– Э-э, что? – я недоуменно потер ушибленный зад, уставившись вслед архистратигу.

– Ну ты лев вообще… – выдавил Бефор, глаза сделав по пять копеек. – Охренетительно… Ты его одним взглядом уделал…

– Ой, божечки, да это ж Сариэлька! – послышалось визгливое и совсем не к месту.

Я уронил голову на руки. Нет, день сегодня все-таки не мой.

========== Часть 14 ==========

– Сариэлька, вот ты где! Век тебя не дозовешься! – на меня сию секунду обрушился визгливый ураган.

Марциана Вальтьерра-Тордесильяс. Это может означать только одно. Мне. Полная. Задница.

Она даже хуже, чем Михаил. Она хуже, чем десять Михаилов!

– Сариэлька, – томно выдохнула монашка где-то в районе моего нимба, повалив меня на землю и вдохновенно принимаясь ощупывать несчастный ангельский зад.

Ну кто таких пускает в Рай? Конечности бы пообрывать этому Петрушке.

Марциана Вальтьерра-Тордесильяс – была испанская монахиня ордена босых кармелиток. Кто это такие – я имел весьма туманное представление. Но почему эта самая Марциана помышляла меня предметом своей собственности – вот это вообще было тайной, покрытый для меня самым лютейшим мраком.

Пока она принялась с аппетитом кусать и обсасывать мое ухо, я безуспешно пытался из-под нее выбраться не без помощью Бефора, который хотя бы отскочить вовремя успел от откачанной прелюбодейки. Он тащил меня обеими руками, от напряжения даже растопырив крылья. Причем вид у всей нашей троицы, судя по лицам пролегающих мимо ангелов, был весьма-таки ошалевший. Да спасите меня же кто-нибудь от этого марципана, она же оргию сейчас здесь устроит!

Наконец Бефору удалось меня вытянуть, но марципаниху это не слишком-то смутило, и она принялась своим весьма неплохим телом принимать меня к дереву, приговаривая что-то про пылающее сердце и страстный экстаз. Изнасиловать хочет. Как пить дать.

И тут у меня в кармане пиликнул яблофон, причем, даже учитывая всю творившуюся неразбериху, пиликнул, сука, громко!

Марципаниха сразу же встрепенулась.

– Что это, свет мой? – проворковала она, терзая и так изрядно натерпевшиеся от судьбы пуговицы моей рубашки.

– Наказание… господне… – выдавил я первое, что пришло в голову. – Иди и молись, Марципана… э… Марциана!

Воспользовавшись тем, что блудливая монашка отвлеклась, отвесив челюсть, я, распахнув помятые крылья, взмыл в воздух. Бефор – за мной.

– Сариэлька! Ты сегодня занят? Давай вместе помолимся вечером! – донеслось вслед плавно затухающее по мере нашего набирания высоты.

Я сроду никогда не видел, чтоб у Бефора глаза такие громадные были.

– Вот это баба. Огонь, – глубокомысленно выдал он, все еще уставившись далеко вниз. – А что это такое у тебя на самом деле пикнуло?

– Э-это я все потом объясню! – вот последнее, что мне хотелось делать, это врать другу. Но я молодцом, отличную отговорку выдумал!

– Так… ты редко здесь бываешь, меня просили передать, – Бефор неожиданно замялся и посерьезнел, – завтра общее собрание. Быть всем без исключения. И тебе тоже. Если не придешь, по шеям получу.

Вот это новости. Очень хорошо получается.

– Я-то приду, но что за переполох такой, объясни, пожалуйста.

– Сам толком не знаю. Говорят, в Преисподней завершили разработку сверх-гениального плана какой-то грандиозной атаки, и теперь будут его исполнять. Мы же должны быть в полной готовности. Как всегда, война. У них за господство добра или зла. А у нас за жизни. Ну, ладныть, у меня дело еще, в общем, я полетел. Ты тоже рот не разевай, – мне отвесили знатную дружескую оплеуху, – а то мушка залетит.

Я прямо как-то даже застыл на месте.

Скоро, значит, война?

А Бефор ведь чертовски

до болезненного

прав.

Нам ведь действительно жить хочется.

На этот раз у меня сил не хватило заставить себя в этом усомниться.

Душу томило странно-тягучее предчувствие.

Что-то должно случиться.

А я и драться-то толком не умею.

***

В человеческом мире утро уже было. Правда, ранее, часов пять.

Леська посреди комнаты стояла встрепанная, в помятой пижаме и воинственно сложив руки на груди, как ревнивая жена.

– Где шлялся? – мрачно поинтересовалась она.

Я догадываться потихоньку начал, что скалкой меня сегодня все-таки огреют.

– А ты что подскочила в такую рань?

– Не спится! – злобно огрызнулась подопечная. – Бессоница. Нужен свежий воздух. Но если пойду через входную дверь, мама услышит и неизбежно меня вернет, так что… – она распахнула окно и многозначительно уставилась на меня.

Я как-то даже поперхнулся.

– Да ты что, издеваешься?! Худей, женщина! Я сам себя-то еле в воздух поднимаю.

– Так кому еще худеть надо?!

– Я не толстый!

– Так ты хочешь сказать, что я толстая?! – яростно вспыхнула Леська и, от злости даже ногой топнув, отвернулась к окну.

Чудо, что затрещину не влепила. Но только, похоже, обиделась все-таки здорово.

Я обреченно вздохнул.

– Ну ла-адно… не испугаешься?

========== Часть 15 ==========

Испугаюсь? Я-то? Шутки шутить вздумал? Чего мне бояться-то, сотрясение свое, ровно как и переломы ребер, я уже получила, да они почти и не болят совсем.

Ну что может быть страшного в том, чтобы полетать со своим ангелом? Ровным счетом ни… Секунду, это с тем-то, который напивается в компании Нечистого духа до чертиков, о парикмахерских в жизни никогда не слышал, и вообще… одет, как бомж с помойки?!

Полеты с такими ангелами нужно квалифицировать, как особо опасные. Но я ж экстремал.

– Смотри кирпичей в процессе не наложи, экстремал, – издевательски фыркнул Сариэль, у окна из помятых перьев какие-то колючки выбирая и листики.

Жаль рядом не было чего-нибудь увесистого… вроде швабры там, или утюга. Ну ничего, мама купит рыбу, а я его рыбой, да по мордасам! А пока…

Ангел, видимо, задницей учуял опасность и беззащитно так, жалостливо поежился.

– Не подумай ничего превратно… – тут же поспешил заверить он. – Это я о тебе забочусь так… своеобразно… но я больше так ни о ком не забочусь… – Сариэль почему-то спотыкался о каждое слово, и оттого выходило безумно трогательно и как-то по-глупому. Но искренне.

– Ладно уж, – я ладонью встрепала уже итак стоящие дыбом волосы, будто они партизаны заправские и на войну собрались, – летим, наверное.

Ангел тихо повторил вслед это неловкое «наверное» себе под нос, и без предупреждения на руки меня подхватил, словно пушинку. А еще ведь ныл, засранец. Выражение лица у него сразу сделалось «like a boss», пока наблюдал, как я беспощадной хваткой в рубашку его клетчатую вцепилась. Ну боюсь я высоты немного, сознаться придется, но ощущений-то хочется острых. А то торчу целый день в комнате, задохнусь уже от скуки скоро.

– Крылья без моего разрешения не цапать, – строго предупредил Сариэль и, распахнув вышеназванные, взмыл в воздух.

В лицо с размаху ударил ветер, а под сердцем что-то восторженно екнуло.

Я для приличия повизжала чуть-чуть на тонкой ноте и зажмурилась еще больше, просто прямо-таки кровожадно вцепившись в Сариэлеву рубашку. Тот только вздохнул сокрушенно и приземлился на крышу двенадцатиэтажки.

– Долетались. Последнюю рубашку мне прикокошить собралась, в чем я тогда перед Михаилом плясать буду, голым? – ангел поставил меня на ноги, словно дите несмышленое, и возмущенно всплеснул руками.

А сюсюкать он перестал наконец-то. Здорово.

– А чего, нас с крыши не протурят? – деликатно осведомилась я, пропустив всю гневную тираду мимо ушей и, медленно опустившись на задницу, принялась отползать назад.

Сариэль таращился на меня с помесью смущения, удивления и укоризны. Как на отпетую идиотку, в общем, таращился. Ну, подумаешь, умолчала, что высоты боюсь. Страхи надо перебарывать дебильными способами.

Я, состроив толковый вид, села по-турецки и скрестила руки на груди, с прищуром уставившись на дом по соседству. Главное, чтоб не вниз.

– Деловая, тоже мне, – фыркнул ангел напыщенно и тут же демонстративно развел руками. – Не протурят. Меня не видно, тебя тоже. Магия!