Глава 5

Он молчит, а я в шоке смотрю на него и жду объяснений.

Ничего не вижу, кроме его напряженных зеленых глаз, пристально смотрящих на меня с другого конца комнаты. Чувствую себя так, словно нахожусь под микроскопом, а выпитый бокал вина выписывает фортеля у меня в животе, кружится и кружится, пока я нервно переминаюсь с ноги на ногу.

— Это что, шутка? — издаю я смешок. По-прежнему жду, что меня просветят, но этого не происходит.

Стараюсь не обращать внимания на мощное тело этого великолепного мужчины и лихорадочно роюсь в голове в поисках инструкций или указаний, как нужно действовать в подобных ситуациях. Все бесполезно. Я ведь не слепая. С радостью признаюсь, что не раз представляла себе его торс, и он превосходит самые смелые мои фантазии и ожидания. Этот мужчина более чем совершенен. Что же мне делать? Он просто стоит, слегка опустив голову, и смотрит на меня сквозь длинные ресницы. Его глаза пронзают меня насквозь, рот приоткрыт, и я вижу, как поднимается и опускается его изумительная грудь. Она чистое скульптурное совершенство. Если я впадаю в безумство, когда он полностью одет, что же будет сейчас.

Делаю глубокий вдох.

О боже, эти его косые мышцы живота. Тяжелое дыхание заставляет мускулы перекатываться и пульсировать, пресекая все его попытки казаться невозмутимым. Он действительно возбужден. Что он там делает в таком виде?

Стоит в одних джинсах, свежевыбритый, являя собой еще большую красоту? Мысленно шлепаю себя. Совершенно очевидно, во что он играет. Знала, что не стоило ему доверять. Он настолько настойчив, что это почти непривлекательно... почти.

Тихо смеюсь про себя. Это вовсе не так уж непривлекательно. Я — скопление противоречий.

Надеялась ли я увидеть его? Да, признаю. Но вот в таком виде? На самом деле, да. С тех пор как я на него взглянула, почти ни о чем другом не думала.

Он опустил руки вдоль тела, но его поза демонстрирует уверенность и решительность.

Он пристально смотрит на меня, его взгляд говорит, что я вот-вот растаю от удовольствия. Я должна уйти, но как бы сильно об этом ни думала, как бы ни боролась с благоразумной частью себя, что нужно бежать, я не шевелюсь. Вместо этого провожу глазами по его облаченным в джинсы бедрам, замечая выпуклость в области паха. Он возбужден, и судя по желанию, обручем обхватившему мой живот, я тоже.

В панике напрягаюсь, борясь со своими конфликтующими сторонами: разумной, приказывающей убираться отсюда к черту, и опасной, умоляющей остаться и взять то, что он хочет мне дать. Это неправильно. Я ведь только что болтала с его подружкой внизу. Ну, ладно, не болтала.

Болтовня означала бы, что это дружеская беседа, а все было не так.

Мозг, в котором не прекращается спор, заставляет меня изменить положение. Я раздвигаю губы, делая успокаивающий вдох. Наклоняю шею.

— Расслабься, Ава, — успокаивает он меня тихо. — Ты же знаешь, что хочешь этого.

Я чуть не смеюсь. А кто бы не захотел? Посмотрите на него. Стою неподвижно, единственное видимое движение — биение сердца, увеличивающееся в десять раз, когда он медленно направляется ко мне, не сводя с меня глаз.

Когда он оказывается в нескольких шагах от меня, его свежий мятный запах наполняет мой нос, заставляя тело непроизвольно напрячься. Не знаю, как мне это удается, но я продолжаю смотреть ему в глаза, поднимая их, чтобы поддерживать контакт, пока он не оказывается передо мной. Он так близко, как только может быть, не касаясь меня физически. Если существует одна из версий повышенной готовности для человеческого тела, то я сейчас в ней.

— Повернись, — мягко приказывает он.

Я подчиняюсь, не задумываясь и не мешкая, медленно поворачиваюсь, выдыхаю и закрываю глаза. Что я делаю? Я не колебалась ни секунды. Плечи напрягаются, предвкушая его прикосновение, и никакие мысли, уговаривающие меня расслабиться, не действует. Единственный звук, нарушающий громогласную тишину, — это тяжелое дыхание, исходящее от нас обоих. Стою несколько мгновений, затем снова поворачиваюсь к нему лицом, но останавливаюсь, когда две крепкие, теплые, слегка дрожащие руки ложатся мне на плечи, не давая осуществить задуманное. Его прикосновение заставляет меня вздрогнуть, и он медленно отпускает одну руку, будучи уверенным, что я не стану двигаться. Он собирает мои распущенные волосы и перекидывает мне на грудь. Слышу, как разум требует бежать, но у тела совершенно другие планы. Оно демонстративно игнорирует любые указания мозга. Его рука возвращается к моему плечу и медленно массирует напряженные мышцы. Чувство божественное, запрокидываю голову в знак признательности, и легкий стон срывается с моих губ. Давление возрастает, и я впитываю восхитительные движения его искусных рук, чувствуя, как горячее мятное дыхание приближается к моему уху. Вздрагиваю, поворачиваясь лицом к источнику звука. Знаю, звучит заманчиво, но в данный момент я потеряла всякий разум. Я хочу большего.

— Не противься этому, — шепчет он, и вибрации его голоса заставляют мое тело содрогаться. Я физически дрожу. Это вне моего контроля.

Дыхание перехватывает.

— А я и не хочу.

Я не узнаю свой голос. Не могу поверить, что он пленил меня подобным образом; не могу поверить, что допускаю это.

— Умница. Не думаю, что я бы тебе позволил. — Он прижимается всем телом к моей спине, его губы опускается к моему уху. — Сейчас я сниму с тебя платье.

Кивок в знак согласия почти невидим, но он улавливает его и отвечает, покусывая мочку моего уха, что только усиливает безжалостное давление в и без того пульсирующем естестве.

— Ты чертовски красива, Ава, — мурлычет он, скользя губами по моему уху.

— О боже.

Я льну к нему, его эрекция пульсирует через джинсы у моей поясницы.

— Чувствуешь? — Он вращает бедрами. Я стону. — Я овладею тобой, леди, — произносит он с абсолютной убежденностью.

Он меня поработил, целиком и полностью. Знаю, у него наверняка в подобном богатая практика; должно быть, он обладает даром обольщения, отточенным до изящного искусства. Я этого не отрицаю. Женщины, вероятно, каждый день падают к его ногам. Он мастер своего дела, видит и берет то, что хочет, но меня это нисколько не беспокоит. Прямо сейчас, я здесь, чтобы взять, без колебаний и угрызений совести. Осторожность попросту пущена по ветру. Какой от этого может быть вред?

Чувствую, как его указательный палец касается моей поясницы, медленно и целенаправленно двигаясь вверх по позвоночнику, заставляя голову пойти кругом. Умоляю руки оставаться опущенными по бокам, когда все, что мне хочется сделать, это повернуться к нему лицом и впиться в него, но он уже пресекал предыдущую попытку. Он явно любит держать все под контролем.

Добравшись до верха платья, он берется за язычок молнии и кладет руку мне на бедро. Я дергаюсь. Это идеальное место, любое трение о бедренную кость или впадинку над ней, сносит мне крышу. Зажмурившись, использую каждую каплю силы воли, которой обладаю, чтобы не обращать внимания на контакт. Это трудно, но размер руки, лежащей на моем бедре, удерживает меня в неподвижности.

Молния платья медленно расстегивается, и я слышу, как он задыхается по мере того, как моя кожа постепенно обнажается. Он убирает руку с моего бедра, и я ошеломлена, сразу же потеряв тепло. Но тут я чувствую, как обе руки скользят под ткань платья и ложатся на обнаженные плечи. Его пальцы сгибаются, он отталкивает платье от груди, а потом медленно стягивает его вниз и позволяет упасть на пол.

У него перехватывает дыхание, и я благодарю всех святых, что надела приличное нижнее белье. Стою в лифчике, трусиках и туфлях на каблуках, и в полной власти Адониса, маячащего позади меня. Какого черта я делаю?

— М-м-м, кружево, — шепчет он.

Меня хватают за талию, и я поворачиваюсь к нему лицом. С этими каблуками мои глаза находятся на одном уровне с его подбородком, и, слегка вздернув голову вверх, я сосредотачиваюсь на его полных красивых губах и желаю, чтобы он коснулся ими меня. Быстро теряю самообладание, и моя совесть давно покинула здание. Я распутница, и быть такой с этим мужчиной — легко.

Он поднимает руку к моей груди и большим пальцем обводит через лифчик сосок, пристальный взгляд сосредоточен на собственных движениях. От прикосновения соски покалывает, они напрягаются за тканью лифчика. В уголках его губ играет легкая улыбка. Он знает, как действует на меня. Он подключает указательный палец и щиплет жесткий бугорок, заставляя мои груди пульсировать, превращая их в отяжелевшие ноющие холмики. Я в полном восторге от того, как пристально этот мужчина меня изучает, превращая в дрожащее месиво отчаяния. По-прежнему не могу поверить, что делаю это, но, черт возьми, могу ли я остановиться?

Смотрю, как он поднимает вторую руку, чтобы погладить другую грудь. Больше не могу держать свои руки подальше от него. Кладу ладони ему на грудь. От тепла и твердости у меня перехватывает дыхание. Начинаю водить пальцем по впадине между грудными мышцами, улыбаясь про себя, когда чувствую, как от моего прикосновения он вздрагивает и тихо стонет. Прежде чем успеваю воспользоваться доступом к его телу, он снова меня разворачивает, и мне хочется плакать.

— Я хочу тебя видеть, — выдыхаю я.

— Ш-ш-ш, — усмиряет он меня, расстегивает лифчик и запускает руки под бретельки.

Он спускает их вниз по рукам, позволяя бюстгальтеру упасть на пол, а потом начинает разминать мои груди. Он продолжает овевать мое ухо тяжелым, горячим дыханием.

— Ты. И. Я, — рычит он и разворачивает меня, прижимаясь губами к моим губам, лишая дыхания.

Я вернулась туда, где хотела быть. Его язык скользит по моей нижней губе, ища вход, и я не отказываю ему. Принимаю в свой рот, наши языки вступают в схватку, его рот горячий, язык расслабленный, но суровый. Закидываю руки ему на плечи, чтобы притянуть ближе, а он прижимается пахом к нижней части моего живота. Его эрекция тверда, как сталь, и стремится вырваться из-под джинсовой ткани. Каждая его частичка совершенна. Так, как я себе и представляла.