Ощущение это было столь заманчивым, что на несколько мгновений Кирб даже забыл, где находится сам. Опомнился он только, когда один из людей в черных плащах привел жертв. Двух невинных девушек — действительно невинных: аван заранее предупредил, что начинающие шлюхи ему не нужны и строго запретил Кирбу и компании развлекаться с ними.
Плача и зачем-то вцепившись одна в другую, девушки оглядывались испуганно. И страх, как чувствовал Кирб, буквально обволакивал их, клубясь как пар над горячим блюдом. А приправляла страх горечь от разбитых надежд. Еще вчера эти две соплюшки радовались своей юности и красоте; мечтали, веря, что впереди у них целая долгая жизнь. Жизнь, полная радостей. Но вот пришла роковая для девушек ночь, обещавшая оборвать их существование со всеми надеждами и мечтами, как прохожий — цветок у дороги.
Связанных и раздетых девушек уложили на пятачке травы, вокруг которого стояли кругом прислужники Тьмы и сам аван. Колдун подошел к девушкам и, насильно открыв им рты, влил обеим по глотку своего зелья. После чего достал кривой нож с лезвием, испещренным письменами, и пробормотал заклинание скороговоркой вполголоса. Письмена вспыхнули жутким багровым светом. Не похожим ни на свет солнца, ни на свет от костра… ни на что вообще, имевшее отношение к этому миру.
— Ты! — затем коротко выкрикнул аван, одновременно протягивая нож Кирбу и тыча им в сторону новичка, — остальным — повторять за мной.
Схватив дрожащими от волнения руками нож (шутка ли, впервые ему лично доверили провести жертвоприношение, и кто — сам аван!) Кирб склонился над жертвами и осторожно коснулся живота одной из них острием.
— С подбородка начинай! — каркающим голосом скомандовал колдун, — и не спеши! Медленней веди.
Кирб в ответ только кивнул, не возражая. И сам прекрасно понимая, почему спешить в таких делах не стоит.
Аван и пятерка прислужников Тьмы затянули заунывную песнь нестройным хором и раскачиваясь в такт. Какую-то тарабарщину, не имевшую, казалось бы, смысла. Но выпитое зелье и здесь возымело действие: вслушавшись в песню, Кирб смысл этот не различил, но скорее почувствовал. Всем телом и каждым мельчайшим волоском.
Сначала одна, потом другая девушка билась в путах от боли, и кровь ее, вытекая из творимого Кирбом разреза, лилась, орошая траву. Наконец Кирб едва успел отпрянуть, встав обратно в круг, когда все произошло.
Земля задрожала, затем, треснув, разверзлась прямо под девушками-жертвами огромной уродливой черной пастью. И вмиг поглотила их, точно сам Хорвуг пожрал этих двух несчастных, принесенных ему в дар верными слугами. Сами слуги, как и аван, пятились перед расширяющейся дырой.
А затем из темного зева земли одна за другой вырвались крылатые твари — Маждулы. Взметнулись над лесом, хлопая крыльями и оглашая окрестности невыносимыми для человеческих ушей воплями.
Голодные, верещащие в нетерпении — казалось, им не было числа. Кирб и другие приверженцы Тьмы зачарованно наблюдали, как Маждулы вырываются из-под земли. И было это зрелище для людей в черных плащах самым прекрасным из возможных.
С тех давних пор, когда Маждулы последний раз охотились в этих краях, многое изменилось. Двуногая сыть обзавелась более мощным оружием, и теперь людишки сами охотились на Маждулов в своих военных походах — избавляя от отродий Хорвуга все новые земли. Но на этот раз из подземных бездн вырвалась такая огромная стая, какой этот мир сроду не видел. И охотникам вновь, как тысячи лет назад, предстояло стать добычей.
К утру разорив все подвернувшиеся деревни, стая двинулась прямиком к городу. Туда, где, как подсказывало чутье Маждулов, было сосредоточено больше всего еды.
Среди поселений, угодивших в ту ночь на закуску Маждулам, была и родная деревня Кирба. Но тот об этом не знал. Да если б даже и знал, не стал бы ни огорчаться по этому поводу, ни даже, как ни странно, радоваться. Все, что он чувствовал после ночного жертвоприношения, открывшего Маждулам путь в этот мир — только новое для себя, прежде незнакомое, умиротворение. Тихое довольство человека, осознавшего смысл своей жизни. Уж теперь точно чувствовавшего, что находится на своем месте.