Отступив на два метра от последней ямы, рабочие начал долбить шурфы. Солнце клонилось к западу, скоро должно было стемнеть.

- Промывку можно сделать утром. А сегодня пусть роют. Прокоп Лукич, распорядись, и пойдем в лагерь. Завтра! Мы всё узнаем завтра.

* * *

Только самая последняя яма в горизонтальном ряду, вдоль холма, дала немного золота. Несколько золотых чешуек, след от золотой жилы. Ершов тут же наметил ещё пять штреков, и был готов сам долбить грунт, но понимал, что только замедлит работу. Молодые парни копали ямы, внешне не торопясь, но споро. Создавалось впечатление, что они выбрасывают наверх сухой песок, так быстро мелькали лопаты.

Середина нового ряда дала самые богатые золотом пробы. Ершов наметил сразу три ряда ям, рабочих в его распоряжении было достаточно. К концу дня штреки поднялись вверх до самой вершины холма, и начали спускаться вниз по склону. Стало достаточно рыть по три ямы в ряд, и вдвое увеличить расстояние между рядами, жила больше на меняла свое направление. Содержание золота снижалось, равномерно и неуклонно, стало понятно, что внизу, на той стороне холма, жила кончается.

- Ладно,достаточно, картина ясна, - заявил Ершов.

- Полсотни моих парней выгребут эту жилу за неделю, - подержал его Прокоп Лукич.

- Нет! Выдели столько людей, чтобы им хватило работы на весь сезон. Сначала построим избушку, плотину, шлюз. Короче, соорудим самые примитивные промывочные приборы для получения чёрного шлиха. Это разведку можно делать с помощью лотков, скребков, кайла, лопаты, таза-буторы, а добычу - нет! Вынуть породу - это полдела. Даже треть, или, скорее, пятая часть работы. Такие самородки, - Николай подбросил в руке стограммовый кусок кварца, наполовину состоящий из золота, - редкость. Но, заметь, Прокоп Лукич, добыт этот "камешек" на вершине холма. Там богатое "гнездо" или "котел". Оттуда можно взять несколько пудов золота.

- А ты заметил, рыжий Петька теперь сурьёзный хозяин?! Старшим его хочу поставить? - сменил тему Прокоп Лукич.

- В поисковую бригаду?

- Или так...

* * *

* * *

Короткое лето промелькнуло чередой изнуряющих, бесконечно длинных дней. Комарьё и мошка проникали сквозь сетку, не помогали ни вонючие мази, изготовленные Прокопом Лукичом, ни "фирменные" от староверов. Многие мазали лицо и руки жидкой глиной, и становились похожи на жутких монстров.

Казалось, только-только начали добычу золота, а уже осень. Староверы, нанятые для строительства и охоты, собрались домой. Ждали только одного, когда Юкон станет. Ершов приказал скупать собак у индейцев в самом начале лета, спрос на собачьи упряжки поднял цены на них до небес, и староверам они оказались не по карману. Им пришлось договариваться с Прокопом Лукичом. Тому нужен был приют для половины своих парней на зиму. По этому поводу у него состоялся разговор с Ершовым.

- Прокоп Лукич, я на второй сезон не останусь, и тебе не советую. Участки можно будет зарегистрировать и выгодно продать. А самим оставаться здесь рисковано. Не каждый из твоих парней вернется потом в общину.

- Тот участок, что достался тебе, Николай Николаич, продавай. А мы весной еще поработаем. В моем селе восемь сотен дворов. Всем нужна земля и скотина. Как ты думаешь, есть разница, на неудобьях голышом начинать, или на унавоженной землице с парой лошадей и тремя коровами?

- Ты можешь купить тридцать тысяч лошадей. Куда тебе еще?

- Так вот же оно золотишко! Лежит, ждет. Я же не для себя!

- Знаю, для "обчества", - усмехнулся Ершов.

- Да!

- Сначала вы бежите из России, а потом молодежь теряет культуру. И всё! Конец! Я понимаю, новый хозяин вашей земли оказался мерзавцем. Но почему бы вам не уехать на Дальний Восток? Царь раздает там землю бесплатно.

- У нас уехало туда двадцать молодых семей. Бандиты вырезали половину, остальных обложили данью. Вот так, значит. А про нового барина ты, Николай Николаич, неправильно понял. Тут такая заковыка, он немец. Один дед у него, значит, выкрест, второй, правда, татарин. Этот немец прочитал одну толстую книгу, и захотел, чтобы не было богатых. Все должны быть одинаковы.

- Он социалист! Это же хорошо, зачем вам бежать?! Ты мне это не рассказывал, Прокоп Лукич. Вы не понимаете своего счастья!

- Точно! Его слова! Он твой знакомец, Николай Николаич?

- Нет. Что вас заставляет бежать?

- У немца нет детей, и его жена работает. Это он так говорит, будто она работает. Она учит детей, но не в школе, там им поп не разрешает безобразничать.

- Так это хорошо! Знания - сила.

- И они оба не едят мясо!!! Весь год постятся!

- Что же тут-то плохого?

- Он любит спать на морозе! Он оставил себе одну комнату, малюсенькую такую! Остальные закрыл.

- Он вас заставляет жить также, как живет сам? - догадался Ершов.

- Да ты, Николай Николаич, догада! - горько рассмеялся Прокоп Лукич.

- Моя бывшая подружка была вегетарианкой (не ела мяса, масла, яиц и творога). Она тратила на еду вдвое больше меня. Беречь лес в ваших краях глупо, понимаю. Старикам, больным и младенцам спать на морозе - опасно для здоровья. Да-а!!! Но как можно запретить детей???

- Он отобрал у нас землю. Когда бабы обязаны работать поденно, наравне с мужиками, чтобы только прокормить семью, то больше одного-двух детей не бывает.

* * *

* * *

Река оделась уже довольно крепким льдом, и поезд из полусотни упряжек пролетел в первый же день добрую сотню километров. Свежие собаки позволили отряду сделать всего лишь две короткие остановки, чтобы выпить горячего чаю. На каждую упряжку, кроме двух передних, приходилось по двое мужчин, один из них отдыхал, а второй, чья очередь была идти на лыжах, держался за веревку, привязанную к нартам. Собакам в первой и во второй упряжках приходилось тяжелее других, поэтому там был только погонщик. Впрочем, упряжки не так долго шли впереди, каждые полчаса две передние упряжки останавливались в стороне от дороги, и собаки четверть часа отдыхали, пока люди ждали хвоста поезда.

Если бы ночью не выпал снег, идти было бы совсем легко. Днем раньше домой ушли русские староверы, отработавшие летний сезон на Клондайке. Они снабжали старателей мясом, строили им дома, насыпали плотины и мастерили шлюзы. Наниматься на второй сезон они категорически отказались, и прямо сказали Ершову, что весной намерены мыть золото наравне со всеми.

Основной груз на нартах составлял золотой песок, по шестьдесят килограмм на упряжку.

Четыреста километров до озера Ле-Барж отряд прошел за четыре дня. В селении Кармакс, которое еще не получило своего имени, проживало две общины канадских индейцев Северных Тутчон. Пока Джордж Вашингтон Кармак не начал добывать уголь на южном берегу Юкона, не открыл золотых россыпей, и селение лишь изредка навещали торговцы пушниной, отношение индейцев к гостям было крайне доброжелательным. Отряд остановился здесь на отдых, на пару дней.