— Этот дом теперь обходите стороной, — наказал

Бадаев.

«Говорить или не говорить о взрыве пороховых

складов?» — колебался Яша. Но Бадаев как бы уловил ход

его мыслей и, как тогда, в первый день их встречи в

санатории Дзержинского, положил ему на плечо руку.

— Чего замялся? Не все, чувствую, выложил.

«Э, была не была!» — решился Яша и рассказал об

уничтожении складов.

— Надо же, из рогаток! — дымя своей «сигарой»,

удивлялся дед Гаркуша. — Был бы орден, тут же

приколол.

— Бу-у-дет у него орден, обязательно бу-у-дет,—

трубно гудел Еруслан.

— Отлично придумали! — похвалил Бадаев. —

Поздравляю! Только, смотрите, берегите себя. — Он вдруг

спросил:—А «Старик» как, Петр Иванович? Каково

вам в одном шалаше? Ты о нем почему-то ни слова.

— Живем... — ответил Яша нехотя.

— Не договариваешь ты чего-то, — покачал головой

Бадаев. — А в нашем деле, не раз толковали об этом,

не должно быть недомолвок.

Рассказ Яши о «Старике» командир, дед Гаркуша и

Еруслан выслушали в глубоком молчании, не перебивал.

— Даже, говоришь, отругал за пороховые? —Бадаев

94

задумался, вопросительно посмотрел на товарищей.—

Странно... Ничего не понимаю...

В углу штрека тихо, как шмель, зажужжал телефон.

Бадаев подошел, снял трубку. По тому, как он

выпрямился, расправил плечи, все поняли: произошло что-то

большое, значительное.

— Сам слышал, своими ушами? — спросил он

строго того, кто звонил. — Не напутал? Повтори еще раз,

пожалуйста.

Глаза Бадаева счастливо лучились. Сняв шапку-

ушанку, он запустил пятерню в слипшиеся волосы,

широко улыбнулся.

— Сообщи Васину и Зелинскому, пусть собирают

людей. Я буду на базе через минут двадцать. А пока

передай новость на все посты. Да, да, сейчас же, сию

минуту!

Он мягко опустил трубку, постоял секунду-другую,

глядя торжествующе на товарищей, затем

воскликнул:

— Друзья! Вот и сбылось. Только что

передали сводку Совинформбюро. Выиграно сражение под

Москвой. Фашисты разбиты, бегут. Ура, товарищи.

Ура-а-а!

И под землей, в сырых и мрачных катакомбах, в

неприступной для фашистов подземной крепости

раздалось «ура!». Люди ликовали, обнимали друг друга,

целовались. То, во что верили, то, во что не переставали

верить, свершилось!

— Налей-ка нам, Ерусланушка, из нашего «энзе»,—

сказал Бадаев.

Дед Гаркуша снял шапку, трахнул ею оземь.

— Не скупись, медведь, не скупись! Заодно и за

сынков, за героев наших, чарку выпьем.

Всем на удивление, дед Гаркуша обходился на

радостях без своего знаменитого присловья.

«Как же сказать им, как? — переживал Яша. —

Нельзя оттягивать дольше. Кто знает, когда гитлеровцы

начнут свое черное дело». Но он подождал, пока Еру-

слан плеснет из фляги каждому спирту в кружку,

чокнулся со всеми, проследил, как они выпили, выпил сам,

поперхнулся, выслушал шутки в свой адрес и затем,

набравшись храбрости, обратился к командиру:

— Владимир Александрович, я не сказал самого-са-

мого главного:

95

РАДИОГРАММЫ

В Москву: «Гитлеровцы блокируют катакомбы,

охотятся за радиостанцией. На этих днях применили

газ, очевидно хлор. Пока опасность удалось

предотвратить. Установили непроницаемые перегородки,

предварительно устроили сквозняк, направили поток воздуха

в отдаленные штольни. Руководил этими работами наш

партизан, старый шахтер Гаркуша. Надеемся, что

теперь опасность миновала, но противник продолжает

замуровывать выходы, чтобы лишить нас воздуха. Мы

минируем подходы...»

Из Москвы: «Сведения о блокаде и газовой

атаке мы уже получили из других источников.

Консультировались с опытными специалистами по камне

разработкам. Вы поступили правильно. Подготовьте запасные

выходы для доступа воздуха, В случае необходимости

переходите в другой район...»

* * #

«Группа самолетов одного нашего соединения,

действовавшего на Южном фронте, успешно атаковала

крупную мотоколонну противника. Бомбами и

пулеметным огнем уничтожено 129 немецких автомашин и до

двух батальонов вражеской пехоты». (Сообщение Сов-

информбюро.)

Сведения о выходе этой фашистской воинской части

из Одессы на Николаев принес в катакомбы Яша Гор-

диенко.

ПРЕДАТЕЛЬ

Первыми на место происшествия в квартиру

Садового прибыли сотрудники из ближайшего

полицейского участка. Бегло осмотрев ее, они тут же поспешили

заявить, что случай самый обыкновенный и не

заслуживает особого внимания: «Убийство с целью

ограбления». Опровергать эту сомнительную версию сигуранца

не стала, а, наоборот, искусно поддержала ее,

распространив слух, что якобы убитый занимался разными

спекулятивными махинациями и скупкой золота. Ход

был хитрый. Пусть подпольщики знают, что сигуранца

поверила предположению полиции, а потому и не пред-

96

принимает решительных мер по розыску настоящих

убийц.

На самом деле реакция сигуранцы на гибель

«Ангела» была резкой, мгновенной. Как только раздался

звонок из полиции и в сигуранце стало известно

о случившемся, работники отдела Ионеску тут же, не

теряя ни минуты, бросились на Преображенскую.

Переодевшись в обычный городской костюм, лока-

тинент Друмеш пошел на квартиру Садового и, увидев

«двоюродного брата», «с которым еще вчера обедал

в ресторане», мертвым, пустил такую трогательную

слезу, что, глядя на него, шумно засморкались и

любопытные кумушки, которых всегда предостаточно там, где

что-либо стряслось.

— Были у вашего родственника драгоценности? —-

спросил Друмеша полицай, составлявший протокол.

— Были ли, не знаю, но думаю, что могли быть, —

ответил Друмеш, не сводя глаз с «любимого братца».—

Коммерческий был человек, деловой.

— Кхм, кхм... — нарочито громко, чтобы обратить на

себя внимание, кашлянул в кулак дворник,

приглашенный полицией в качестве понятого. — Свояк к нему вчера

приходил с двумя парнишками, с сыновьями вроде.

Друмеш насторожился, но не повернулся, позы не

изменил — все так же скорбно глядел на посиневшее

щетинистое лицо «Ангела». Но дед умолк,

выжидательно уставился в затылок Друмеша.

— Свояк... Какой там свояк! — хмыкнул Друмеш.—

Грабитель, наверно, а пацаны — шпана уголовная...

И куда только полиция смотрит?

— Но, но! — прикрикнул на него полицай,

шаривший в шкафу.

— Что ты, что ты, мил-человек! — шепелявя,

запротестовал дед. — Скажешь тоже... Обходительный был

человек, вежливый. Даже самогоном грозился

попотчевать, а ты говоришь — грабитель... Да и мальчонки

на шпану не похожи. Да ты-то свояка и сыновей его

должен знать, а?

— Какой он из себя? — спросил Друмеш. — И

мальчишки...

Дворник задумался, пожал плечами.

— Как какой? Высокий такой, представительный.

В шляпе. Лицо, как у тебя, длинное, а вот нос

другой — точно ястребиный, с горбинкой. Что еще? Бро-

7 Б. Поляков

97

ви... Да, да, брови, пушистые они у него — густые и

как сажей намазанные... Признаешь?

— Ну, ну... А пацаны?

— Мальчишки как мальчишки, — продолжал

дворник, поняв Друмеша ио-своему, — оба как на одну

колодку — небольшого росточка, рыжеватые. Только

один, в кубанке который, с веснушками, а другой, что

в кепке, — без них, без веснушек...

— А раньше, папаша, ты их видел?

Полицай, строчивший протокол, оторвался от своего

занятия, поднял голову.

— Нет, раньше я их не примечал. Они сказывали,

когда к нему шли, что он, царство ему небесное, —