Глава 17

– Кирилл, – попыталась прервать рассказ Лиза, – я уже говорила. Мне не нужны объяснения. Я верю тебе. За чем ты издеваешься над собой?

Не поворачивая головы, парень жёстко усмехнулся. Потом ледяным голосом продолжил:

– Через год матери не стало. Я единственный, кто был рядом с ней. Ни врачей, ни прислуги Рандов не допустил. Мои опекуны добросовестно выполняли возложенные на них обязательства. Они приумножают капитал Свердлова. Но отнять малолетнего сына у родителя, ни какие суды им не позволили. Рандов понимал, если меня заберут, он навсегда потеряет доступ не только к миллионам тестя, но и к этому дому, к безбедной, обеспеченной жизни. Да по сути, я нисколько их в этом не обвиняю, опекуны отвечали за целостность моего наследства. Сам же я, и для них являлся обузой. Виктор не умел отступать. Преградой к его мечте, сейчас был всего лишь какой-то ребенок. Мальчишку можно запугать, сломить и он в конце концов не выдержит. Придёт время, откажется от наследства в пользу отца. Но, с каждым прожитым днём под этой крышкой, я всё больше и больше закалялся в ненависти к своему родителю. Никакие уловки, никакие садистические выпады меня уже не трогали. У любовницы Рандова подрастал сын. Не знаю за какие заслуги им был дан этот мальчик. Ещё крохой, он мог растопить лёд в самом окаменелом сердце. Брат не умел ни плакать, ни обижаться. Его большие серые глаза смотрели прямо в душу. Любил ли я его?

Кирилл покачал головой.

– Не думаю. Озлобленный на весь мир, загнанный. Я разучился что-то ощущать, кроме ненависти. Братишка не отступал, предано ходил за мной следом. Пытался быть всегда рядом. Когда же, после очередной ссоры с отцом, у меня буквально от злости срывало крышу, прижимался ко мне, обнимая. В эти минуты, я проклинал себя за несдержанность. С помощью опекунов, в четырнадцать лет, я продолжил обучение в Англии. В душе тайно надеялся, навсегда остаться в этой туманной стране. Но не тут то было. Перед моим совершеннолетием отец потребовал, чтобы я срочно вернулся. Пришлось подчиниться. Вот только за четыре года, проведенные за границей, я вырос. А вместе с этим окрепла и моя ненависть к отцу. Методы, которыми раньше Виктор пытался сломить ребенка, сейчас стали опасны для него самого. Рандов понял, он проиграл.

Кирилл повернулся к Лизе. Не смотря на бледность и неестественно расширенные зрачки, парень казался спокойным.

– И тогда… отец решил поставить точку в нашей вражде, – глухо выдохнул рассказчик. – Чтобы меньше бывать дома, я часто бродил по горным склонам. В тот день, братишка, как не пытался я от него отделаться, по привычке увязался за мной. Мы не разговаривали, просто бродили по ущельям. Поднимались над зияющими обрывами, зависали на скалах. Это хорошо успокаивало… Внезапный, нарастающий грохот заставил синхронно поднять головы. С огромной скоростью, сверху несся поток камней. Мы, в надежде избежать столкновения, прижались к скале. Камни почти пролетели… Но вот последний… последний зацепил брата. Увлёк за собой…

Кирилл прикрыл глаза.

– Всё произошло слишком быстро... Помочь ребенку я ничем не мог. И вот… на самой вершине горы, я увидел до боли знакомый силуэт…

– Достаточно, – прошептала Лиза. – Я больше не хочу слушать.

Кирилл горько усмехнулся:

– Чудовище воспитанное в ненависти, не требует жалости. Это ещё не конец истории.

Вытирая слёзы, девушка подошла к Рандову:

– Не важно. Несмотря ни на что, я буду рядом.

Кирилл до боли сжал ладони невесты.

– Это твой выбор. Не пожалей о нём.