Он развернулся и растворился в темноте коридора.

Глава 5

Боуэн поднялся с верхней ступеньки, где провел ночь, прислонившись к стене. Он не хотел уходить на случай, если Хоган передумает и решит убрать Серу раньше. Парень просидел здесь, глядя на ее дверь. Вчера он не мог привести девушку домой, потому что не доверял себе. Она пробудила в нем голод. Если бы Боуэн забрал ее туда, вряд ли бы они спали. После нескольких часов наблюдений за ее стройной задницей в обтянутых джинсах, за грудью, на которой из-за кондиционера проступили соски, он был настолько взбудоражен, что перед взором затуманилось все, кроме образа Серы. Слишком опасно. Учитывая, что несмотря на все протесты, девушка явно хотела его.

Так как ночь на металлической лестнице не располагает ко сну, у него было много времени поразмышлять. Да, ему часто приходилось играть роли, но к какому обману придется прибежать, чтобы скрыть свое вмешательство в расследование, если он переспит с ней? Даже у такого, как он хватало совести, чтобы понять, насколько это нечестно.

Хуже всего, такой слабый протест со стороны девушки выглядел попыткой соблазнить его, чтобы вытянуть какую-то информацию. Или отвлечь, чтобы спокойно продолжить следить за Хоганом. Да, физическое притяжение между Боуэном и Серой трудно отрицать, но мысль, что она собиралась использовать это против него, не на шутку злила. Сексуально возбужденная девственница. Какая удача.

Почесав утреннюю щетину, Дрискол направился к комнате девушки. Или точнее, к тюремной камере. Когда они окажутся у него, он предоставит ей место, где можно отдохнуть. Комнату с окном. В противоположном от него конце квартиры. Ему стало смешно. Как будто расстояние спасет их. Он будет представлять, как она нежится между его простыней, обнаженная моется в его ванной. Это будет трудная неделя.

Желая проверить замок, парень подергал ручку, и дверь поддалась без сопротивлений. Кровь разнесла панику по жилам. Толкнув дверь, Боуэн обнаружил, что внутри никого. Постель не убрана, но пустует. Кучка одежды на стуле выглядит нетронутой. Куда, черт возьми, делась Сера?

О, господи. Боуэн потер грудь. О чем, черт возьми, он думал, оставшись с ней здесь? Надо было увезти ее домой!

— Сера!

Развернувшись, он выбежал в коридор и сразу услышал музыкальный смех. Хоть он еще не был свидетелем того, как она смеется, Боуэн знал, что эти чудесные нотки принадлежат ей. Страх схлынул, но теперь ему чертовски хотелось узнать, кто рассмешил ее? Идя на голос, он обнаружил открытую дверь. Черт, он больше не спустит с девушки глаз.

Паника трансформировалась в острую, снедающую ревность. Она пронеслась через него горячим штормом, сметая любые разумные мысли. Серафина, скрестив ноги, сидела на кровати рядом с полуголым мужчиной. В ее руках был бинт. Девушка улыбалась парню невероятно красивой улыбкой. Улыбкой, хотя бы намек на которую, Боуэн так старался вызвать вчера. Сера еще не заметила его, но незнакомец поднял твердый взгляд. Единственное, что удержало Дрискола на месте – то, что девушка была полностью одета. К тому же на ее собеседнике уже были увечья.

— Сера, — парень кивнул на Дрискола.

— А? — она оглянулась. — О...

О?

— Слезай с кровати.

Мудрость преобладала, и девушка подчинилась, даже не споря. Но раздражение заглушило чувство самосохранения.

— Не приказывай мне!

— Ты моя на неделю, забыла?

Гнев окрасил ее щеки. Да, зря он такое сказал. Но, пока она не увеличит дистанцию между собой и полуобнаженным мужиком, Дрискол вряд ли сможет себя контролировать. Он кивнул ему.

— Эй ты, прикройся. Не заводит.

Просьба была проигнорирована.

— Я бы попросил Серу представить нас. Но, судя по твоему поведению, я догадываюсь, кто ты.

— Молодец, — Боуэн скрестил руки. — Футболку.

Вздохнув, Сера направилась к шкафу. Достав красную футболку, она передала ее парню. От того, что она знала, где лежит его одежда, Дрисколу легче не стало.

— Боуэн, это Коннор Бэннон – кузен Хогана Тревора, — она посмотрела сначала на одного, потом на другого. — Зовите меня сумасшедшей, но я предчувствую зарождение настоящей мужской дружбы.

Оба фыркнули.

Коннор натянул футболку.

— Не ожидал тебя так рано, — темная бровь изогнулась. — Видимо, ты ночевал здесь или где-то неподалеку.

— Или где-то неподалеку, — буркнул Боуэн и вновь обратил все внимание на Серу. — Собирайся. Мы едем ко мне.

— Вряд ли, — произнес Коннор.

— Что-что?

— Я сказал "вряд ли", — морщась от боли парень сел, свесив ноги с кровати. — Я в курсе о твоей договоренности с Хоганом.

— Если у него будут какие-то вопросы, пусть задаст их мне лично, — Дрискол встал рядом с девушкой, позволив ладони лечь на середину ее спины. — Или тебя не волнует, что девочка, которая заботилась о тебе, спит в кладовке?

На щеке Коннора дернулся мускул.

— Я не принимаю решения.

— Ну, а я принимаю, — он почувствовал, что Сера изучает его.

Взглянув на ее лицо, он осознал, что впервые видит его при свете дня. Большие карие глаза и симпатичные веснушки поразили его. Такая красивая. Такая чуждая его миру. Он должен прекратить пялиться, но не поглощать каждую деталь ее лица – худшее преступление.

— Эй, божья коровка.

— Сам "божья коровка".

Дрискол ухмыльнулся. Похоже, он в беде. Не отрывая от нее взгляд, он заговорил с Коннором:

— Она идет со мной. Захочешь проверить нас – добро пожаловать.

— Уж не сомневайся, проверю.

— Отлично, — Боуэн взял девушку за руку и потянул за собой. — Постарайся явиться в одежде.

...

Сера поднялась следом за Боуэном на третий этаж, ведущий к его квартире. Она желала, чтобы парень не был таким тихим, каким казался с начала поездки. Он подождал в коридоре, пока она наполнит два бумажных пакета вещами, и через пятнадцать минут они уже выходили из машины в его рабочем районе Бенсонхерст. Скоро Сера окажется дома у Боуэна Дрискола – самого опасного преступника Бруклина. Если она еще не достигла дна океана, то сейчас приближалась с невероятной скоростью.

Дрискол жил над итальянским рестораном Buon Gusto. Два швейцара, курящих на улице, приветствовали его так, словно он сам Бог, спустившийся с Олимпа. Когда они с любопытством стали разглядывать Серу, Дрискол положил руку на ее плечо и грозно посмотрел на обоих. Моментально окурки были потушены, а дверь ресторана поспешно захлопнулась. Девушке хотелось спросить, что с ним, но его воинственная поза не располагала к общению.

Серу нервировало столь непонятное поведение. То он рычал на любого, кто посмотрит на нее, то будто сам запрещал себе прикасаться. Вчера ей казалось, что она разгадала его. Наглый бабник, считающий, что может держать ее для себя до возвращения Хогана. Девушка полагала, что эти двое – одного поля ягоды. Но затем он оставил ее ночью одну и попросил запереть замок. Может его стратегия соблазнения в том, чтобы путать жертву, пока у нее не закружится голова, и в итоге она не сдастся сама?

Очевидно, Дрисколу поручили присматривать за ней. Судя по тому, каким подозрительным стал с ней Хоган, она и не дожила бы до завтрашнего утра. Боуэн вступился за нее? Но почему? Если он не собирался уложить ее в постель, зачем она ему нужна?

Звук ключа, повернувшегося в замке, развеял ее мысли. Пальцами свободной руки парень постукивал себя по бедру. Жест выглядел почти нервным.

— Я не вожу сюда девушек днем. И ночью. Свет всегда выключен.

Она не стала скрывать смятение.

— Это должно успокоить?

Он поспешно вдохнул.

— Понятия не имею. А что, успокоило?

— Нет.

— Ну, — он толкнул дверь, — Может оно и к лучшему.

Обняв пакеты покрепче, она последовала за ним. Переступив порог, Сера остановилась как вкопанная.

Расписанные стены. Повсюду. С каждого квадратного миллиметра к ней устремились яркие, кричащие, сочные краски. Столько оттенков, что она не могла сосчитать. Словно в калейдоскопе! Медленно она начала поворачиваться, чтобы остановить взгляд на чем-то одном. Слишком много сцен, слишком много того, что хотелось разглядеть. Некоторые представляли из себя просто абстрактные формы, немыслимым образом втиснутые между безумно красивыми городскими пейзажами. Бруклинский мост. Стадион Янки. Поезд метро, одна половина вагонов которого была идеально нарисована, а вторая – исчезала в огне. Чем дольше она разглядывала картины, тем очевидней для нее становилась их тема. Две противоположности. У этой живописи раздвоение личности. Сере не понадобилось спрашивать, кто их нарисовал. Это было очевидно.