Случилось, что главный начальник, тот самый, который в гордости своей называл себя подобием и братом божиим, впал в болезнь печени (В тексте: ***, незнаю что за болезнь. Я перевожу наугад). Вследствие этой болезни совершилось дело неслыханное и преступное. Пошли и привели к больному врача, неверного жида, который исследовав болезнь, назначил следующее [27] лекарство: разрезать живот русого мальчика и класть ноги больного в тот разрез. Тотчас отправили всадников в разные стороны: входили в деревни христианские, ловили мальчиков на улицах, и как волки убегали с ними. Родители с воплем и криком бросались за ними; но небудучи в состоянии спасти их своими горькими слезами, возвращались домой с отчаянием. Но если они силою защищали своих детей, то татары поражали их стрелами. И причиною этого преступного дела был неверный жид. Число мальчиков, которым распороли животы, дошло до 30: больной не поправлялся. Когда же бездушный Хули заметил, что он без всякой для себя пользы совершил безмерные злодеяния, то, мучимый совестью, приказал привести к себе врача-жида, велел распороть ему живот, а внутренности выкинуть собакам. Приказание было немедленно исполнено. Но и сам Хули вскоре умер лютою смертью. Место его занял сын его, Миган.

14.

После того, созвав великий сейм, в котором приняли участие старые и новые войска, конницы армянская и грузинская, монголы в несметном числе пошли на Багдад ⁴⁹ и вскоре взяли этот великий и славный город, полный множества жителей, великих сокровищ, безчисленного количества золота и серебра. Они без всякой пощады умертвили жителей; только часть их увлекли в неволю. На долю всадников [28] досталось множество превосходных одежд и большое количество золота из халифской сокровищницы. Татары, схватив халифа, тучного и разжиревшего владетеля Багдада ⁵⁰, со всеми его сокровищами привлекли к Гулаву, который спросил его: «ты владетель Багдада»? Тот отвечал: «я самый». Гулаву приказал бросить его в темницу на три дня без хлеба и воды. Через три дня он приказал привести перед себя халифа и спросил его: «как поживаешь?» Халиф гневно отвечал, как бы желая устрашить Гулаву: «так в том состоит ваша человечность, что вы в течение трех дней морили меня голодом»? Дело в том, что еще до начала осады халиф говорил жителям города: «не бойтесь ничего! как только татары придут, я вынесу против них знамя магометово, от которого убегут все татарские всадники, и мы спасемся». После того Гулаву приказал подать блюдо, наполненное червонцами и поставив перед халифом, сказал ему:

«бери, ешь золото, чтоб утолить свой голод и жажду, и насыться им»! На это халиф сказал: «не золотом бывает жив человек, а хлебом, мясом и вином». Гулаву сказал халифу: «если ты знал что человек живет не сухим золотом, но хлебом, мясом и вином, что же ты медлил прислать ко мне, все это золото? Тогда бы я не разгромил твоего города и не [29] захватил бы тебя. Вместо того ты сидел себе беззаботно, ел да пил». После того Гулаву приказал бросить его под ноги войску, и таким образом умертвил мусульманского халифа. Совершив это татары с несметною добычею и с сокровищами воротились в восточную страну.

15.

На следующий год пошли татары на город Муфаргин ⁵¹, но не скоро могли овладеть им, потому что он был сильно укреплен св. Марутой. Собрав и положив в него мощи всех святых, св. Марута окружил его крепкой стеной и назвал «городом мучеников». Он был так укреплен, что до времен татар никто не мог взять его, разве вследствие добровольной сдачи жителей. Но татары с таким упорством осадили его, что жители, томимые голодом, стали есть друг друга. Говорят, что за ослиную голову давали по 30 драхм… Продержав таким образом город в течение двух лет (В тексте: *** . Г. Броссе (см. Additions et eclairciss. стр. 456) принимает это слово за греческое и переводить эремит. Мы полагаем, что это место искажено и читаем *** , т. е. два года, так как осада Муфаргина продолжалась именно около двух лет) в строгой блокаде, татары наконец овладели им. При этом армянские князья, бывшие в татарском войске, приобрели множество святых мощей и унесли их с [30] собой. Великий князь армянский, Тагеадин, из рода Багратуни, схватил какого-то сирийского священника и силою заставил его указать место, где хранилась десница апостола Варфоломея. Взяв ее он увез в восточную страну и положил в своем монастыре. Впрочем вскоре он принужден был уступить ее великому князю из рода Арцруни, владетелю великой и славной обители Ахпата, Садуну ⁵², который упокоил св. десницу апостола Варфоломея в обители ахпатской, где она действительно обретается и теперь.

Между тем семь ханских сыновей (В тексте: ***, ханский сын, как мы и передаем это слово. Следует заметить, что это выражение употребляется у нашего автора в смысле: принцев крови, из рода Чингиза), которые завоевали Багдад и обогатились добычею этого города: золотом, серебром и жемчугами, жили не признавая над собою никакой власти: каждый, полагаясь на свой меч, считал себя старшим, безнаказанно (В тексте: ***: т. е. без ясака, без закона, без страха наказания. Можно бы было это выражение передать словом безъясачно, если б ясак на русском языке имел тоже значение, что при Монголах) попирал и разорял страну. Но великий князь и знаменитейший из них, Гулаву, брат Мангу-хана, о котором говорилось выше, отправил к брату своему, на крайний восток, гонцов ⁵³ с следующим донесением: «мы, предводители семи туманов, достигли этих мест силою Бога и Вашей ⁵⁴ удалили отсюда старую конницу - темачи ⁵⁵; пошли и взяли таджикский город [31] Багдад и воротились с большей добычей, силою Бога и Вашей. Что вы теперь прикажете нам? Если мы долго будем так жить без законов (В тексте также: *** т. е. без ясака) и без начальника, страна вся разорится и нарушатся предписания Чангыз-хана, который приказал: завоеванные и добровольно подчинившияся нам страны хранить в строении, а не разорять. Впрочем, все зависит от вас, как прикажете, так мы и будем делать». С таким донесением отправились посланные к Мангу-хану от Гулаву. Когда Мангу-хан спросил прибывших к нему послов о брате, те донесли ему все что было им поручено от Гулаву. Выслушав донесете Мангу-хан дал своим аргучи ⁵⁶ т. е. судьям, следующее приказание: «ступайте, поставьте брата моего, Гулаву, ханом в той стране; тех же, кто не подчинится ему, подвергайте ясаку от моего имени». Аргучи, прибывши на место, согласно повелению Мангу-хана, созвали курильтай, куда пригласили всех предводителей, прибывших вместе с Гулаву. Между тем призвав к себе грузинского царя, Давида, с его конницей, они дали ему какие-то секретные наставления. После того уже аргучи через великих послов пригласили ханских сыновей - Балаху, Бора-хана, Такудара, Мигана, сына Хулиева. Когда все собрались, аргучи сообщили им повеление Мангу-хана. Как только ханские сыновья узнали о [32] том, что Гулаву намерен воссесть на ханский престол, то четверо из них пришли в ярость и не захотели повиноваться Гулаву. Такудар и Бора-хан подчинились, а Балаха, Тутар, Гатаган и Миган не согласились признать его ханом. Когда аргучи, Мангу-хана убедились в том, что эти четверо не только не желают повиноваться, но еще намерены сопротивляться Гулаву, то приказали: подвергнуть их ясаку, т. е. задушить тетивой лука: по их обыкновению только этим способом можно было предавать смерти лиц ханского происхождения. Мигана, сына Хулиева, по причине его малых годов, заключили в темницу на острове Соленого Моря ⁵⁷, находящегося между областями Гер и Зареванд. После того аргучи приказали армянским и грузинским войскам итти на войска мятежников и перебить их; что и было исполнено. Народу было истреблено столько, что от убитых татарских трупов зловоние распространились по горам и полям. Только двое из предводителей, Нуха-куун и Аратамур ⁵⁸, проведав заблаговременно об опасности, взяли с собой сокровища, золото, превосходных лошадей, сколько могли и бежали с 12 всадниками. Переправившись через великую реку Кур, они воротились в свою сторону. Не довольствуясь тем, что спаслись, они восстановились против Гулаву Берке ⁵⁹, брата Саин-хана, и в течеше 10 лет производили страшное кровопролитие. Между тем аргучи Мангу-хана, прибывшие с великим ясаком, с большим торжеством [33] провозгласили ханом Гулаву. Таким образом страна на некоторое время успокоилась. Гулаву был весьма добр, любил христиан, церкви и священников. Точно также и благочестивая жена его, Тавус-хатун, была во всех отношениях добра, милостива к нищим и нуждающимся, и до того любила христиан, как армян, так и сирийцев, что держала при себе постоянно армянских и сирийских священников, а при шатре своем имела походную церковь и колокол ⁶⁰.