африканского жирафа.

- Я ведь не случайно спросил о жалости к скотине, - продолжал между

тем Алексей Иосифович. - Как-то осчастливила нас своим посещением группа

иностранных журналистов, аккредитованных в Москве. Их мало интересовала

механизация и автоматизация на наших фермах. Они всячески выискивали, к чему

бы придраться. Донимали доярок одним и тем же докучливым и, если называть

вещи своими именами, глупым вопросом: "И вам не жалко животных? Прежде

коровушка в деревне была членом крестьянской семьи. Родившийся в зимнюю пору

теленок вносился в дом. Ему там расстилалась постель из свежей соломки.

Теленок всю зиму жил в избе, рос вместе с крестьянскими детьми. Детишки

дрались из-за места рядом с тем теленком или ягненком. А когда телка,

ягненка забивали либо продавали, для малышей это была подлинная трагедия.

Горе детей, казалось, было безутешным. Они наотрез отказывались есть мясо от

забитого теленка. У вас есть мудрая пословица: любовь и корм делают теленка

коровой. Ну, а сейчас как обстоят дела с этой поговоркой?"

Шеремет оторвал верхушку сигареты вместе с фильтром и выбросил через

полуоткрытое окно. На какое-то время задумался, словно подсчитывал, какая

она была по счету, эта последняя сигарета, не превысил ли он норму?

Закуривая, он обходился одной рукой, потому что другая лежала на руле.

Дорога была ровной и прямой. Приступая к очередной сигарете, он из

вежливости предлагал и мне закурить. При этом поглядывал на меня зорко и с

явным любопытством. Судя по всему, ждал, когда я заговорю. Но я не мог

оторвать глаз от всего, что попадалось на пути. Ведь мои познания сельской

жизни оставались как раз на уровне теленка и ягненка, которых зимою вносили

в избу. Я живо представлял себе коровьего отпрыска, уютно подремывающего в

углу на соломе, а по утрам облизывающего своим розовым язычком протянутую

ему дедушкой ложку Облизывал паршивец и засов, и дверные ручки. Я и теперь

отчетливо слышал во всех интонациях мамин голос, наставляющий нас: "Не

чешите ему лобик, бесенята!.. Чего доброго, научите пыряться!"

Алексей Иосифович сдувал пепел с сигареты и все время скашивал глаз на

меня. Я же ждал, когда он скажет еще что-то. Видел, что он собирается это

сделать. Так оно и было. Выбросив окурок, он спросил:

- Ну, что бы ты ответил этому "разбойнику" желтой прессы?

- Мне кажется, я оставил бы без ответа вопрос "разбойника"! - сказал я

совершенно искренне.

- Так собирался поступить и я, - улыбнулся Шеремет. - А вот работница

фермы не стала отмалчиваться. Она в свою очередь спросила настырного

иностранца: "Скажите, вы взяли бы меня в жены, если б увидели меня на ферме

всю в навозе?"

"Разбойник" вытаращил глаза; какая, мол, связь между тем и другим?

"Самая прямая, - ответила бойкая бабенка. - Прежде девчата наотрез

отказывались идти работать на ферму. Боялись, что парни не пригласят их и на

танцы в клуб, не говоря уже о том, что не возьмут в жены: кому ж захочется

обнимать девушку, от которой пахнет и навозом и парным молоком?! На старых

фермах не было ни душа, ни туалетного душистого мыла Да его и дома не было,

а чего уж там говорить о ферме! Запахи коровников - так когда-то назывались

эти фермы - казалось, проникали во все наши поры!"

- Ну, что скажешь, академик? Вот ведь, плутовка, как ловко обратила

поэзию в прозу. Ткнула носом зарубежного писаку прямехонько в самую суть

вопроса. И не лгала, не юлила, не уходила в сторону от острого разговора.

Хорошо, современно звучит слово "оператор,", пришедшее на смену всем этим

"скотникам", "телятницам", "свинаркам", "птичницам". Но одной нехитрой

заменой слов проблемы не решить. Нужно было понять главное. А главное

состояло в индустриализации животноводства, в машинах, которые бы избавили

человека от соприкосновения с навозом и от всего того, что делало работу на

фермах "непрестижной", - так, кажется, пишут в газетах некоторые журналисты?

Престижная - непрестижная! Откуда, из каких таких щелей повыныривали

подобные словечки?! Голь на выдумку хитра, а пишущий брат на новые

словечки!.. Ну да бог с ними, с журналистами!- Сложные механизмы, вся эта

механизация и автоматизация, пришедшие на фермы, произвели там подлинную

революцию. И не только в смысле экономическом - они потребовали

высококвалифицированных рабочих, то есть людей образованных. Вот это-то и

сделало работу на животноводческих фермах престижной - видишь, и я не

обошелся без того, чтобы не употребить этого "новейшего" слова!.. А

молодежь, как известно, любит иметь дело с техникой вообще, а со сложной - в

особенности. Она пришла к ним, что называется, на дом, в деревню, в село -

зачем же бежать в город, на завод, на фабрику. И не на одни фермы пришла, а

и на поля, на виноградники, в сады и огороды. Не будь сложнейшего

современного оборудования на животноводческих комплексах, многозначительные

вывески вроде "Фабрика мяса" или "Молочная фабрика" ничего, кроме кривой

улыбки, не вызывали бы у людей. Не увидели б на тех липовых фабриках парней

и девчат. Теперь не прочтешь в газете и фельетона, в котором рассказывалось

бы об агрономе, торгующем в городе газированной водой. Агроном находится

там, где ему и полагается находиться: на виноградниках, на полях и

совхозно-колхозных огородах и садах. Так-то вот, дорогой-москвич!..

Чувствовалось по всему, что Шеремет твердо и основательно стоял на

земле, а из-под моих ног она убегала. Нельзя сказать, что я ничего не слышал

об индустриализации сельскохозяйственного производства, обо всех этих

расчетах и хозрасчетах, о рентабельности и нерентабельности, о той же

механизации и автоматизации. Слышал от отца, от брата Никэ. Слышал обо всем

этом и от других. Порою мне казалось, что я нахожусь в каком-то огромном

актовом зале на лекции, которую читают, однако, на каком-то незнакомом мне

языке. Создавалось впечатление, что чуть ли не все мои односельчане побывали

на каких-то краткосрочных курсах бухгалтеров: все что-то считали,

пересчитывали, калькулировали, делали в уме сложные выкладки. Только и

слышалось: столько-то граммов и килограммов, столько-то кормовых единиц в

гранулах, столько-то в силосе и сенаже. Слышал и про то, что в других

районах появились какие-то "интенсивные сады", новые сорта томатов,

неизвестная прежде порода венгерских свиней. Слышал и о многом другом, о чем

не знал и не слышал раньше. Диалектика всюду диктовала свои законы. То, что

еще вчера было новым, сегодня безнадежно, или, как еще говорят сейчас,

морально устарело. Каждый район республики, исходя из своих климатических и

иных особенностей, в перспективном плане намечал что-то новое. Если удаление

сорняков из посевов пшеницы, ржи и кукурузы без применения ручного труда -

дело давно решенное, то теперь придумывалась технология обработки

свекловичных угодий тоже без изнурительного труда руками колхозных й

совхозных женщин. Руководители хозяйств нередко шли на риск,

экспериментируя. Не обходилось и без накладок, нередко очень серьезных. Одни

из них, скажем, увлекались иностранными сортами яблонь, якобы очень ранних,

точнее, раноплодоносящих: сегодня высаживай, а через три года снимай урожай.

Оказывалось, однако, что их попросту надули: деревья начинали плодоносить

лишь через семь лет, как самые заурядные прадедовские сорта. Мой Никэ,

обжегшись на такой сделке, вовсю поносил иностранцев за такое жульничество: