Владимир МАЛЫХИН
Наследник
ПОВЕСТЬ-ТРИЛОГИЯ
Москва
"Книга"
1991
ББК84Р7-4 М20
Художник Олег Семёнов
Книга издана за счет средств автора
Текст печатается в авторской редакции
ISBN 5-212-00641-4
© Малыхин В.Г., 1991
БОЛЬШАЯ ОРДЫНКА
(часть первая)
На Большую Ордынку Дружинины переехали в тридцатом году, когда Витьке исполнилось шесть
лет. До этого они жили в Ананьевском переулке, вблизи Садового кольца, в старом красивом
доходном пятиэтажном доме с колоннами. Они занимали там пятикомнатную благоустроенную
квартиру, в которой до революции жила семья известного московского адвоката. В двадцатые годы
Георгий Дружинин занимал пост начальника одного из районов милиции Москвы, куда был
направлен с третьего курса военной академии РККА.
— Зачем нам такие хоромы? — говорил он своей молоденькой жене Ане, когда они, получив
ордер, приехали осматривать квартиру. — Нам бы вполне хватило и двух комнат. Вот эту, с книжными
шкафами и камином — под спальню, а ту, которая побольше, с мягкой мебелью и роялем — под
столовую. Остальное нам зачем? Что мы нэпманы? — Я с тобой абсолютно согласна, Жора, —
отвечала Аня, — Похлопочи, чтобы остальные отдали кому-нибудь из твоих сослуживцев-
милиционеров, ведь сейчас так много нуждающихся.
Однако высокое милицейское начальство не вняло просьбе Дружинина, и квартира целиком
осталась за ним. — Въезжай, живи и не тужи, — сказало высокое начальство, — барские квартиры
теперь для народа, а рабоче-крестьянская милиция — его боевой авангард. — И Дружинины
поселились в роскошной адвокатской квартире.
Аня и маленький Витька уже давно привыкли к ночным дежурствам Георгия. Но в ту ночь Аню
мучила какая-то смутная тревога, она никак не могла заснуть и, чтобы скоротать время, достала из
книжного адвокатского шкафа томик "Поэзы" Игоря Северянина и уселась в кресло-качалку. Глаза
заскользили по строкам.
... Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж.
Королева играла в байте замка Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Она захлопнула томик и устало прикрыла глаза, подумала: "Ажурная пена, королева, паж..." —
Вчера его милицейский кучер нечаянно проговорился, что сегодня ночью облава на притон
налетчиков. Она тревожно взглянула на дорогие напольные кабинетные часы "Павел Бурэ", и они,
словно отвечая ей, сердито пробили три раза.
Георгий появился в четыре. Его ввели в комнату два милиционера, бережно поддерживая под руки.
Он проговорил, силясь улыбнуться:
— Не волнуйся... Пустяки... Царапина. — Гимнастерка его была расстегнута, и Аня увидела
перевязанную грудь. Аня вскрикнула. Закружилась голова, розовый абажур настольной лампы как
жар-птица, порхнул в ее сторону, ослепил глаза. Она очнулась на диване. Георгий сидел рядом с ней,
гладил ее по голове:
— Ну, что ты, Анка? Успокойся! Это же царапина. — Разбуженный шумом, в комнату вбежал
перепуганный, заспанный Витька. Увидев раненного отца и лежащую на диване бледную,
заплаканную мать, он долго сдерживал слезы, но в.конце концов не выдержал и с плачем бросился к
ним.
"Царапина оказалась серьезным ранением, и Дружинину по этой причине пришлось уйти из
милиции. Он был направлен, в счет первой партгысячи, на учебу в МВТУ имени Баумана.
* * *
Скоро в квартире появились новые, не виданные еще Витькой вещи: чертежные доски, рейсшины,
треугольники и фигурные линейки, рулоны чертежной бумаги, готовальни, карандаши «Сакко и
Ванцетги»... По вечерам у них стали собираться новые друзья Георгия — студенты парттысячники.
Их бурные диспуты по диамату, сопромату, политэкономии, истории партии и другим мудреным
наукам часто продолжались до рассвета. Для Ани и Витьки стали привычными слова: КПД,
производительность труда, цена производства, режим экономии, НОТ, система Тейлора... Сонная Аня,
подавая им очередной кипящий чайник, хлеб и сахар, нередко предупреждала: — Господа студиозы!
Хлеб и сахар кончился, пора закругляться! — В ответ они высоко поднимали чайные стаканы и
весело провозглашали в ее честь изысканные тосты, заявляя, что она их добрая кормилица и что
после грядущей победы мировой революции ей непременно поставят золотой памятник за то, что она
бескорыстно и самоотверженно помогала республике Советов ковать кадры красных командиров
производства. Иногда хлеб и сахар они приносили с собой.
* * *
Переезд Дружининых в Замоскворечье был для всех неожиданным и непонятным. Их новая
квартира по размерам и удобствам была несравненно меньше и хуже адвокатской. Она состояла из
двух смежных комнат и маленькой кухни, а туалет и ванная были общественные в густо населенной
"коммуналке" , расположенной напротив, через лестничную площадку. На недоуменные вопросы
знакомых Анна Семеновна отвечала, что все это мелочь и пустяки, а переезд вызван тем, что
маленький Витька перенес скарлатину в тяжелой форме и, по совету врачей, ему нужны не пыль и чад
Садового кольца, а свежий воздух Замоскворечья.
В просторном дворе дома, в котором поселились Дружинины, и в самом деле шумели многолетние
дубы и клены, а обсаженная липами Большая Ордынка была тихой, булыжной улицей. Ее
патриархальную тишину время от времени нарушал перестук лошадиных копыт, дробный и веселый
у лихачей, глухой и тяжелый у ломовых тяжеловозов. Иногда, прорычит, бывало, неуклюжий
пятитонный «Бюссинг" со львом на радиаторе, громыхнет более проворное "AMО" или быстро
проскочит похожий на старинную карету французский таксомотор "Рено".Но большую часть дня на
булыжной мостовой, облюбовав теплые и душистые лошадиные "яблоки",, хозяйничали шустрые
воробьи и зобастые сизые голуби. Несмотря на Замоскворецкую идиллию и доводы Анны
Семеновны, для друзей и знакомых Дружининых их неожиданный переезд оставался загадкой.
* * *
Во дворе дома по выходным дням и праздникам отцы и дети играли в волейбол, футбол или лапту,
устраивали городошные баталии, а кто постарше забивали "козла" или, с опаской поглядывая на
открытые окна дома, баловались по мелочи в "очко". Много было голубятников и страстных
любителей танцплощадок. У последних на лацкане пиджака, рядом со значком "ГТО" или
"Ворошиловский стрелок", обычно красовалась искусно вырезанная из блестящей латуни томно
вальсирующая танцевальная влюбленная пара... Что касается Витьки Дружинина, то он со временем
стал признанным голкипером и не раз выручал свою дворовую футбольную команду, самоотверженно
бросаясь в ноги нападающим, забирая "мертвые мячи".
Жил во дворе веселый шофер, известный всей улице гитарист и исполнитель жестоких романсов,
по кличке Цыган. Он научил Витьку неплохо играть на гитаре и нередко под их ладный
аккомпанемент на двух гитарах ребята отплясывали чечетку или пели любимые песни. Одной из
любимых была популярная тогда песня, в которой особенно нравился припев:
В бой за Родину, в бой за Сталина,
Боевая честь нам дорога.
Кони сытые бьют копытами,
Встретим мы по-Сталински врага.
В эти минуты Витька прищуривался и ему виделось, как он в боевом строю, обнажив острую