Французские коммунисты Марсель Тондю (слева) и Франсуа Бассе — участники революционных событий в период антантовской интервенции в Одессе.

Бывший солдат 58 французского пехотного полка, член французской Коммунистической партии Марсель Тондю, участвовавший в торжественном праздновании 40-летия Великой Октябрьской социалистической революции, прибыв из Москвы в Одессу, рассказывал трудящимся города: — В памятные дни 1919 года к нам, в казармы приходили рабочие, умевшие говорить по-французски. Но часто приходили и те, кто не знал нашего языка. На листках бумаги у них были написаны отдельные французские слова и тексты с русским переводом. Вот этими листками, жестами и мимикой мы восполняли незнание языка и многое понимали. Русские рабочие открыли нам глаза не только на то, что происходило в России, но и на события в других странах, в том числе и во Франции. Под их влиянием мы сами вскоре начали вести революционную пропаганду.

Среди солдат оккупационной армии нередко происходили такие разговоры:

— Как дела, дружище?

— Беда! В России все кнопки в мозгу перепутались.

— Неверно! Они просто стали на свое место.

— Кажется, у меня уже не мои мозги.

— Твои, твои! Они только подкованы учением Ленина!

Завеса диких антисоветских измышлений и грязной клеветы постепенно падала. Правда о жизни и стремлениях рабочих и крестьян молодого Советского государства постепенно, ко навсегда отвоевывала у империалистов Антанты солдат и матросов.

Работники Иностранной коллегии тщательно изучали настроения иностранных солдат, выявляя из них тех, кто был предан делу рабочего класса, кто не только сам прочитывал нелегальную листовку или газету, но и давал их своему товарищу, знакомому. Вскоре вокруг Иностранной коллегии сгруппировались наиболее сознательные, настроенные революционно солдаты и матросы. Через этих лиц Иностранная коллегия была связана со всеми частями польского легиона и греческих войск. В буржуазной печати и в донесениях контрразведки часто упоминалось, что французские солдаты сами ведут агитацию и пропаганду среди зуавов, сенегальцев и смешанных войсковых подразделений.

Французская группа Иностранной коллегии имела почти в каждой воинской части и на кораблях французской эскадры своих верных помощников из числа солдат и матросов. Условия подпольной работы, а также то, что французское правительство жестоко расправлялось с солдатами и матросами, которые отказывались воевать против русских рабочих и распространяли революционные идеи, не дали возможности сохранить для истории имена многих сторонников и верных друзей Советской республики. Сотни оставшихся безвестными иностранных солдат и матросов вместе со своими русскими товарищами вели в войсках антантовских интервентов пропаганду братской солидарности трудящихся, идей пролетарского интернационализма.

Группа французских моряков и солдат, принимавших участие в революционных выступлениях в Одессе при англо-французской оккупации.

Но некоторые имена история все же сохранила. Так, например, по поручению французской группы Иностранной коллегии агитационно-пропагандистскую работу в 7-ом саперном полку, расквартированном в Одессе, проводили солдаты Люсьен Терион, Манги, Ламбер, Дижоне, Лесюер. Марсель Тондю и Луи Тома несли идеи пролетарской солидарности в сознание солдат 58 пехотного французского полка. В 1-м сводном колониальном полку одним из активнейших агитаторов был солдат Эжен Рибо. Во французской артиллерийской части, стоявшей в Колендорово, под Одессой, по поручению Иностранной коллегии вели пропаганду Луи Лафарг, Эмиль Окон, Луи Минэ и Вигуру [99]. На дредноуте «Франс» революционную работу вели матросы Лягальярд, Дюкор, Рикро, Деларю, Леру, Вийльмен, Нотта. На корабле «Вальдек-Руссо» с Иностранной коллегией были связаны и вели антиимпериалистическую агитацию матросы Лавье, Симо, Жантиль, Нуво, Бордеро и другие. На миноносце «Протэ» начинал свою революционную деятельность офицер Андре Марти.

Прежде чем стать активным пропагандистом идей пролетарского интернационализма солдат Люсьен Терион исколесил в Одессе всю Пересыпь. Здесь впервые он услышал рассказ большевика-агитатора, познакомился с рабочим-металлистом Федором Хомко, у которого часто бывал на квартире. Сблизившись с одесскими рабочими, Люсьен Терион часто приходил на явку Иностранной коллегии за газетой «Le communiste» и листовками, которые потом раздавал своим знакомым солдатам.

Смелостью и высоким идейным сознанием отличался матрос Нотта. Он призывал экипаж корабля «Франс» — потребовать от командования прекращения интервенции, возвращения на родину, доказывая, что война Франции против Советской России противоречит конституции французской республики. Сапер Лесюер создал в инженерно-саперном полку сильную и многочисленную подпольную организацию, которая оказывала революционное влияние буквально на всех солдат этого полка. Лесюер прямо заявлял офицерам, что солдаты не хотят воевать против русских и требуют возвратить их на родину.

— Вчера распоряжались вы. Сегодня командуем мы! — говорил Лесюер командованию полка.

В июле 1919 года военный трибунал судил группу французских солдат. Председательствующий обвинял Лесюера в том, что сам он коммунист и потому сочувственно относился к русским большевикам, помогал им разлагать французские войска и по их заданию поднял восстание сапер. На все эти обвинения Лееюер отвечал:

— Я такой же рабочий, как и они. Я смотрю на все открытыми глазами и действую согласно своим убеждениям.

Исключительно сильное влияние на войска оккупантов оказывали непреклонная решимость трудящихся Советской России добиться новой жизни, их верность коммунистическим идеалам. Даже враждебно настроенные к Советской власти, подпавшие под влияние буржуазной пропаганды солдаты и матросы постепенно начинали понимать, что дело, за которое проливают кровь русские рабочие и крестьяне, является общим делом трудящихся.

— Меня с группой товарищей,— рассказывал один солдат 58 пехотного полка, расквартированного в Бессарабии,— командование направило в Тирасполь, чтобы выяснить силы революционных войск. Мы попали в плен и провели несколько часов в революционных войсках. Этого было достаточно, чтобы превратить нас в сторонников Советской власти. Мы явились в казарму в очень приподнятом настроении, рассказывали, что нас обманули, что большевики — наши братья, которые дерутся за интересы трудящихся всего мира. С тех пор мы превратились в самых яростных агитаторов за Советскую власть [100].

Об этом же случае вспоминает другой бывший солдат 58-го французского полка Марсель Кожир:

— Наши разведчики попали в плен. Однако через несколько часов, к их удивлению, им возвратили оружие и сказали: «Ваши начальники хотят повести вас на борьбу с русской революцией. Вернитесь в казармы и скажите солдатам, что мы не хотим драться с нами, что у нас одни общие с вами задачи. Приходите к нам без оружия и вы будете хорошо приняты».

Рассказ товарищей, вернувшихся из красного плена, произвел большое впечатление на французских солдат. В начале февраля 58-й пехотный полк был поднят по тревоге и двинулся в путь. Солдатам не сказали, куда их ведут. Только подойдя к Днестру, они поняли, что их бросают в бой против русских. Тогда они решительно заявили своим офицерам, что не будут воевать против советских войск.

— Открыть огонь мы отказались,— рассказывает об этом Марсель Кожир,— но артиллерия, которая находилась в 800 метрах от нас, с утра начала пальбу. Мы стали свидетелями ужасного зрелища. Перегруженные женщинами и детьми телеги были засыпаны картечью. Ужасный вид людей, бежавших под огнем по полю, зажег в нас такое возмущение, что мы перерезали телефонные провода, соединявшие артиллерию с постом командира, и оставили офицеров на месте побоища. Мы, простые солдаты, которые остановили кровавое побоище, хотели хоть как-нибудь способствовать победе русских рабочих и крестьян [101].

В дошедшем до нас докладе одесского областкома партии, озаглавленном «Об иностранной работе», подчеркивалось, что французы на улицах и в кафе открыто говорят о большевизме и заявляют, что они не будут воевать с русскими рабочими и крестьянами.