— Которые мы съели, — сказал Питер.

— Как думаете, что нам нужно сделать? — спросила Анжи.

— Думаю, что мы должны заниматься своими собственными делами и разгрузить машину, — проворчал ее муж. — Мне завтра на работу, а что касается этой Пайпер, то я по собственному опыту знаю, что она не любит, когда суют нос в ее дела. Когда я однажды попытался вмешаться в ее ссору с мужем, мне чуть было не отгрызли голову.

— Так что оставьте ее в покое, — сказала Анжи. — Спасибо, Тим, что рассказали нам все это.

Супруги Эддисоны направились к машине, чтобы взять из нее остальные вещи. Поглядев им вслед, Тим повернулся и пошел к себе. Джанет спала, лежа на спине, и громко храпела. Доев то, что осталось от рыбы и чипсов, он горестно вздохнул, разделся и лег рядом с ней в постель.

В квартире над ними Питер и Анжи Эддисоны распаковали вещи и легли спать. Удобно устроившись в постели, Анжи сказала:

— Как ты думаешь, дорогой, может быть, мне надо было подняться и навестить эту Пайпер?

— Ничего не случится, если ты сделаешь это не сегодня, а завтра, — сказал Питер. — До сих пор мы с ней друзьями вроде не были.

— Это верно, — сказала Анжи. — Она всегда всех чуждалась. Думаю, что это самое приятное из всего отпуска, — и она с наслаждением потянулась.

Среди ночи Джулия Пайпер тихо спустилась по лестнице и вышла на улицу.

Морис Бенсон миновал деревню и пошел по дороге, внимательно посматривая вокруг и запоминая то, что ему встречалось на пути. Он оставил свою машину во дворике паба. Там он перекусил бутербродом с пивом и поболтал с хозяином и говорливым местным жителем, прежде чем направить свои стопы туда, куда ему было надо. Его бинокль елозил в такт шагам по груди, отчего на свитере под пиджаком вскоре появился лоснящийся след. Время от времени он возвращался мыслями к бутерброду с пивом и полученной информации, останавливался и оглядывал в бинокль расстилавшиеся вокруг поля и прорезавшие их ограды. Местность была явно не из тех, где обычно можно неплохо понаблюдать за пернатыми, но, будучи заядлым исследователем, он знал, что самые необыкновенные птицы встречаются иногда в самых вроде бы не подходящих для них местах. Однажды, например, он неожиданно увидел зимородка на пруду возле железнодорожной станции. Правда, сегодня его главный интерес был связан не с птицами, а с миссис Мей — матерью недавно овдовевшей Джулии Пайпер.

„Недалеко от кладбища, через два дома. Тот, что огорожен кустарником, принадлежит Мадж Браунлоу — приятельнице миссис Мей. Чуть дальше увидите дом с ограждением из камелий. Это как раз и будет дом мамаши Джулии. Посадить их стоило ей изрядную кучу денег. Ее сагитировал на это ее зять — тот самый, который недавно погиб. Это было еще до того, как они поженились. Говорили, что ему удалось выторговать скидку; такой уж он был человек“. Сказав это, хозяин паба хрипло рассмеялся.

На кладбище развлекалась пара сорок — они шныряли, без умолку треща, меж могильных камней. Морис остановился посмотреть. Кто же это сказал, что они похожи на крупье?

Подправлявшая свежую могилу женщина выпрямилась и, отряхивая землю с ладоней, закричала на них:

— Прочь, противные, прочь!

— Хорошо им вдвоем! — выкрикнул Морис.

Ей было пятьдесят с хвостиком. Она выглядела почти квадратной в своей аляповатой бежевой кофте, практичном бежевом кардигане, вельветовых, тоже бежевых, брюках — они хороши пока новые, а потом, как эти вот, садятся и становятся узки — и в зеленых высоких сапогах. Ее остриженные на мужской манер волосы были в тон с ее одеждой.

— Слишком хорошо, — ответила она, глядя на Мориса через кладбищенскую ограду, и крепко потерла ладони одну об другую.

— Миссис Мей? — спросил Морис.

— Нет, Мадж Браунлоу. А вы кто?

— Друг, скорее, знакомый… Н-да… Какая трагедия! — пробормотал Морис и уставился на могилу. Земля каменистая, подумалось ему, тяжело здесь приходится могильщикам! Могила была вся заставлена венками и букетами хризантем, перевязанными белыми лентами. Целлофан, в который были обернуты карточки, запотел, буквы расплылись, и их невозможно было прочитать.

— Я приняла вас за корреспондента, — сказала Мадж Браунлоу. — Клода сыта ими по горло. Прочь! — снова закричала она на подлетевших сорок. — Кыш! — Она хлопнула, отпугивая птиц, в ладоши. — Эти сороки — предвестники неприятностей и всяких бед.

— Они похожи на крупье в казино, — сказал Морис, глядя на Мадж Браунлоу. — Их оперение выглядит как вечернее платье или смокинг.

— Я никогда не была в казино, — сказала она. Шутка Мориса оказалась мертворожденной. Она нагнулась, чтобы поднять садовые тяпку и лопатку, и положила их в корзину, наполовину наполненную опавшими листьями и жухлой травой. — Я не видела вас на похоронах, — заметила она. — Вы были его лондонским другом?

— Ножницы! — Морис указал руной на то место, где они лежали. — Они тут могут заржаветь.

— Спасибо! — сказала Мадж и подняла ножницы. Морис распахнул кладбищенскую налитку. — Я делаю это ради Клоды, — сказала она, выходя и проверяя, хорошо ли закрыта щеколда калитки. — Она все еще очень расстроена, слишком…

Глядя в сторону, Морис зашагал рядом с ней.

— Я попытался навестить Джулию в Лондоне, — сказал он.

— Ну да, — сказала Мадж, — Джулию.

— Ее не было дома, — продолжал Морис. — Мне сказали, что ее вообще невозможно застать дома, — солгал он.

— Мне о ней мало что известно, — сказала Мадж. — Их развели, причем решение о разводе прошло почти без запинки. Им, конечно, вообще не стоило жениться.

У Мориса перед глазами вновь возник образ бегущей девушки, длинные, рассекающие воздух ноги, несущие ее к овце.

— Был ли у них ребенок? — тихо спросил Морис, решив проверить информацию, полученную в пабе.

— Конечно, был! Его звали Кристи. Как она теперь… Это мой дом. Почему бы вам не зайти? Не хотите ли чашечку чаю?

Морис поблагодарил и последовал за ней в дом.

— Осторожно, — предупредила Мадж, — не ушибитесь о балки над головой. Проходите вон туда, а я пока поставлю чайник. Я на минуточку, — сказала она, и отправив его жестом в гостиную, сама свернула в кухню. Дверь она оставила открытой.

— Я пытался ей дозвониться, — сказал, повысив голос, Морис, — но безрезультатно: указанный в телефонной книге номер не отвечал.

— Это устарелый номер, — прокричала из кухни Мадж. — Джулия, кстати, жаловалась, что Жиль названивал в любое время дня и ночи. А почему бы и нет? Он же был отцом Кристи, не так ли? Он был ее мужем. У меня есть где-то номер ее телефона, нам его дали в полиции. Я вам продиктую.

— Я бы был вам благодарен.

Морис оглядел комнату. Ситцевые покрывала, нелепые занавески, изобилие фарфоровых безделушек, женские журналы, пакеты с вязанием, большой телевизор, камин, висящие за окном коробочки с кормом для синичек, болтающиеся вблизи зеленушки и в конце лужайки — дуб с обвивающим его хмелем. Очень мило!

На каминной полке несколько фотографий. Ну-ка, поглядим! Мадж Браунлоу и рядом женщина помоложе. Клода Мей? Она с молодым мужчиной, а вот снова она, но с ребенком на руках. А вот ребенок отдельно, один. Ребенок похож на мужчину, значит, это его папа. Из кухни послышался звон стекла.

— Помочь? — предложил Морис.

— Да, если можно. Я положила слишком много всего на поднос. Стакан разбила, растяпа! Я подумала, что висни к чаю нам не помешает. Мне необходимо взбодриться.

— Давайте я отнесу, — сказал Морис. — А вы несите виски. „Приятная кухонька, — отметил он про себя, — печь типа „Рейбурн“, уэлльский шкаф для посуды, голубая плитка, сосновые шкафчики для утвари, опять же журнал „Дом и сад“, но при всем том ужасный кафельный пол“. — Вы, наверное, очень замерзли, — заметил он сочувствующим тоном, когда они вернулись в гостиную. — Разрешите, я подкину полешко в камин?

— Да, спасибо, — сказала Мадж и начала разливать в чашки чай. — Я взяла для вас чашку побольше, — сказала она. — Мужчины любят большие чашки. У Клоды всегда была для Жиля большая чашка. Угощайтесь, наливайте себе виски. Это подарок Жиля. Он был такой заботливый…