— Пошли, Клинт.

В последнюю минуту на крыльцо вышла мама, чтобы попрощаться с Бастером.

— Они обязательно присмотрят за ним в пути, — сказала она, гладя тюленя. — И жизнь у него будет отличной. Правда, Бастер?

Бастер закивал головой в знак того, что у него всегда отличная жизнь.

Мама не собиралась выйти вместе с ними в море. Разумеется, капитан Йохансен не запретил ей подняться на шхуну, но и не пригласил. Считалось, что женщина на борту рыболовного судна приносит несчастье. Нет, капитан не суеверен, просто экипаж будет нервничать.

Чуть успокаивала только мысль, что Бастер уходит в мир мужчин; сейчас Клинт нуждался в любых утешениях.

У берега они с отцом слегка наклонили ялик, и Бастер радостно вскарабкался в него. Обычно его пускали в лодку, когда они с Клинтом отправлялись на рыбную ловлю. Поэтому сейчас тюлень был счастлив.

«Снежная королева» в ожидании их лежала в дрейфе. У борта толпились рыбаки в шерстяных свитерах, а к парусам были принайтованы бамбуковые рыболовные спасти с поплавками и шкентелями.

Когда отец привёл ялик к борту, два рыбака зацепили его баграми, и Клинт услышал громкий, спокойный голос капитана Йохансена:

— Так вот, значит, кто наш пассажир! Держу пари, он из настоящих моряков. Давай-ка его к нам на борт, Джим.

Бастер весил не меньше Клинта, поэтому поднимать его пришлось вдвоём, а потом его подхватили большие натруженные руки.

Капитан Йохансен оказался коренастым здоровяком лет пятидесяти, со спокойным взглядом серых глаз и серьёзной улыбкой, которая, казалось, обещала, что Бастеру на борту шхуны будет неплохо.

— Поднимайтесь тоже, — предложил он. — Посмотрите каюту, которую мы приготовили для вашего пассажира. Кроме того, у нас найдётся для вас и чашка кофе.

Когда Клинт вслед за отцом перелез через поручни, он увидел выскобленную добела палубу, аккуратно уложенные жёлтые плоскодонки и рыбачьи снасти. Но как только он заметил клетку, в которой уже сидел Бастер, прося его выпустить, больше он ничего не видел. Клинт сел на палубу рядом с клеткой и начал гладить Бастера по голове. Визг тотчас же смолк.

— Всё будет хорошо, Бастер, — уговаривал его Клинт. — Всё будет хорошо. Ты едешь в чудесное место, таким был и наш залив до того, как здесь поселились люди. И мы скоро придём туда на собственном судне, и тогда мы с тобой будем уходить в море на целые недели. Берегись дельфинов и не набрасывайся на слишком больших осьминогов.

Всё время, пока они были на борту шхуны, дизель работал не переставая, и стук его напоминал шум, с каким птицы снимаются с места. Но вот послышался голос отца:

— Пора на берег, сынок!

Клинт встал. Капитан Йохансен положил ему на плечо свою большую руку:

— Не беспокойся, сынок. Мы выпустим его в таком фиорде, где не бывает ни людей, ни судов.

Клинт посмотрел на лежавшую у него на плече большую руку; она вся была в глубоких шрамах от крюков на снастях, что кидали в море возле Алеут. Наверное, капитану было очень больно, подумал Клинт.

Из окна своей комнаты Клинт видел, как «Снежная королева» и белая кильватерная струя становятся всё меньше и меньше и наконец совсем исчезли за мысом. Он взял тетрадь, в которой записывал свои наблюдения над Бастером: «Чему я научился, наблюдая за ручным тюленем». Ему казалось, что он забыл записать самое главное.

Он всё ещё сидел, склонившись над тетрадкой, как вдруг услышал, что к дому подъехала машина. Хорошо бы, тот, кто приехал, сразу уехал. Ему никого не хотелось видеть.

Снизу доносились знакомые и незнакомые голоса. Один из них принадлежал тёте Гарриет. Клинт ощетинился. Разумеется, она вовсе не виновата в том, что случилось, но всё равно, нечего приезжать и радоваться по этому поводу!

— Клинт! — снизу позвала его мама. — У нас гости. Может, ты спустишься?

Он вышел на площадку.

— Извини, мама, я не хочу.

Мама поднялась наверх. Она ласково улыбалась. Она была в своём лучшем платье, поверх него был падет фартук. Значит, она знала, что у них будут гости.

— Клинт, к нам приехал человек, которого, я уверена, тебе бы хотелось повидать.

— Я никого не хочу видеть, мама. А кто это?

— Профессор Уиллс с женой. Они приехали вместе с Гарриет.

Он не знал никакого профессора Уиллса. Потом он вспомнил про человека из университета, который читал его сочинение о земляной уточке.

— Профессор Уиллс, океанолог?

— Он самый.

— Правда?

— Ты спустишься?

— Конечно. Сейчас же.

Клинт представлял себе профессора Уиллса солидным, важным человеком, который может ответить на любой вопрос. В действительности же профессор был скромен, сед и сам больше спрашивал, чем отвечал. Клинту он понравился.

— А я-то думал, что увижу твоего тюленя, — сказал профессор. — Обычно люди убивают тюленей, редко кто пытается их приручить. Я почти приручил одного. Его принесли на биостанцию в Фрайди-Хамрбор, и было ему, наверное, не больше недели. Я хотел взять его домой, понаблюдать за ним, но Майра решительно воспротивилась. Так ведь, дорогая?

Миссис Уиллс, большая приветливая женщина с седыми волосами и розовым лицом, улыбнулась профессору так, будто он маленький мальчик.

— И снова воспротивлюсь, Герберт. Подумать только — тюлень!

— Видишь, какие препятствия стоят на пути у науки, Клинт!

Клинт улыбнулся чуть снисходительно. Его родители оказались добрее жены профессора.

— Ты вёл записи о своём тюлене? — спросил профессор.

— Немного.

— Хорошо бы посмотреть их. Не возражаешь?

— Что вы, профессор! Я сейчас всё принесу.

Клинт пошёл наверх, но профессор последовал за ним.

— Я поднимусь с тобой. Мне бы хотелось взглянуть и на твои коллекции.

— Я по-настоящему ничего не коллекционирую; просто подбираю, что где лежит.

Профессор рассматривал всё очень внимательно.

— Превосходно, Клинт. Морские веера, морские звёзды — у тебя есть редкие экземпляры, — морские камни. А что вот это на проволоке над столом?

— Рыба-свеча, на тот случай, если погаснет электричество.

Профессор Уиллс был потрясён.

— Я слышал, что ею пользовались индейцы и первые поселенцы здесь, на побережье. Я видел живую рыбу и анатомировал её, но мне и в голову не приходило её засушить. Она даёт сильный свет?

— Можно зажечь. — Клинт опустил занавеску. — У меня их много. Мама говорит, что от неё остаётся в комнате запах, но я ощущаю его только в первый момент, когда вхожу.

Профессор зажёг спичку и поднёс к тонкому рыбьему хвосту. Сначала что-то зашипело, а потом комната озарилась ярким, весёлым пламенем.

— Чудесно! Очень красивый свет! — Профессор взял с полки «Морских млекопитающих» Скэммона и открыл её. — Можно даже читать. — Но его больше интересовало, как горит рыба-свеча. — До чего хорошо! И почти никакого запаха!

Клинт открыл большой кофейник, в котором хранил свои запасы.

— Возьмите несколько рыбок себе домой.

— Не стоит, Клинт. — Затем его лицо прояснилось. — Нет, пожалуй, возьму. Я могу пользоваться ими в лаборатории.

Клинт завернул рыбок в листок бумаги, приготовленной для сочинения, и профессор сунул их себе в карман.

Когда рыба-свеча догорела, Клинт поднял занавеску, и снова перед ним предстал большой мыс полуострова Тоандос, разделяющий залив на две части. Там, на этом мысу, он нашёл Бастера и там же потерял его, когда «Снежная королева» скрылась из виду.

— А теперь, — сказал профессор, — давай посмотрим твои записи.

Клинт подал профессору довольно неприглядного вида тетрадь.

— Немного растрёпана, извините. Это Бастер как-то вздумал её пожевать. Наверное, она пахла рыбой от моих рук.

Профессор усмехнулся при виде следов от острых зубов.

— Прямо из пасти тюленя! Значит, записи неподдельные.

— Но и не очень хорошие, — сказал Клинт, — и не все они касаются Бастера. Я записывал сюда всё подряд, что приходило мне в голову о теплокровных животных и жизни в море.