— Дай-ка подумать... Наверное, в этот момент.

Меня захватывает восторг, когда я замечаю трещину в ее каменном выражении лица. Фиолетовые пятна вспыхивают в ее бледно-серых глазах, посылая реакцию по моему телу.

Я ждал этого момента.

И вот он настал. Я наблюдаю, как ее эгоистичный мозг расшифровывает мою первую татуировку. Символ профессии врача простирается от основания запястья до локтя. Две извилистые змеи обвиваются вокруг жезла кадуции, по бокам от которой расположены искусные крылья.

Когда ее глаза устремляются на вершину, сердце начинает колотиться ударами мщения. Смысл безошибочен, и если у нее были какие-либо сомнения относительно того, во что она ввязалась, выцветшие чернила выведут ее из забвения.

На верхней части жезла между раскрытыми крыльями ярко окрашенная звезда вливается в огненный шар. Тлеющие угли спадают на землю, уничтожая змей в ужасном проявлении боли и страданий.

— Что это? — шепчет она так тихо, что я не уверен, что она вообще хотела говорить.

— Падение звезды.

Заключительный этап царствования звезд — драматический и катастрофический взрыв, разрушающий все на своем пути.

Это про неё.

Шайло никогда не сможет восстановить жизни, которые разрушила. Даже заплатив свое покаяние миру, Элли все равно не вернется к жизни. И я проведу остаток времени, заставляя Шайло желать той же участи.

ГЛАВА 6

Кэри

Следующие полчаса я знакомлю мальчиков с женщиной из моих грез. Шайло — идеал в голове ребят, живая фантазия, упавшая на их порог. Для меня же она кошмар в красивой обертке.

Несмотря на ее искренность, она держит дистанцию, выстраивая стену безопасности между ней и теми, кто под ней.

После представления, мальчики выходят один за другим, Фрэнки покидает комнату последним. У парня есть свои проблемы, но в людях он разбирается чертовски хорошо. Перед выходом, он бросает на Шайло последний взгляд без какого-либо сексуального подтекста. Да у него есть ее номер телефона!

Она продолжает подметать на автопилоте, и я пылаю от этого зрелища. Наблюдать, как Шайло Уэст убирает грязный пол, приятно, но зная, что я причина, по которой пот стекает с ее лба, охуенно близко подводит к оргазму. Теперь, когда мы одни, она останавливается, чтобы посмотреть на огромную картину Элли на стене. Часть меня хочет встряхнуть ее, чтобы она отвела взгляд, но другая часть жаждет продолжения. Так или иначе, моя реакция на происходящее не изменится. Тема Элли для нее под запретом.

— Ты открыл этот центр в память о ней. — Это похоже на вопрос, но в ее голосе нет соответствующей интонации.

— Она заслужила памяти. — Я провожу рукой по волосам и тяну за пряди, взбешенный этим разговором. — Это единственное, что я могу ей дать.

Шайло не отвечает, но она и не обязана. Мы оба знаем, почему я здесь, а не спасаю тысячу Элли. Я вижу по лицу Шайло, что ее раздирают угрызения совести, но срать я на это хотел. Элли не нужно ее раскаяние, как и мне.

— Она была хорошей...

— Не смей мне говорить, что она была хорошим человеком.

Я изучаю ее боковым взглядом, отказываясь покупаться на ее опустошённое выражения лица. Шайло отлично играет эмоциями. Я не идиот, чтобы попадаться на один и тот же номер дважды.

— Элли лучшая, — единственное, что я произношу.

— Ты не единственный, кто кого-то потерял, Кэри.

— Да ладно? Вот это новости, дорогуша. Я никого не убивал. А ты можешь похвастаться тем же?

Мне не нужен ее ответ. Мне все равно почему она застряла в Южной Каролине. Из-за нее меня не было рядом, когда Элли сделала последний вдох. Эта женщина — бомба замедленного действия, которая взорвала мой мир к чертям собачьим. Однако когда она опускает голову и снова начесывает волосы наперед, мое любопытство разгорается с новой силой. Она так делает уже впервые.

Мой взгляд не остается незамеченным, и девушка отдаляется от меня. Я чувствую ее страх. От нее веет стыдом, и я вдыхаю его как чертов кислород. Здесь она подчиняется моим правилам, поэтому я игнорирую ее отчаяние и смахиваю волосы с лица. Шайло отшатывается, но не ранее, чем мои пальцы прослеживают шрамы на левой стороне ее щеки. Грубая С-образная отметина разрушила безупречную кожу. Я не должен пялиться, но как бы я ее ни ненавидел, не могу остановиться.

— Не надо меня жалеть. — мою руку, она поворачивается и ставит метлу у окна.

— И не собирался.

— Врачи говорят, что со временем все исчезнет, — она издает тихий смешок. — Думаю, это хорошо, потому что время — это все, что у меня есть.

Прекрасная Шайло.

Идеальная Шайло.

Воспоминания сливаются с реальностью, когда она снова быстро укладывает волосы. Мальчик, который ее любил, сражается с мужчиной, который ее ненавидит, а я тем временем практически надвое разламываю метлу, пока возвращаю ее обратно в угол.

— Здесь никому нет дела до твоего лица. Парни будут слишком заняты, таращась на твою задницу, учитывая частоту, с которой ты ей светила.

Она оборачивается, и могу сказать, что следы ее стыда испарились.

— Ты видел мои обложки, Кэри?

— Мне тоже нужно кушать, Звездочка. Трудно пропустить твои сиськи, ведь журналы с ними на каждой кассе супермаркета.

Она приподнимает бровь, пряча ухмылку, как будто мы только что поболтали о чем-то сокровенном.

— Купил хоть один?

Нет. Я покупал все.

— Нет, — лгу я. — Когда ты ушла, я поклялся, что больше никогда не увижу твое лицо. И твой зад в том числе.

Время болтовни истекло. Я чувствую ее взгляд, пока открываю шкаф и вытаскиваю выцветшее красное ведро и швабру.

— Что теперь? — спрашивает она, глядя на швабру.

Указывая вниз по коридору, я получаю больше удовольствия, чем необходимо, срывая с нее привилегию, как нагрудный значок.

— Раздевалка, Золушка. Мой и скреби. Там довольно грязно, так что на твоем месте я бы надел перчатки.

— Ты серьезно? — смущается она, ее глаза расширены от ужаса. — Какого хера тебе от меня нужно?

— Расплаты.

За меня. За Элли. За Киркланд Мейнард. За каждого сосунка, который влюбился в ее искусственную улыбку и дешевые слова.

И это только начало.

Мы смотрим друг на друга спустя практически десятилетие, незавершенные разговоры крутятся на наших языках. Я протягиваю ей швабру, и ей не остается ничего, кроме как глубоко вдохнув, принять свою судьбу. Я пытаюсь сдержать смех, когда она с опущенными глазами берет швабру и идет по коридору.

Затем раздается звук открывающейся входной двери, разрушая момент.

— Так-так-так. Посмотрите-ка, кого сюда занесло!

Шайло замирает и сжимает швабру. Я, наверное, должен что-то сказать. Может быть, сделать какое-то дерьмо, чтобы вмешаться, но ничего не делаю. Я ни за что не остановлю такое шоу.

Демон из моего прошлого выдыхает имя человека, видеть которого не ожидал.

— Тарин.

Я наблюдаю за их взаимодействием, чувствуя себя рефери на соревнованиях по борьбе в грязи. За то короткое время, что у меня было до прибытия Шайло, нездоровое любопытство заставляло меня задумываться, как мое прошлое будет контактировать с моим настоящим. Из-за отсутствия шока в глазах Тарин у меня не возникает сомнений, что она знала о возвращении Шайло, но скрывала это от меня.

Девушки метают друг в друга кинжалы вместо тысячи произнесенных слов. Друзья, враги — Шайло и Тарин также сильно различаются, как витражи.

— Как пали сильные мира сего, — Тарин начинает первая, перекинув длинные темные волосы через плечо.

Пальцы Шайло сжимаются вокруг швабры.

— Я удивлена, что ты все еще в городе. Ты вроде собиралась в Нью-Йорк после окончания школы, чтобы сделать карьеру актрисы, о которой бесконечно трещала?

У Шайло непробиваемое выражение лица, что заставляет меня прикусить язык, чтобы не заржать. Мы оба знаем, что хотя актерское мастерство Тарин — ее лучшее качество, но к славе ее могла привести только постель.

Тем не менее, моя лояльность теперь на другой стороне, поэтому я помалкиваю.

— Я там прожила некоторое время, но для меня там слишком много грязи, поэтому я вернулась. Я снимаюсь в местных рекламных роликах, которые пользуются довольно большим успехом, — отстреливается Тарин, пересекая комнату, чтобы встать поближе ко мне. Она проводит ногтями по моим волосам и целует в щеку. — Кроме того, здесь есть кое-что поважнее Нью-Йорка.