Он поднял руку, подавая знак кому-то шедшему по улице.

– У него есть кое-какие средства; вот почему мне пришлось принять его в свое дело. Пришлось! Грешно было бы прозевать такую находку, а у меня в кармане было пусто. Меня это больно задело, но я беру вещи такими, как они есть, и – полагаю – если мне уж приходится с кем-то делиться, то подайте мне Робинсона. Я оставил его завтракать в отеле, а сам пошел в суд, так как у меня есть кое-что на уме… А, доброе утро, капитан Робинсон… Мой друг, капитан Робинсон.

Тощий патриарх в белом тиковом костюме и пробковом с зеленым ободком шлеме на трясущейся от старости голове рысцой, но волоча ноги, перебежал через улицу, присоединился к нам и остановился, держась обеими руками за ручку зонтика. Белая борода с янтарными нитями спускалась до талии. С недоуменным видом он, моргая, смотрел на меня из-под морщинистых век.

– Как поживаете? Как поживаете? – любезно пискнул он и пошатнулся.

– Глуховат немного, – бросил мне Честер.

– Неужели вы тащили его за шесть тысяч миль, чтобы заполучить дешевый пароход? – спросил я.

– Я был бы готов два раза объехать с ним вокруг света, – энергично воскликнул Честер. – В пароходе наше счастье, мой мальчик. Разве моя вина в том, что все шкиперы и судовладельцы этих австралийских островов оказались круглыми дураками? Как-то раз я три часа говорил с одним человеком в Окленде. «Пошлите судно, – сказал я, – пошлите судно. Я отдам вам даром половину первого груза, только чтобы начало было положено». А он говорит: «Я бы этого не сделал, даже если бы не было на свете другого местечка, куда можно послать судно». Форменный осел, конечно. Скалы, течения, нет якорной стоянки, приставать приходится к крутому утесу… ни одно страховое общество не пойдет на такой риск… за три года не удастся погрузиться. Осел! Я готов был на колени перед ним броситься. «Но посмотрите же на дело как оно есть, – сказал я. – К черту скалы и ураганы! Разве не видите, что это за дело? Ведь там гуано! Говорю вам, в Квинсленде владельцы сахарных плантаций будут за него сражаться на набережной…» Но что же поделаешь с таким дураком? «Это, – говорит, – одна из ваших шуточек, Честер…» Шуточка! Я чуть не заплакал. Вот спросите капитана Робинсона… Был еще один судовладелец в Веллигтоне – жирный парень в белом жилете. Тот думал, кажется, что я хочу его надуть. «Не знаю, какого дурака вы ищете, – сказал он, – но я сейчас слишком занят. До свиданья». Мне хотелось схватить его обеими руками и вышвырнуть из окна его собственной конторы. Но я этого не сделал. Я был кроток, как викарий. «Подумайте об этом, – сказал я, – подумайте. Я зайду завтра». Он проворчал, что его целый день не будет дома. На лестнице я готов был от досады колотиться головой об стенку. Вот капитан Робинсон может вам сказать. Ужасно было думать, что такое прекрасное гуано валяется зря, ведь оно могло бы черт знает как поднять цены на сахарный тростник. Ведь это был бы расцвет Квинсленда! А в Брисбене, куда я отправился, чтобы сделать последнюю попытку, меня назвали сумасшедшим. Идиоты! Я нашел только одного разумного человека – извозчика, который меня возил по городу. Думаю, он когда-то знал лучшие времена. Эй! Капитан Робинсон! Помните, я вам рассказывал об извозчике в Брисбене? Парень удивительно умел вникать в суть дела. В одну секунду все понял. Истинное удовольствие было с ним разговаривать. Как-то вечером, после чертовского дня, проведенного с судовладельцами, я почувствовал себя так скверно, что сказал: «Я должен напиться. Идем! Я должен напиться, иначе я сойду с ума». – «Я с вами, – говорит он, – вперед!» Не знаю, что бы я без него делал. Эй! Капитан Робинсон!

Он ткнул в бок своего партнера.

– Хи-хи-хи! – засмеялся старец, бесцельно глядя в пространство; затем недоверчиво посмотрел на меня своими печальными тусклыми глазами. – Хи-хи-хи!..

Он тяжело оперся о зонтик и уставился в землю. Я думаю, нечего вам говорить, что я несколько раз пытался уйти, но Честер всякую попытку обрекал на неудачу, попросту хватая меня за китель.

– Одну минуту. У меня есть кое-что на уме.

– Что еще там у вас на уме? – крикнул я, наконец не выдержав. – Если вы думаете, что я войду с вами в компанию…

– Нет, нет, мой мальчик! Слишком поздно, даже если бы вы и захотели. У нас есть пароход.

– У вас есть призрак парохода, – сказал я.

– Для начала и он будет хорош… Мы не занимаемся высокопарными бреднями. Этого у нас нет; что вы скажете, капитан Робинсон?

– Нет! Нет! Нет! – прокаркал старик, и голова его затряслась с какой-то свирепой решимостью.

– Кажется, вы знаете этого молодого человека, – сказал Честер, кивая в ту сторону, где давно уже скрылся из виду Джим. – Мне говорили, что он обедал с вами в Малабаре.

Я отвечал, что это правда. Тогда он заявил, что и сам любит покутить, но в настоящее время вынужден беречь каждый пенни…

– Деньги нужны для дела! Не так ли, капитан Робинсон? – сказал он, выпрямляясь и поглаживая свои щетинистые усы. А знаменитый Робинсон, покашливая, впивался в ручку зонтика, и, казалось, готов был рассыпаться в кучу старых костей.

– Видите ли, все деньги у старика, – конфиденциально шепнул Честер. – Я все просадил, стараясь поставить это проклятое дело. Но подождите, подождите. Скоро настанут хорошие времена…

Он как будто удивился, заметив, что я проявляю признаки нетерпения, и воскликнул:

– Ах, черт возьми! Я вам рассказываю о величайшем предприятии, какое когда-либо замышлялось, а вы…

– У меня назначено свидание с одним человеком, – кротко пояснил я.

– Ну так что ж? – спросил он с неподдельным изумлением. – Пусть он подождет.

– Это я и заставляю его сейчас делать, – заметил я. – Вы лучше мне скажите, что вам от меня нужно.

– Купить двадцать таких отелей, – бормотал себе под нос Честер, – со всеми жильцами…

Неожиданно он поднял голову:

– Мне нужен этот молодой человек.

– Не понимаю, – сказал я.

– Он никуда не годится, не так ли? – резко спросил Честер.

– Мне это неизвестно, – возразил я.

– Как… да ведь вы сами говорили, что он это принимает близко к сердцу, – пояснил Честер. – По моему мнению, парень, который… Во всяком случае, толку от него мало, но, видите ли, я как раз ищу сейчас человека, и у меня есть предложение, которое ему подойдет. Я ему дам работу на моем острове.

Он внушительно кивнул головой.

– Я собираюсь отправить туда сорок кули… хотя бы мне пришлось их украсть. Должен же кто-нибудь возиться с гуано. О, я решил устроить все как следует: деревянный сарай, крыши из листового железа… Я знаю одного человека в Хобарте, который согласится ждать шесть месяцев уплаты за материалы. Я это сделаю, клянусь честью. А затем – снабжение водой. Нужно будет поискать кого-нибудь, кто дал бы мне с полдюжины старых железных резервуаров. Собирать дождевую воду, а?.. Я готов дать ему место. Назначу его старшим надсмотрщиком над кули. Хорошая мысль, не правда ли? Что вы на это скажете?

– Да ведь на Уолполе по нескольку лет не бывает дождя, – сказал я, слишком изумленный, чтобы смеяться.

Он закусил губу и, казалось, был раздосадован.

– О, вздор, я что-нибудь там для них придумаю… или буду доставлять воду. К черту! Не в этом дело.

Я молчал. Перед моими глазами неожиданно встало видение: Джим на залитом солнцем скалистом острове стоит по колено в гуано; пронзительные крики морских птиц; раскаленный добела шар солнца над головой; пустынное небо и пустынный океан, трепещущие, спаянные жаром до самого горизонта.

– Я бы злейшему своему врагу не посоветовал… – начал я.

– Что с вами такое? – вскричал Честер. – Я думаю назначить ему хорошее жалованье… конечно, когда дело наладится. А работа пустяшная – попросту ничего не делать. Будет расхаживать с двумя шестизарядными револьверами у пояса… Имея при себе два револьвера, он может не бояться сорока кули: ведь он будет единственным вооруженным человеком. Дело значительно лучше, чем кажется. Я хочу, чтобы вы помогли мне его уговорить.