чувствовать себя мертвой еще при жизни».

Первый спектакль — «Женщина с моря» — состоялся 5 мая 1921

года в Турине, в том городе, где еще юной девушкой она пыталась

пробовать свои силы. При появлении Дузе на сцене весь зал встал

с места, и раздался такой ураган аплодисментов, что растроганная

до глубины души актриса совсем растерялась и несколько секунд не

могла прийти в себя. То же самое повторилось и в конце спектакля.

Это был подлинный, незабываемый триумф, который сопутствовал

Дузе и в Милане, и в Генуе, и в Риме.

В ноябре 1921 года она жила в «Альберго Реале», и именно туда

26 ноября приехал Сальваторе Лауро, друг и доверенное лицо Д’Ан¬

нунцио, и по поручению поэта вручил ей только что отпечатанный

экземпляр «Ноктюрна». Он сообщил, кроме того, что среди начина¬

ний Д’Аннунцио есть идея создания «Голиардичсского театра» 185,

и спросил, желает ли она присоединиться к поискам поэта. «Конечно

же, очень охотно,—ответила Дузе.—Я сама попрошу его об этом,

как только закончу это турне. Если бы вы знали, как мне надоела эта

жизнь на колесах... Я уже начинаю всерьез подумывать о своем соб¬

ственном маленьком театре».

Тем временем она с неиссякаемым воодушевлением продолжала

работать. Репертуар, с которым выступала Дузе, был лишь иным, пе¬

реходным этапом в осуществлении ее давнишней мечты — создания

«Поэтического театра». «Кто освободит нас от проклятой ficelle*, от

невыносимой, ненавистной, нелепой ficelle, которая разрывает поэти¬

ческую ткань драмы, лишая ее всякой увлекательности и низводя на

самую низшую ступень? В Театре сливаются, в сущности, все лите¬

ратурные жанры, от полицейского романа до чистой лирики. И вот, с

годами, старея, я все яснее чувствую, что как раз в последней он най¬

дет свое самое полное выражение».

«...У нас нет больше театра, потому что у нас нет больше общно¬

сти»,— говорил Рильке. Однако ужасы войны породили у людей опре¬

деленную общность, вызванную страданиями, и поэтому появилась

настоятельная необходимость в обновлении. Элеонора Дузе, высту¬

пая на сцене, всегда показывала чувства, волнующие ее современни¬

ков, страсти неизменные и вечные, и тем самым становилась причаст¬

ной к этой необходимости обновления. У нее появилось желание го¬

ворить не только со зрителями, но с огромной безымянной толпой, с

народом, так пострадавшим от войны, и принести ему не слова сомне¬

ния, а слова веры и надежды. Она продолжает мечтать о «Театре мо¬

лодых», скромном, даже суровом, с белеными стенами, расположен¬

* Здесь: профессиональный прием, уловка, трюк (франц).

ном, если по-другому нельзя, хоть под землей. Ей хотелось бы играть

Клоделя 186, Синга 187, Йитса 188; она верит в Папини, Преццолини 189,

Кардарелли 19°, Говоыи 191...

После первых шагов, сделанных при поддержке Цаккони, она рас¬

сталась с его коллективом и создала свою труппу из молодых актеров,

таких, как Лупи 192, Бенасси 1ЭЗ, доверив руководство Туллио Карми-

нати 194. «Хотите быть моим капитаном?» — спросила она его. Карми-

нати тотчас же с радостью согласился, освободился от всех своих обя¬

зательств и с октября 1921 года но июль 1922 был ее преданным и за¬

ботливым импрессарио.

В течение суровой, дождливой зимы 1922 года, сопровождавшейся

трудностями послевоенного периода, Элеонора снова много работала

и смертельно устала. Напряжения всех духовных сил оказалось не¬

достаточно, чтобы поддержать организм, истощенный болезнью.

В Вероне из-за неисправности отопительной системы ей пришлось

играть в совершенно холодном театре. После этого она заболела вос¬

палением легких и в течение зимы пережила два рецидива болезни.

В этот период в репертуар ее входили «Женщина с моря», «Мерт¬

вый город», «Привидения», «Закрытая дверь» Марко Прага. К этим

пьесам она добавила еще новую работу — пьесу Томмазо Галларати-

Скотти 195 «Да будет так», в которой дебютировала на сцепе римского

театра «Костанци». Однако неожиданная развязка драмы показалась

спорной. Утешением после этой неудачи явился для нее несомненный

успех «Привидений» Ибсена, спектакля, который, по словам Сильвио

Д’Амико, был «настоящим шедевром подлинного исполнительского

искусства, ибо актрисе удалось правдиво показать нам трагедию че¬

ловеческой души, следуя замыслу поэта...». К сожалению, спектакль

шел только один раз, поскольку все римские театры уже сдали к это¬

му времени свои залы различным труппам.

Из Рима Дузе отправилась в Милан, потом в Турин, Триест и всю¬

ду с успехом показывала «Да будет так». Между тем сильно пошат¬

нувшееся здоровье вынуждало ее все реже выступать, а поскольку

ей приходилось платить труппе также и в дни своего вынужденного

простоя, то даже полные сборы не могли покрыть дефицита. Долги

росли с невероятной быстротой. В октябре 1922 года, в то время, ко¬

гда Дузе находилась в Венеции, Сибилла Алерамо 196 предложила сде¬

лать для нее перевод «Исступления» Шнейдера. Отклоняя это пред¬

ложение, Дузе писала поэтессе: «Обстоятельства, вынуждающие меня

поступить таким образом, очень долго объяснять, к тому же их слиш¬

ком много. Могу только сказать, что опыт с «Да будет так» заставляет

меня быть осторожной. Искусству прежде всего необходимы не пере¬

воды, а истинно художественный театр, а вот как раз театра-то в Ита¬

лии и нет». Спустя несколько дней, желая все же как-то объяснить

Алерамо свой отказ, она писала: «Хочу познакомить вас с некоторы¬

ми цифрами, которые объяснят вам мое финансовое и моральное со¬

стояние: расходы на реквизит и костюмы для «Женщины с моря» —

98 ООО; расходы на постановку «Закрытой двери» — 27 ООО; на «Да

будет так» — 32 ООО; кроме того, на реквизит и костюмы для поста¬

новок, которые не пошли, еще 35 ООО. Таким образом, всего получа¬

ется 192 000 лир. По-вашему, это маленькие расходы для одного

человека? И если я говорю, что нет необходимости в Поэте, чтобы сде¬

лать перевод «Исступления», то, уверяю вас, что не нужен даже пере¬

водчик. Небольшой театр должен обходиться своими силами! Но не¬

обходимо, чтобы многие знали некоторые маленькие истины. Нам

нужны не переводчики, а художественный театр, который бы прини¬

мал и ставил настоящие произведения искусства. Я вот тут сейчас ба¬

рахтаюсь, растрачиваю душевные силы, деньги и желания, а кончу

тем, что (по словам Бодлера 197) стану «1е soufflet et la joue» *.

В январе 1923 года, приехав в Неаполь, чтобы выступить в трех

спектаклях, Дузе тяжело заболела. Содержание труппы стоило ей ты¬

сячу лир в день. Она уже заняла денег и не знала, сможет ли достать

еще. Она не в силах была предпринять далекое путешествие и отка¬

залась от предполагаемой ранее поездки в Мадрид.

Сальваторе JIaypo с огромным воодушевлением говорил о «Госу¬

дарственном театре», о будущем «Голиардическом театре». Как аванс

за спектакль, который Дузе должна была дать на Гарда, ей был вру¬

чен чек на 30 ООО лир. Разговора об этом спектакле больше не было.

Ко всем бедам Дузе прибавилось сомнение насчет происхождения

этого чека. В самом ли деле это аванс за будущую работу, за спек¬

такль на Гарда, за организацию и создание «Государственного

театра»?..

После спектаклей Дузе в Венеции Джино Дамерини 198 опублико¬

вал взволнованное и полное тоски «Прощание с Элеонорой Дузе».

«...Эти восторженные крики, почести, эти триумфы «несравнен¬

ной», эти скитания по Италии, которые ожидали ее всегда, всю

жизнь,— этого ли она искала, этого ли хотела? Неужели она, любя¬

щая жизнь и живущая искусством, одинокая среди леса рукоплещу¬