НА ЯВКЕ

...Для Соколовской этот день начался так. Придя утром на Коблевскую, 39, где была явка для встречи с курьерами, приезжающими из Москвы и Курска, Елена встретила там Ласточкина. Это была неожиданная встреча, так как в утренние часы Ласточкин на этой явке не должен был находиться.

— Кто из наших людей имеет связи с командой броненосца «Жюль Мишле»? — вопросом встретил Елену Ласточкин.

— Конкретно никто. Матросы с него почти ежедневно бывают у Лолы [21]. А что случилось?

— С крейсером «Эрнест Ренан» кто связан? — спросил Ласточкин, не отвечая на вопрос Елены.

— Жак. Но в чем дело? Что произошло?

— В Румчероде [22] стало известно, что на этих судах готовится заваруха.

Большевики-подпольщики считали, что их агитация и пропаганда тогда достигнет цели, когда команды всех или большинства кораблей англо-французской эскадры на Черном море по возможности одновременно откажутся воевать против Советов и потребуют возвращения домой. Разрозненные, одиночные выступления на флоте к победе привести не могли. Этим и объясняется встревоженность Ласточкина, получившего сообщение о преждевременном выступлении матросов.

Елену не удивило то, что сказал Ласточкин. Он всегда все знал, во все входил сам, у него сосредоточивались сведения о войсках и кораблях противника, их перемещении, настроениях.

— Надо сегодня же уточнить,— продолжал Ласточкин.— Если действительно что-то затевается, то все сделать, чтобы не допустить преждевременного выступления.

Соколовская понимала, что стихийное выступление может привести к ненужным жертвам. Она не сомневалась, что и на этот раз, как бывало и раньше, у Ласточкина точные данные. О брожении на «Эрнесте Ренане» и «Жюле Мишле» рассказывали матросы, приходившие на рождественскую вечеринку, которую устраивала Иностранная коллегия в профсоюзе швейников. Знала она и о том, что на дредноуте «Мирабо» тоже неспокойно.

— Принимать меры надо,— сказала Елена.— Но с кем? Где же обещанные работники? Придется опять самой идти.

Елена имела в виду сообщение, полученное из ЦК КП(б)У в конце первой недели января 1919 года. Артем (Сергеев) и Сталин (их задание выполняла связная ЦК Анастасия Попенко) просили передать, что в Одессу прибудет группа работников, владеющих иностранными языками, во главе с ответственным работником ЦК РКП(б), которого нужно ввести в руководящий коллектив подпольной организации. Но шла уже вторая неделя, а никто не появлялся.

Ласточкину понятно было беспокойство Елены. Он уже неоднократно обращался с просьбами в ЦК КП(б)У о присылке людей. Нельзя сказать, что эти просьбы оставались без внимания. Работники приезжали, но в большинстве случаев они были «безъязыкие», то есть не знали ни одного иностранного языка. И теперь Ласточкин также с нетерпением ожидал прибытия новых работников. А пока ему самому приходилось заниматься и организационной работой, и разведкой, и ревкомом, и быть казначеем. А Соколовская, секретарь областного комитета, работает в Иностранной коллегии, в редакционной коллегии, выполняет уйму других обязанностей.

Перед уходом Ласточкин все же предупредил Елену, чтобы сама она реже встречалась с иностранными солдатами и матросами.

Днем никаких встреч с подпольщиками не предвиделось. Она осталась на явке. Три дня тому назад белогвардейское подразделение напало на партизанский отряд в районе Вознесенска, не смогло развить наступление и вынуждено было отступить. Находившаяся вблизи французская воинская часть пришла на помощь деникинцам, и партизаны понесли большие потери. Соколовская по этому случаю стала писать воззвание к французским солдатам, рассчитывая вечером встретиться с матросами, чтобы выполнить поручение Ласточкина.

«Этим своим поступком,— писала Елена,— ваши товарищи предали пролетариат Франции, который ведет классовую борьбу с буржуазией. Они выступили против русского пролетариата, который ценой колоссальных жертв и неслыханных усилий выковал пролетарскую революцию. Они предали международный пролетариат, надежда и цель которого достичь солидарности рабочих и крестьян всех стран!»

Окончить воззвание в этот день Елене не удалось. В полдень на явке стали появляться работники, командированные из Москвы.

Первым пришел сербский коммунист Стойко Ратков, потом еще три человека. Последней явилась Жанна Лябурб, французская коммунистка, секретарь Французской коммунистической группы при ЦК РКП(б).