Джо позволил Мали отвести его под герметически закрытый купол, в тепло.

— Мы улетим с этой планеты сегодня, — сказала Мали, когда они остались вдвоем.

— Ладно, — кивнул Джо.

— Поедем со мной на мою планету, — предложила Мали. — Не возвращайся на Землю: тебе там будет плохо.

— Да, — согласился он. Что правда, то правда. И нету сомненья, что там меня встретит забвенье, как сказал бы У. Ш. Джилберт... — Где Виллис? — спросил Джо, оглянувшись. — Я хочу с ним обменяться цитированием.

— Цитатами, — поправила Мали. Он кивнул, соглашаясь.

— Да. Я имел в виду цитаты...

— Ты в самом деле устал...

— Дьявол! — вспыхнул Джо. — Я не знаю, с чего мне было уставать. Я всего лишь вышел навстречу ему на лодке.

— Ответственность, — пояснила Мали.

— Какая ответственность? Я его еле расслышал.

— Обещание, которое ты ему дал. За всех нас.

— Так или иначе, у меня ничего не вышло, — развел руками Джо.

— Это у него не вышло. И в том не твоя вина. Ты слушал... мы все слушали. Он так и не сказал этого...

— Он еще на поверхности? — спросил Джо, взглянув мимо нее, через причал, на волны.

— Он на поверхности. Его медленно относит к нам.

Джо смял сигарету, растоптал ее ногой и зашагал к причалу. — Постой, — сказала Мали, пытаясь удержать его. — Побудь здесь. Тут теплоизоляция. Ты весь мокрый, тебя знобит, ты умрешь.

— Ты знаешь, как умер Джилберт? — спросил он ее. — Уильям Швенк Джилберт? У него случился сердечный приступ, когда он спасал тонущую девушку. — Джо вышел, отстранив ее, через термобарьер, и направился наружу, к причалу. — Я не умру, — сказал он Мали, следовавшей за ним. — Что вообще-то плохо.

«Может быть, лучше было погибнуть вместе с Глиммунгом, — подумал он. — Так, по крайней мере, мы показали бы, как нам тяжело. Но кому показывать? Кто остается здесь? Спиддлы и верджи. И роботы». Он шел дальше, протискиваясь сквозь толпу, пока не достиг кромки причала.

Четыре прожектора высветили испускающую дух громаду, которая раньше была Глиммунгом. В прыгающем, искрящемсясвете прожекторов Джо, как и остальные, молча стоял и наблюдал. Ему нечего было сказать, да никаких слов и не требовалось. «Посмотрите, — произнес он про себя. — Это все по моей вине. В конце концов Книга Календ оказалась права: спустившись на дно, я тем самым вызвал смерть».

— Вы это сделали, — обратился к нему Харпер Болдуин.

— Да, — произнес Джо стоически.

— С какой-то целью? — прошипело многоногое кишечнополостное.

— Ни с какой, — пожал плечами Джо. — Если, конечно, не брать в расчет глупость.

— Я беру в расчет, — проскрежетал Харпер Болдуин.

— Ладно, — отмахнулся Джо. — Думайте как хотите.

Он глядел, глядел, глядел; Глиммунг подплывал все ближе, ближе, ближе. И вдруг, у края причала, почти на уровне стального планшира, тело вздыбилось вверх.

— Берегитесь! — завизжала Мали откуда-то сзади. Группа разделилась, рассыпалась, устремившись в безопасное убежище под куполом.

Поздно. Масса Глиммунга рухнула на причал. Деревянный настил раскололся и ушел под воду. Джо, взглянув вверх, увидел огромное тело снаружи. А потом, в следующий миг, он увидел море уже изнутри тела.

Глиммунг поглотил их. Всех. Никто не успел скрыться, даже робот Виллис, стоявший поодаль, сбоку. Все попали в плен, в ловушку. Внутрь того, что было Глиммунгом.

Джо услышал его голос — воспринял скорее не ушами, а напрямую мозгом. В то же время до него доносилось бормотание остальных, оставшейся части группы. Их голоса, как непрерывный фон радиопомех, ложились на собственный голос Глиммунга. Похоже на игру «испорченный телефон».

— Помогите! Где я? Как мне выбраться отсюда? — Они тараторили друг с другом, как потревоженные, напуганные муравьи.

А голос Глиммунга гудел, перекрывая, но не заглушая их.

— Я просил вас прийти сюда, — произносил Глиммунг, ударяя в мозг Джо, — потому что мне нужна ваша помощь. Только от вас я могу получить ее...

«Мы — часть его, — вдруг понял Джо. — Частицы!» Он пытался что-нибудь разглядеть, но перед его взором маячило только что-то клубящееся, желеобразное, что скорее мешало, чем помогало сориентироваться в окружающем.

«Я не на краю, — понял он, — я в глубине. Поэтому я ниче го не вижу. Те, кто с краю, видят, но...»

— Слушайте меня, — вмешался Глиммунг, разгоняя его мысли, как сонм летучих мышей. — Сосредоточьтесь. Иначе вы будете поглощены и в конечном счете исчезнете, и от этого не будет пользы ни Мне, ни вам. Вы нужны мне живыми, как отдельные создания, собранные воедино в моем теле.

— Нас выпустят отсюда? — вопил Харпер Болдуин. — Или мы останемся здесь на веки вечные?

— Я хочу наружу! — кричала в истерике мисс Рейсе. — Выпустите меня!

— Прошу вас, — умоляла огромная стрекоза, — я создана, чтобы летать и петь, а меня держат здесь взаперти, сжимают и толкают. Разрешите мне летать, Глиммунг!

— Освободите меня! — упрашивал Нерб Коль Дак. — Это нечестно!

— Вы уничтожаете нас!

— Вы приносите нас в жертву своим корыстным целям!

— Как мы сможем вам помочь, если вы нас уничтожите?

— Вы не уничтожены, — сказал Глиммунг. — Вы поглощены.

— Значит, уничтожены? — спросил Джо.

— Нет, — прогудел Глиммунг, — вы не правы. — Он начал вышвыривать из себя остатки причала, раздробленные куски металла и дерева, которые не смог переварить.

«Вниз», — подумал Глиммунг, и эта мысль врезалась в разум Джо, как и в мысли всех остальных. Вниз, на дно. Время пришло: Хельдскаллу необходимо поднять.

«Пора, — думал Глиммунг. — То, что затонуло много веков назад, должно вновь исторгнуться из глубин. Амалита и Борель, — думал он. — Вы будете свободны на берегу; теперь снова станет, как было раньше, — миры без конца».

Глубина. Вода помутнела. Животные проплывали или проносились мимо, их было множество, и все разные. «Снежинки моря, — подумал он. — Вихрь растительной жизни, которая ползает и цепляется. Пусть плывет дальше».

Вот оно! Перед ним раскинулась Хельдскалла. Ее белые башенки, ее готические арки, ее ажурные опоры, ее красные с золотом витражи — он все это видел множеством глаз. Все это, кроме инженерных перегородок, не пострадало в тот период, когда он надеялся поднять храм извне. «Вот теперь, — думал он, — я смогу войти в тебя; я стану твоей частью, и тогда мы умрем на берегу. Но ты будешь спасен».

Он различил зубчатые, останки Черного храма. «Разбиты вдребезги, — подумал он. — Разрушены мною. Гнилые и бесполезные останки, которые не служат ничьей цели и которые не могут больше стоять на моем пути, как бы я ни был слаб, благодаря всем вам, — думал Глиммунг, — я снова могу действовать. Вы слышите меня?» Он говорил отчетливо:

— Скажите, вы слышите меня?

— Да. Мы слышим.

— Да...

— Да... — Он слышал в себе рокот отвечающих голосов; он считал их; все они были на месте, все жили и функционировали, как его собственные органы.

— Хорошо, — проговорил он и, ликуя, подплыл к самой Хельдскалле.

«Сможем ли мы это осилить?» — мысленно вопрошал Джо Фернрайт. Ему было страшно.

«Вы сможете, — думал Глиммунг ему в ответ. — Вы, но не я».

Увеличив свой объем, он растянул себя так, чтобы его передняя часть сделалась как можно вместительнее.

«Теперь ты — это я, а я — это ты, Хельдскалла, — думал он. — Это свершилось, вопреки Книге».

Он поглотил затонувший Храм.

«Пора, — думал он. И замер, вслушиваясь. — Мистер Болдуин, — мысленно произнес он, — и вы, мисс Йохос, и вы, мистер Дак, мисс Флег, мисс Рейсе, — вы слышите меня?»

— Да... — Слабые, но подлинные ответы; он ощущал их присутствие, их волнение; они, кажется, выдерживали его силу.

— Ну, взялись вместе, — сказал он им всем. — Чтобы выжить, мы должны подняться, и это обязывает вас действовать. Другого пути нет. И никогда не было. — Как мы можем действовать? — спросили голоса.

— Соединяйтесь со мной, — сказал Глиммунг. — Добавьте ваши таланты, ваши способности, ваши силы... добавьте все это к моему разуму. Мистер Болдуин, вы можете перемещать материю на расстояние; помогите мне; помогите всем. Мисс Йохос, вы знаете искусство освобождения предметов от коралловых наростов; займитесь этим сейчас; отделяйте коралловые наросты. Вы, мистер Фернрайт, соедините расколотые керамические поверхности собора; они сделаны из глины, а вы — специалист по глиняным сосудам. А вы, мистер Дак, как инженер-гидравлик...