Чего только не употребляли люди в качестве денег, этого посредника в торговле, этого олицетворения богатства, — и раковины, и перья, и шкуры, и бруски соли, и серебряные слитки… Но в конце концов мир сошелся на том, что наилучшим выражением ценности и богатства является золото — металл, за свои природные качества, необычайную стойкость и приятный, можно сказать, солнечный цвет, названный благородным и одновременно нареченный презренным, за весьма неблаговидное, раздирающее душу соблазнами, растлевающее воздействие на людей, обреченных жить в мире купли-продажи. Золото — это алчность, концентрация эгоизма, подлость, насилие, грабеж, убийство… Золото — это богатство, сила, неограниченные возможности, власть… Металл, не чувствительный к воздействиям влаги и воздуха, а тем более к прикосновению человеческих рук, именно в этих руках стал побудителем сильнейших и отнюдь не благороднейших страстей.

Еще древние греки создали миф о царе Мидасе, который чуть было не умер с голода, потому что пожелал себе дара все превращать своим прикосновением в золото. Эта древнейшая притча глубоко символична, но люди, соблазненные блеском золота, забывают о ней, не желают о ней думать и умирают задолго до своей физической смерти, утрачивая человеческий облик, становясь рабами золотого тельца, продавая свои души «желтому дьяволу».

Прямое и косвенное присутствие золота в мировой литературе можно проследить с незапамятных времен. Скупцы, стяжатели, предатели и сластолюбцы, моты, игроки, процентщики, грабители — все это прямые потомки царя Мидаса, все Шейлоки, Гарпагоны, Гобсеки, Феджины, Чичиковы вплоть до Корейки и Остапа Бендера, зловещие и вместе с тем фарсовые фигуры, которым несть числа в литературе, все они нравственные уроды, чьи души и чувства и помыслы исковерканы золотом, для кого золото — цель, оправдывающая любые средства. Бальзак, создатель образа ростовщика Гобсека, одного из незримых и нетитулованных владык Парижа, лучше всех, пожалуй, определил, что такое для этих людей золото: «…из всех земных благ есть только одно, достаточно надежное, чтобы стоило человеку гнаться за ним. Это… золото. В золоте сосредоточены все силы человечества. <…> А что касается нравов, — человек везде одинаков: везде идет борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна. Так лучше самому давить, чем позволять, чтоб другие тебя давили. Повсюду мускулистые люди трудятся, а худосочные мучаются. Да и наслаждения повсюду одни и те же, и повсюду они одинаково истощают силы; переживает все наслаждения только одна утеха — тщеславие. Тщеславие! Это всегда наше „я“. А что может удовлетворить тщеславие? Золото! Потоки золота! Чтобы осуществить наши прихоти, нужно время, нужны материальные возможности или усилия, И что ж?! В золоте все содержится в зародыше, и все оно дает в действительности». Это и есть философия и психология стяжателя, его кредо и его сущность. По своим человеческим качествам стяжатель может быть разным; он может родиться умным или глупым, может быть скрягой или игроком, может оказаться чадолюбивым или эгоистичным себялюбцем, быть человеком удачливым или даже неудачником, но суть его пребудет неизменной: себя он будет отождествлять только с богатством, с золотом, с деньгами.

О стяжательстве, тщеславии, о прихотях и золоте повествует в своем романе и Ион Агырбичану. И в этом он следует путем, уже давно проложенным в литературе. Но он не стал бы большим писателем, если бы не придал этой теме, которая во все времена и на всех широтах волнует людей, особую национальную окраску, не вдохнул в нее дух своего времени, не пропустил ее сквозь свои личные чувства и размышления.

Родился будущий писатель в 1882 году в селе Ченаде в Трансильвании, входившей в те времена в состав Австро-Венгрии. Отец его был лесником, зажиточным хозяином, человеком грамотным: он даже выписывал газеты. Мать, хотя и не знала грамоте, о чем весьма сожалела, была «кладезем сказок», которые ей было кому рассказывать — в доме подрастало восемь человек детей. Истово уважая грамоту, книгу, образование, родители изыскивают средства, чтобы проявившего способности и интерес к учебе Иона послать в город. Окончив гимназию в Блаже, Ион Агырбичану поступает на теологический факультет в Будапеште, поскольку студенты этого факультета пользуются материальными льготами. Окончив университет в 1904 году, Агырбичану становится священником, хотя все помыслы его принадлежат литературе.

Писать Агырбичану начал еще в гимназии, и первые его стихи печатались в газете города Блажа, где он учился. Став студентом-теологом, он не прекращает занятий литературой. Вскоре стихи сменяются прозой. Молодой священник пишет рассказы, очерки, повести. Его истинное призвание — литература, и он остается ему верен до конца жизни, заслужив не только почетное звание академика, которое было присвоено ему уже в годы народной власти, но и куда более значительное право войти в разряд классиков родной литературы.

Ион Агырбичану неуклонно и преданно служил своим творчеством родному народу. Он твердо стоял на том, что искусство должно приносить пользу.

«Литературное произведение, — писал он в книге „Признания“, — которое ничего не прибавляет нашим мыслям, нашим чувствам, нашим желаниям и нашей радости жизни, полагаю, написано напрасно и напрасно прочитано. Произведение, которое может пробудить слепые инстинкты и способствовать росту этих инстинктов, разгул которых всегда делает жизнь отвратительной и несчастной, воистину опасно, и я уверен, что оно недостойно именоваться произведением литературы и художественным творением.

Не существует разумного художника, который не знал бы, чего он хочет, когда работает над художественным произведением. Если так называемая тенденция в искусстве и сводится к этому сознательному желанию, то художественных произведений без тенденции не существует.

Любое подлинное произведение — это обогащение жизни».

Это писательское кредо хотя и было обнародовано в книге «Признания», увидевшей свет только в 1941 году, существовало однако с самого начала творческого пути, ибо как писатель и как человек Агырбичану формировался не только в духе церковного милосердия и всепрощения, но и в духе «попоранизма», разновидности русского народничества, которое было перенесено на румынскую почву Константином Стере еще в конце XIX века и утверждало крестьянство как опору страны, принявшую на свои плечи все государственные и национальные невзгоды и перипетии истории, за что и заслуживало глубокой признательности, благодарности и внимания. Глубоко памятным остался для писателя 1907 год, когда Румынию охватил пожар крестьянского восстания. И хотя пламя не перекинулось в Трансильванию, Агырбичану, в том же, 1907 году получивший приход в деревушке Бучум-Шаса, в так называемой «стране моцов», затерянной среди Западных гор, глубоко переживал трагическую судьбу восстания. Об этом времени и о себе Агырбичану обмолвился так: «В возрасте двадцати четырех лет тебя волнуют жестокие вопросы: каково происхождение зла и страданий на земле? Они терзают тебя, и следы этих терзаний остаются на всю жизнь».

Вот поэтому крестьяне — герои многочисленных рассказов и повестей Агырбичану, а судьба крестьянина — их как бы главная сюжетная линия. Надо сказать, что творчество его глубоко поучительно и морально в самом лучшем смысле этих слов. Один из крупнейших знатоков румынской литературы, тонкий эстетик, академик Дж. Кэлинеску не без иронии по отношению к священническому сану писателя заметил: «Безусловного одобрения заслуживает совершеннейший такт, с каким этот прелат умеет создавать нравоучительные произведения, избегая скучной проповеди».