, что это было бы ужасно и противоречило американскому духу»[260].

В первоначальном варианте доклада, представленном летом 1976 г., комиссия лишь один раз упомянула об этом. В нем говорилось: