- Ты думаешь у него на руке был перстень с ядом?! Вера не имела такой цепкой зрительной памяти как у мужа, но вот детективов прочла несусветное множество. (И «Перстень Борджа» Чейза был ее одним из любимейших.)
- Возможно и не перстень, но что это его рук дело, мы, в свете имеющихся у нас фактов, вполне реально можем и предположить ...
- Его надо остановить! Любой ценой! - воскликнула Вера молитвенно.
Муж в глазах жены иногда бывает и сильным, но никогда не всесильным. (Иначе чем же можно объяснить такое несусветное количество в мире любовников. Хотя с другой стороны не все мужчины есть мужчины, а только отдельные «племенные» особи. И не такой уж это большой грех с таким кабелем мужу изменить: и муженьку подмога и породе улучшение ... )
Пока автор разглагольствовал в комнате на время установилась тишина.
Молчал обиженно выключенный телевизор. Молчала задумчиво заплаканная Вера. И лишь только один Михаил пыжился краснея от натуги не желая признавать своего поражения. (Кому охота в глазах жены выглядеть слабаком даже, если дело касается и не любовных утех?!)
Спортсмены даже бывшие - никогда не сдаются ... до нокаута. И пока ты еще на ногах надо искать путь к победе: кто ищет - тот всегда найдет.
Вот и Михаил побегавши по комнате наочно подтвердил это золотое правило.
- Эх, мне бы сюда мои дискеты с лекциями! ... - вдруг остановившись вскликнул Михаил. - Нам ведь о клане Оборзенков в академии целый курс лекций на дискете выдали.
- А при чем здесь братья Оборзенко? - удивилась Вера.
- Ты ведь видела как вспылил господин Сидоров, когда его спросили о клане Оборзенко?
- Ты думаешь он их ставленник?
- Уверен на все сто процентов! Такая мощная раскрутка и за такое короткое время только им по зубам.
- И что это нам дает? - согласилась Вера с доводами мужа.
- Если Сидоров марионетка и мы знаем кто его хозяин, то надавив на кукловода можно заставить его убрать со сцены зловещую фигуру.
- Мы да на Оборзенков ??!! Да мы для них, что комар в руке ...
- Комар тоже иногда больно кусается. Хотя я себя комаром не считаю. У меня есть еще силушка и мы себя еще покажем! - и Михаил уставши от намеков подхватил жену на руки и поволок в спальню.
- От чего это ты такой развеселый? Наверное что-то придумал? А ну признавайся! - и Веруня шутейно цапнула мужа зубами за ухо. (Это не я - это Тайсон всему виной! Женщины ведь тоже иногда боксерские бои смотрят. Вот и результат на лицо, а лицо без ... уха.)
- Ладно! Ладно! Но ты вот пока сама раздевайся, - и Михаил быстро и предельно кратко, пока на пол падали одежды, успел посвятить Веруню в свой план мести Орланскому палачу. (Я за их свет, конечно же, не плачу, но лучше мы его все же выключим.)
В комнате стало темно. Но тепло то ли от батарей отопления, то ли от разгоряченных тел.
А мы остались не у дел.
Вместо эпилога.
На шикарном офисном столе помощника - секретаря Оборзенко - старшего призывно зазвенел телефон.
Этот аппарат еще советского производства стоял в уголку на самом краю огромного стола, как казанский сирота.
А его именитые импортные холенные радужноблестящие собратья величественно возвышались в центре перед пышногрудой блондинкой средних лет. (То есть ей можно было смело дать и двадцать и сто двадцать. В зависимости от степени вашего «опьянения» ее взрывоопасной смесью номер семь: (полный спектр как в радуге) начиная с дорогих французских духов и кончая «легким топиком» отечественного производства да еще и на довесок «выхлопными» газами постоянно дымящейся сигареты, которую она никогда не выпускала из рук. (Все таки великое дело экологическая чистота! Иногда случалась так, что сигарета успевала уже сгорать полностью, а ее хозяйка не сделать ни одной затяжки.)
Страж Оборзенковских дверей пренебрежительно взглянула на настырно звенящий аппарат общего пользования. (То есть этот номер для престижа имелся официально во всех телефонных справочниках, а значит был «засвечен» и обычно им пользовались лишь назойливые журналисты да и другие ничего не значащие людишки.)
- Да ну их всех подальше, - вслух высказала хозяйка приемной свою волю, но тут раздался едва слышный щелчок из динамика селекторной связи. (Это сам Хозяин тайком подключился к прорывающемуся в приемную абоненту.)
Борзенко- старший с некоторых пор (его однажды было попытались отправить на отдых в райские кущи) стал подозрительным до невозможности и теперь подслушивать и подглядывать стало его любимейшим занятием.
Конечно и блондинка-секретарь была еще той девочкой!
Она иногда даже ежедневные прокладки - «естественная» свежесть - не стесняясь меняла прямо на рабочем месте. И вот шеф (какой шалунишка!) зачастую заставал ее за этим делом в самый пикантный момент.
А сейчас шеф уже висел на открытой линии и хочешь не хочешь, а благовоспитанному секретарю пришлось тоже взять трубку.
- Мне надо переговорить лично с Петром Михайловичем, без приветствия и не представившись потребовал немного гнусавый голос, - и срочно, - добавил он нагло.
- Кто вы и о чем хотите переговорить с Петром Михайловичем? - немного холодно, но официально вежливо поинтересовалась обиженная значимость.
- Я могу конечно рассказать! И наверное тебе это будет интересно. Но любопытной Варваре нос оторвали, а тебе наверняка вместе с носом и голову оторвут! - пошутило гнусавое чудовище на другом конце провода. - Хватит лясы тачать! У меня для Петра Михайловича сообщение революционного, можно сказать, значения. И ты мне мозги не пудри! И живо соединяй, а не то я сейчас же брошу трубку. И ты вскорости за нерасторопность примеряешь тогда на себя деревянное платье, и снова гнусавый хохот.
- Отключись, - послышался вдруг угрюмо-суровый приказ шефа и блондинка испуганно дернувши головой торопливо положила трубку.
- Я слушаю, - зазвенел металл в ушной раковине Михаила и он невольно поежился от этого голоса.
Но рядом с ним в телефонной кабинке на одной из дальних окраин Киева стояла Вера и взглянув жене в глаза и ощутив поддержку мастер сыска, поправил носовой платок на микрофоне телефонной трубки и заговорил решительно:
- Наша команда получила доступ к сведениям, которые неопровержимо доказывают, что у вашего протеже руки по локоть в крови. (Это Верина была идея вести разговор от имени политических противников господина Сидорова.)
- Факты, - угрюмо, но спокойно и коротко молвил вершитель судеб.
- Он начал избивши до смерти родную мать, а кончил, но вряд ли это будет последней жертвой, - прозвучало многозначительно, - задиристым журналистом из теледебатов.
- Что вы хотите? - все так же равнодушно спросил «хозяин» .
- Темная лошадка должна сдохнуть.
- Это не разумно. Мы могли бы договориться.
- Возможно, но не по этому кандидату. Через три дня он должен быть мертв, - и Михаил быстро положил трубку, не давши возможности Петру Михайловичу продолжить торг и попробовать нащупать следы «вымогателей».
- Наверняка это из команды левых. Не зря же я всегда ратовал за запрет деятельности компартии, - вслух задумчиво размышлял украинский «крестный отец» бывший член обкома КПУ.
Ведя телефонный разговор, Петр Михайлович блефовал: о смерти от рук сына матери Гадченко - Сидорова он не знал, но вот о причинах смерти журналиста после теледебатов заимел сразу же смутные сомнения.
Дело в том, что в конце восьмидесятых под «крышей» его синдиката работали многочисленные группы частных нотариусов и агентов по недвижимости, работавшие в одной связке.
Парочки аферистов работали по всей стране: во всех крупных городах и совершали путем подлога документов отъем квартир у доверительно - лопуховатых сограждан.
В Одессе в их сети попал и Николай тогда еще Гадченко.
После смерти матери он решил выгодно продать трехкомнатную квартиру в центре, которой он теперь стал единоличным хозяином, а себе купить однокомнатную дешевую где-нибудь на окраине. А за «наваренные» «бабки» начать свой бизнес.