— То есть его мать — не восточная красавица из гарема, а французская принцесса или королева?

   — Не исключено, — кивнул дон Алонсо, — видишь, твой вопрос не самый сложный. Сложнее понять, почему ответ де Вилар требует от тебя. Хотя и тут мы можем не замечать очевидного.

Ветер прервал беседу. Он завывал так громко, что слова собеседников тонули в невообразимом шуме. Волны обрушивались со всей мочи на палубу, грозя смыть с неё всё, что попадалось на пути. Солёные брызги омывали лицо. Рубашки давно промокли и неприятно прилипали ледяной тканью к телу.

   — Пошли, — скомандовал дон Алонсо.

Антонио не спросил, куда, а послушно пошёл вслед за старшим товарищем. Язык перестал его слушаться, мысли путались и не желали приходить в порядок. Пожалуй, в голове царил такой же хаос, как и в построении Армады. Перед тем как спуститься в каюту, Антонио оглянулся.

«День ли, ночь ли на земле — не ясно, — подумал он, — так выглядит ад? Нет, ад хуже. Если на земле увидел такое, в аду увидишь картины куда ужаснее».

Очередная волна обрушилась на палубу. Матросы, привязавшие себя канатами к балкам, покорно ждали своей участи. Прятаться им было негде, идти некуда. На носу замеряли дно, рискуя быть смытыми водой за борт. Капитан, как и положено, оставался с командой. Он продолжал надеяться на перемену ветра. Больше надеяться ему было не на что...

В каюте у де Лейвы собралось несколько человек. Дон Алонсо велел разлить вино по бокалам. Несмотря на постоянные шторма и обстрелы англичан, посуда почти вся сохранилась в целости.

   — Не будем падать духом! — де Лейва поднял бокал. — Пока мы не сдадимся, пока мы сами не признаем поражение, мы не проиграли!

Стоявшие вокруг стола мужчины старались удержаться на ногах и не расплескать вино. Они не улыбались и не шутили, как бывало когда-то. То было в иной жизни, не с ними. Сейчас им осталось одно: по совету дона Алонсо держать прямой спину, не опускать головы. Из-за стен доносились стоны, шум, грохот, завывания. Порой звуки походили на плач женщины, порой на крик младенца.

«Не падать духом!» — повторяли про себя заветные слова доны. Вино пробежало по телу, согревая и чуть притупляя боль. Антонио дотронулся до креста и медальонов, висевших на груди. Де Лейва предложил прочесть молитву. Он попросил слугу позвать священника...

Совещание скорее походило на похороны. Герцог был в полном отчаянии и печально слушал мнение командующих по поводу создавшейся ситуации. Мнения разделились. Меньшая часть считала, что необходимо переждать и возвращаться в Ла-Манш.

   — Раз мы дошли до пролива, преодолели столько препятствий и Господь нас оставил в живых, мы обязаны продолжать бороться, — говорил де Лейва, — не считаете ли вы, что всё случившееся — лишь испытания, проверявшие нашу стойкость, нашу веру? Если мы их преодолели, то не следует ли идти до конца, даже ценой наших жизней?

   — Вы назначены командовать на суше, не так ли? — прервал дона Алонсо дон Диего Флорес де Вальдес, командующий Кастильской армадой. — Не потому ли вы так стремитесь довести дело до конца? Ценой наших жизней, говорите вы. То есть славу вы завоюете за счёт остальных? Очевидно, Армада не способна продолжать сражение. У нас нет ни ядер, ни провианта, ни даже того количества кораблей, матросов и солдат, каким мы обладали при выходе из Лиссабона. Силы истощены. Герцог Пармский обещает выйти через две недели. Что даёт вам основание ему верить? Почему он вдруг неожиданно соберёт вновь свою армию и чудом пройдёт на баржах через мель, а главное, сквозь ряды голландских пиратов к нам?

Де Лейва нахмурился, но постарался отвечать спокойно:

   — Сюда мы отправлены волей короля Филиппа. Он не отзывал нас обратно, и мы обязаны выполнять свой долг. Капитаны уверены: ветер через пару недель переменится. Мы сможем идти обратно в Ла-Манш. К тому времени герцог Пармский соберёт солдат. Даже если он не присоединится к нам, мы будем иметь возможность идти в обратном направлении. При неудачном стечении обстоятельств путь в Испанию гораздо короче и безопаснее через пролив. Иначе, как вы предлагаете возвращаться домой?

Медина-Сидония молча слушал говоривших. Он не вмешивался. За время бесславного похода здоровье его сильно пошатнулось, моральный дух упал. Принимать решения стало невыносимо сложно. Герцог понимал, что его опыта и знаний катастрофически не хватает. Не услышав ни слова от герцога, дон Диего Флорес ответил на вопрос де Лейва:

   — Две недели мы не продержимся. Предлагаю подождать пару дней и двигаться обратно через Северное море. Если ветер переменится, то надежда на успех мала. У нас заканчиваются ядра, вступить в бой с англичанами было бы необдуманно и глупо. Поэтому считаю, смысла идти обратно через Ла-Манш в любом случае нет.

   — Как вы предлагаете идти через Северное море? У нас нет карт, — де Лейва еле сдерживался, — вы же сами признаете, что заканчивается провиант, корабли нуждаются в ремонте. Хорошо, ядра нам там не пригодятся, но всё остальное? Экипажи вымотаны. Часть галерников бежала ещё в Кале. Погода в Северных морях будет не теплее, а куда холоднее, чем в Ла-Манше. Мы обречём себя на погибель, если пойдём этим путём.

Молчание было нарушено. Командующие армадами зашумели. Они бурно обсуждали создавшуюся ситуацию. Лишь герцог продолжал молчать, оперев голову о руки. Он прекрасно слышал, как некоторые горячо поддерживали идею де Лейва ждать попутного ветра и идти назад. До его ушей долетали крики тех, кто категорически не желал вновь сталкиваться с англичанами, независимо от направления ветров. Он ждал... Его мысли путались, голова нестерпимо болела. Больше всего герцогу хотелось лечь и уснуть, а проснувшись, оказаться в родном замке под боком у любимой жены.

   — Англичане не ввязываются в бой, — услышал он голос де Лейва, — откуда нам известно, что там у них происходит? Разведка не располагает точными сведениями. Да, они расположились близко от берега, и имеют возможность получать вовремя боеприпасы. Но насколько англичане готовы сражаться дальше? Если бы были готовы, то продолжали бы бой. А они лишь следуют за нами, не давая идти назад. Мы так видим ситуацию. В любом случае ветер нам не даёт развернуться и проверить. Так ли хорошо у них обстоят дела, как мы предполагаем?

   — Вы предлагаете это проверить слишком большой ценой, — дон Диего Флорес не сдавался.

Спор зашёл в тупик. Герцог Медина-Сидония встал, и в комнате установилась тишина.

   — У нас один выход — проголосовать. Чьё мнение наберёт большее количество голосов, то я и приму как единственно верное.

Большинство решило идти в Испанию через Северное море, не ввязываясь но возможности в бои с англичанами. Герцог огласил свой приказ:

   — Распределить провиант на весь путь следования. Армадам не отставать друг от друга. Причаливать будет негде. Завтрашний день посвятим ремонту. Затем выдвигаемся домой. Сообщение герцогу Пармскому я вышлю сегодня же.

Удручённый, де Лейва вернулся на каракку.

   — Всё кончено, — сказал он Антонио, — мы возвращаемся домой. Без карт, на текущих кораблях, забитых больными и ранеными. Без провианта. Без боеприпасов. Надеюсь, англичане не станут нас преследовать и добивать.

   — Лучше погибнуть в честном бою, — возразил Антонио. Его совсем не радовала перспектива идти в Северное море, одно название которого навевало тоску и безысходность.

   — Согласен, но большинство решило иначе.

Армада продвигалась на север. Всеобщее уныние охватило людей. Тоска, будто туман, окутала корабли, которые как нищий в потрёпанной одежонке, плелись, не надеясь на подаяние, в сторону дома. Больные и раненые не чаяли увидеть родных и близких: выбранный путь был чреват опасностями, поджидавшими на каждом шагу. Впереди Армаду ждали неизвестные капитанам морские пути, холод, отсутствие еды и берега, вовсе не исполненные дружелюбия по отношению к испанцам. Впрочем, «впереди» будет, если удастся отбиться от англичан, круживших возле Армады. Они не отставали, упорно прикрывая английский берег. На всякий случай эскадра Сеймура вновь перестроилась, вернувшись на свою прежнюю позицию возле Дюнкерка. Путь герцогу Пармскому к Армаде был отрезан.