Вот кто-то уже склонился над большой кучей хвороста. Во тьме вспыхнула спичка.

— Атнер! Скорее! — шепчет Ксанка, но так, что слышно по всему лесу.

Атнер молча и все так же не спеша садится на корточки и теперь уже быстро строит чум из мелких еловых сучочков толщиной в соломинку.

— Ксанка! — раздается голос оттуда, где только что вспыхнула спичка. — Ветер задул мою спичку. Можно я вторую зажгу?

— Это Ванько? — спрашивает Ксанка и выносит суровый приговор: — Выходи из игры. Вторую спичку нельзя.

— Ведь ветер, — оправдывался Ванько.

Но Ксанка неумолима.

Вспыхнула еще одна спичка, осветив огромную кучу хвороста, сложенного как попало.

Ксанка лихорадочно машет Атнеру, чтоб зажигал. И как раз в это время в руках Атнера вспыхивает синий огонек и медленно подплывает к игрушечно маленькой кучке хвороста.

— Тоже мне нашел, из чего разводить костер! — скептически бросил Ванько, оставшийся вне игры. — Тут и гореть-то нечему.

Атнер ничего не сказал в ответ.

Подложенная под еловые соломинки береста задымила, затрещала и, ярко вспыхнув, дала сразу сильный огонь, от которого тут же загорелся весь хворост. Атнер враз наломал хворостинок покрупнее, обставил свой костерок со всех сторон. Потом еще и еще. Пламя узкой, но стремительной пирамидкой поднималось все выше и выше.

Ксанка визжала от восторга. А ребята, которые, наносив огромные кучи хвороста, так и не успели первыми разжечь костер, молча признавая себя побежденными, стали нести к Атнерову костру все, что собрали.

Этот Атнер! Он всегда что-то знает лучше других! Конечно же надо начинать костер с маленьких тонких хворостинок. Они вспыхивают, как спички.

Костер пылает уже под самой бородой великана-разбойника. Ребята сидят в кружочке и слушают рассказ Ксанки о приключениях геологоразведчиков в якутской тайге. Сама она там, конечно, не бывала, но ей рассказывал отец, как вывозили на вертолете экспедицию, захваченную преждевременной пургой.

Это пятый рассказ в ночном. И пятый рассказчик.

Первым был Атнер. Он рассказал о походе студентов-краеведов по Волге, которые искали струг Степана Разина, груженный драгоценностями. У сподвижников Степана Разина было очень много золота и всяких драгоценностей. Степан велел спрятать этот клад и завещать тому, кто продолжит его дело. Там такие ценности, что на них можно было бы построить несколько межпланетных кораблей!

Так думал Атнер.

Так думали и студенты, которые три года подряд бродили по всем заливам и старицам широкой дельты Волги. Они нашли стойбище древних людей. Обнаружили землянки партизан гражданской войны. А струга Стеньки Разина пока что не отыскали.

Всем понравилась такая концовка рассказа. Хорошо, что те студенты не нашли знаменитого струга. Уж они-то, друзья Атнера, и под землей найдут клад Стеньки Разина. И не будут ждать, пока станут студентами. А сразу же, после десятилетки, прямо из школы-интерната отправятся вниз по Волге-реке…

А потом Ахмет рассказывал о своих краях. И когда он дошел до высокогорного озера Исиль, все поняли, что струг Степана Разина отходит на второй план, потому что другого такого озера нет во всем мире. Стоит оно между скалами, поросшими тянь-шаньской елью. С одной стороны горы, покрытые вечным снегом, с другой — только синее небо. Ширина озера сто пятьдесят метров, а глубина в пять раз больше. Вода чистая, прозрачная, а ни одной рыбешки. И ничего живого нет в этом озере, кроме каких-то червячков-проволочников, смертельно опасных для человека. Сколько ученые ни бились, не могли разгадать тайны этого озера. Что в нем на дне? Почему оно губит все живое? Люди по озеру плавают на лодке, а купаться нельзя, червячков боятся.

После этого рассказа Ванько начал усиленно всех обучать хождению под водой. Он был уверен, что тайну Исиля он откроет, если только не подведут друзья, не передумают заняться этим делом.

Но от следующего рассказчика ребята услышали о прибайкальских катакомбах и решили, что именно там хранится тайна первостепенной важности.

А тут вдруг якутская тайга. Может, там ничего особенного и нет. Но Ксанка умеет рассказывать так, что от страха дух захватывает. А уж это каждому известно, что страшное увлекает больше всего на свете.

Почему это так? Или потому, что страшное сильно волнует? Или потому, что страшное заставляет человека напрягать все силы и видеть себя более храбрым и находчивым? Ведь страшное-то и порождает героизм. А в детстве каждому хочется стать героем.

Валерка услышал где-то справа в лесу человеческие голоса, и, оставив дорогу, пошел напрямик в глубь леса — лишь бы к людям. В лесу было страшно и темно. Чтобы не наткнуться на ветку или сучок, приходилось идти, вытянув вперед руки.

Валерка вконец выбился из сил и, когда снова услышал отдаленный говор, решил, что это ему почудилось, и даже шагу не прибавил. Теперь все настороженней прислушивался он к звукам, которые издавал старый и какой-то очень таинственный лес. Все здесь шелестело, шуршало, трещало, поскрипывало. Где-то совсем рядом вдруг, как испуганный ребенок, кто-то закричал. Крик этот, заглушивший все прочие шумы, тут же перешел в беспомощное хрипение и так же внезапно смолк.

«Кто-то кого-то съел! — с отчаянием подумал Валерка, — видно, это лиса подкараулила зайца».

Бах! — что-то темное, тяжелое и, кажется, лохматое вдруг свалилось прямо на голову. Валерка присел я даже вскрикнул. Чудовище тоже вскрикнуло: «У-ух!» — и улетело.

«Кто-то кого-то съел! — с отчаянием подумал Валерка. — У, противный филька!»

И только начал успокаиваться, как из-под ног что-то стрекануло, словно пропеллер оторвался от самолета. Огонь пошел по всему телу мальчика. Ноги оцепенели от внезапного испуга. Валерка остановился и, отирая холодный пот на лбу, сам себе начал внушать, что лес этот ничем не отличается от того, который был недалеко от их дома и в котором он не раз бывал с братом днем и ночью. Вспомнив совет Алеши, как избавиться от страха, Валерка сделал три глубоких вдоха и еще более глубоких выдоха. Сразу стало легче. Сердце перестало так биться. Зато пустой живот заныл. Раздразнил его глубоким вдохом. Что ему воздух! Ему бы теперь кусок хлеба да чашку молока…

Огонек!

Зеленоватый огонек в черной глубине леса.

«Волк? — подумал Валерка, невольно съежившись. Но тут же рассудил: — Тогда было бы два огонька».

На всякий случай Валерка вернулся к ветвистой сосне, которую только что миновал. На нее можно будет забраться и посидеть до утра…

А огонек все больше привлекал его внимание. Присмотревшись, Валерка убедился, что огонек все время меняет свой цвет и то мечется на одном месте, то взлетает и становится длинным, то рвется из стороны в сторону, как привязанный хорек.

«Костер!» — обрадовался Валерка и быстро пошел вперед, стараясь, однако, не хрустеть сухими ветками.

Костер быстро приближался и увеличивался, освещая все большее пространство леса. Хотелось бежать туда со всех ног.

Да кто знает, что за люди развели этот костер. Может, от них надо убегать еще быстрее, чем от неведомых лесных страхов? Но сейчас не война, никого страшного в лесу не должно быть. И все же лучше подойти незаметно и присмотреться.

К счастью, у костра запели, и это дало возможность беглецу идти без особых предосторожностей. Песня была незнакомая, но заманчивая, куда-то зовущая. Теперь ясно было, что пели ее ребята, такие же, как и он сам. Они, видно, сами еще ее только разучивали, поэтому время от времени повторяли один и тот же куплет:

Пока пели песню, Валерка шел. Умолкнут, он стоит. От деда Силантия, старого охотника, он слышал, что таким способом охотники подкрадываются к глухарям, которые ничего не слышат, когда заведут свою длинную песню, хотя вообще-то это очень чуткая птица.