Йорден повернулся к друзьям:

— Выдвигаемся.

Путь на гору Выспу, изрытую разветвлённой сетью пещер, занимал не более часа. Вчера, когда не приходилось тащить на себе обузу из трёх человек, которые то и дело оскальзывались на сыпучих камнях и норовили сверзиться с узких парапетов, Микаш добрался туда вдвое быстрее. Он умел ненадолго перехватывать контроль над чужим телом с помощью телепатии, но растрачивать силы впустую не хотелось: они могут пригодиться в бою.

Крепкое весеннее солнце било в макушку и слепило, но воздух оставался холодным после зимы. Под ногами журчали ручьи, делая скользким и без того опасный грунт. Дышалось сладко, будто пьёшь изысканный нектар, напиток богов. Тело наполнялось лёгкостью, открывалось навстречу бескрайней синеве неба, словно ты падаешь в него и летишь к жиденьким полоскам перистых облаков. Хотелось кричать от восторга вместе с парящими рядом орлами.

Эйфория. Она накрывала всегда, когда происходило единение с материнской стихией и внутренний резерв силы заполнялся так, что кожа горела, как это весеннее солнце. Помыслы взметались ввысь и взирали на сирую землю с презрением.

— Тащиться в такую даль ради каких-то палесков? Вот гыргалицы с Доломитовых гор — это нечто. Жаль, вас тогда не было, — похвастался Йорден, когда дорога ушла с обрыва и принялась петлять между каменных круч и чахлых сосенок.

Нет, дети других стихий наслаждения небом и высотой не понимали. Йорден — оборотень-шакал, Дражен — медиум, им ближе земля. Фанник пускай и слабенький, но ясновидец — от воды силу черпает. Впрочем, они и не расходуют её так много, чтобы ощущать эту жуткую близость к пределу, сосущую пустоту внутри и тяжесть во всём теле.

— Ох, да что нам эти бабы с грудями до колен. Страшные — а ни разу! — подначил задира Дражен. — Вот стрыги в Сечевой степи — это жуть. Особенно когда их полчища собираются и целые села выгрызают. Даже скотом не брезгуют. Горы обескровленных трупов — то ещё зрелище. Жаль, ты не видел.

Йорден скривился:

— Те бабы были великанские, три, нет, четыре сажени ростом. И руки как лопаты. К тому же они редкие, а ваших стрыгов только слепой не видел.

— Пускай дворняга рассудит. Он ведь был и там, и там, — Дражен ухмыльнулся и положил руку Микашу на плечо. Ну да, этот любит острословить и стравливать людей между собой. — Так какие демоны самые страшные?

— Лунные Странники, — ответил Микаш, чтобы от него отстали.

— У-у-у, — протянул Дражен. — Что-то личное?

— Кто хитрее, тот и страшнее.

Дражен отошёл, Микаш отвернулся и, сам того не желая, встретился взглядом с Йорденом. Окатило чужой завистью. От мыслей других людей закрыться легко, гораздо сложнее не воспринимать отголоски сильных эмоций. Микаш уяснил это ещё в детстве.

И чему Йорден завидует? У Микаша ведь даже такой малости, как друзья, нет. Ни похвастаться, ни посмеяться, ни поговорить по душам не с кем. Раньше хоть мать и сестра были, да не сберёг их. Слабак.

— Стрыги страшнее, Странники к ним ближе, — заключил Дражен и также положил руку на плечо Йордену.

— Нет, гыргалицы. Гыргалицы! — огрызнулся тот, отталкивая друга.

— Да повзрослей ты уже! Научись проигрывать.

— Тише, — оборвал перебранку Микаш.

Впереди вздыбилась к небу серая скала, покрытая редкими разводами лишайников. По наплывам каменной породы можно было подняться на вершину, как по ступеням. У подножья чёрным пятном выделялся пещерный лаз. К валуну рядом Микаш ещё вчера привязал толстую верёвку. Проверил её на прочность, а узел на крепость.

— Демон внизу. Как только я удостоверюсь, что все в порядке, то подам знак, чтобы вы следовали за мной, — Микаш повернулся к Йордену, ожидая приказа.

— Да-да, исполняй, — махнул рукой тот и полушёпотом продолжил спорить с Драженом.

Микаш зажёг факел и схватился за верёвку. Спускаться пришлось в узкую галерею. Веяло сыростью. Внизу по щиколотку стояла ледяная вода, точила камень, пробивая для себя новый путь. Ноги сводило даже сквозь толстые сапоги. От затхлого воздуха перехватило дыхание. Факел чадил едва-едва, тускло освещая дорогу. Лишь бы не поскользнуться на мокрых камнях.

Сегодняшняя Охота, как и многие другие, была шутовской потехой для господ. Только ради трофеев и славы, а не чтобы кого-то спасти или защитить. Это знание удручало, ведь Микаш мечтал совсем о другом, когда шёл в услужение.

Впереди манила злыми фиолетовыми всполохами демоническая аура. Плеск эхом нёсся по каменному тоннелю. Сотня шагов, и показался палеск — крупная водяная ящерица. Он тряс чёрным гребнем на хребте, разевал пасть, сверкая рядами острых зубов. Запутался в расставленной на него ловушке: стальная сеть обвилась вокруг длинного тела. Чем больше палеск рвался, пытаясь выбраться, тем сильнее вгонял между чешуйками смазанные ядом шипы. Промокшие верёвки скрипели, но все же выдерживали.

Сейчас ослабнет и затихнет, тогда можно будет забрать трофей. Только отчего же так не по себе, аж мурашки по спине бегут?

Микаш вернулся и позвал остальных. Спускались медленно и неуклюже, шумели так, будто хотели всех подземных духов перебудить. Раздражали, как никогда раньше. Зачем нужно играть в эти дурацкие игры и создавать видимость подвигов?

— Это все? — спросил Йорден, завидев палеска.

Потянул меч из ножен, чтобы отрубить ему голову.

— Что, даже боя не будет? Фу, скучно, — поддакнул Дражен.

Палеск обречённо замер и обвис на верёвках. Йорден подошёл вплотную и замахнулся.

Шмяк! У самой его ноги клацнули внушительные зубы — Йорден едва успел отскочить.

— Ты давай, — махнул он Микашу. — Не дело это для благородного Сумеречника — тварей свежевать.

Микаш достал собственный меч. Палеск скосил на него выпученный жёлтый глаз. Мол, зачем, я же ничего тебе не сделал. Это они из тебя все соки пьют.

Микаш встряхнул головой, отгоняя наваждение, и отвёл руку для замаха. Скорее почувствовал, краем обострённой магической интуиции ощутил шевеление внутри уходящего в темноту тоннеля. Сверкнул фиолетовый огонёк, посылая по телу мелкую дрожь.

В незапланированную битву вступать не стоило, особенно когда не знаешь численность противника.

— Бегите! — закричал Микаш.

Йорден с Драженом оцепенели, только Фанник не растерялся. Он потянул обоих друзей прочь. Микаш в несколько ударов отсек палеску голову, закинул в мешок и забросил за спину. Обезглавленное тело ещё билось в конвульсиях, а вдалеке уже сверкало с десяток хищных жёлтых глаз.

Микаш припустил к выходу. Ноги оскальзывались, но каким-то чудом он добежал до лаза. Наверху заметил силуэт Фанника — он уже выбирался из пещеры.

Мешок с тяжёлым трофеем пришлось привязать покрепче и живо карабкаться следом. Шорохи и плеск нахлёстывали в спину, заставляли сбивать ладони. Быстрее! Набухший от крови мешок тянул вниз, словно не позволял унести трофей из подземелья. Последний рывок — Микаш выбрался наружу, обливаясь потом и тщетно пытаясь восстановить дыхание. Остальные лежали рядом, раскрасневшиеся, и глотали воздух ртами.

— Выбрались! — счастливо воскликнул Фанник.

Йорден с Драженом покосились на него с презрением.

Солнечный свет придавал уверенности, но тревога не унималась. Микаш скинул со спины мешок и приподнялся. Заглянул в лаз, чтобы убедиться.

Нет, не туда надо было смотреть. Где-то там вдалеке, за скалой Микаш чувствовал демоническую ауру. Палески ползли наружу, словно прогрызая себе выход в камне. Но как?! Плевать!

— Бегите! Бегите живее! — крикнул Микаш.

Высокородные на этот раз среагировали быстрее. Петляли между валунами и кручами, продираясь сквозь колючий кустарник. Микаш прикрывал их отступление. Мысли лихорадочно скакали. По сыпучим камням на парапете бежать нельзя: угодишь в пропасть. Один бы рискнул, но не с высокородными. Нужно выиграть время — придётся принять бой.

Микаш развернулся лицом к врагу и вынул меч. Десяток. Окружали со всех сторон. Безжалостные молчаливые твари. С рогатиной на открытом пространстве было бы сподручнее, но среди валунов и круч короткий клинок — даже лучше. Микаш рванулся вперёд, ударил ближайшего по голове и отскочил к стоявшим углом камням. Здесь не смогут напасть скопом.