Аллозавры были самыми тяжёлыми наземными хищниками всех времён. Они были похожи на вставших на задние ноги, питающихся мясом и быстро бегающих слонов. Это была сцена колоссальной и свирепой резни.

Тем временем стадо диплодоков оборонялось. Взрослые особи, протестующе ревущие, покачивали своими огромными шеями над землёй туда-сюда в надежде отбросить в сторону любого хищника, который окажется слишком глупым, чтобы подойти поближе. Один из них даже встал на дыбы — внушительное и неотразимое зрелище.

И они воспользовались своим самым страшным оружием. Хвосты диплодоков щёлкали по периметру стада, и воздух наполнился оглушительно громким треском ударных волн. За сто сорок пять миллионов лет до людей диплодоки были первыми животными на Земле, преодолевшими звуковой барьер.

Самки аллозавров быстро отступили. Тем не менее, одну из них настиг кончик сверхзвукового хвоста-кнута, который врезался ей в рёбра. Аллозавры были созданы для скорости, и их кости были лёгкими; хвост сломал три ребра, которые будут беспокоить аллозавра на протяжении нескольких последующих месяцев.

Но атака, уложившаяся в эти несколько стремительных мгновений, прошла успешно.

Одна большая нога самца диплодока уже не слушалась его — из-за разорванных сухожилий она утратила способность выдерживать свою часть веса животного. Вскоре кровопотери ещё больше ослабили его. Он поднял голову и издал скорбный крик. Его смерть растянется на многие часы — аллозавры, как и многие другие хищники, любили поиграть с добычей — но его жизнь уже закончилась.

Постепенно щелчки хлыстовидных хвостов затихли, и стадо начало успокаиваться.

Но последний щелчок хвоста сделала крупная самка-матриарх.

Когда напали аллозавры, орнитолесты, внезапно охваченные ужасом, бежали с поляны. Теперь Слышащая и Стего прятались бок о бок в кустах на краю леса, держа в руках оружие, которым они так и не воспользовались: их охота была сорвана. Но не всё было так плохо. Когда аллозавры закончат есть, на туше диплодока ещё останется мясо, которым можно будет поживиться.

Тогда и был нанесён этот последний удар хлыстовидным хвостом. Хвост огромного диплодока нанёс удар прямо поперёк спины Стего, распоров его шкуру до костей. Он закричал и упал, выкатившись на открытое место; его рот был широко раскрыт. Щелевидные зрачки его глаз пульсировали, когда он глядел на Слышащую.

Одна аллозавриха, оказавшаяся неподалёку, повернулась к ним, проявляя недвусмысленный интерес. Потрясённая Слышащая стояла столбом.

В один прыжок аллозавриха оказалась рядом со Стего. Стего кричал и царапал землю. Аллозавриха с любопытством, почти нежно ткнулась в него мордой.

Затем самка аллозавра с удивительной скоростью выбросила голову вперёд и нанесла единственный быстрый укус, который разорвал шею Стего. Она схватила его за плечо и подняла высоко над землёй. Его голова свисала вниз на нескольких лоскутах кожи, но тело всё ещё подёргивалось. Она понесла его к краю леса, подальше от стада, где и начала поедать. Этот процесс был весьма рациональным. На черепе и челюсти аллозавров имеются суставы, поэтому она могла разинуть пасть широко, как питон, и развернуть зубы так, чтобы использовать их во время еды наилучшим образом.

Слышащая глупо уставилась на след аллозавра — трёхпалый кратер, крепко впечатанный в утоптанную грязь. Охотница без партнёра похожа на стадо без матриарха: эта пословица орнитолестов раз за разом звучала в её голове.

Большая самка-матриарх диплодоков покачивала головой из стороны в сторону, глядя прямо на Слышащую. Слышащая всё поняла. Выходки орнитолестов дали аллозаврам шанс на нападение. Поэтому хлёстким ударом своего хвоста самка-матриарх показала, где прячется Стего. Она выдала его аллозаврам. Это была месть.

Мыча, матриарх отвернулась: она словно получила удовлетворение.

Нечто тёмное стало назревать в глубинах сознания Слышащей.

Она знала, что эта самка проведёт остаток своей жизни с этим стадом. И она знала, что самка-матриарх была в нём самой важной особью, обеспечивая защиту остальным членам стада благодаря своему огромному весу, возглавляя их благодаря той мудрости, которая была накоплена за долгие годы. Без неё стадо было бы гораздо хуже скоординировано и подвергалось бы гораздо большей угрозе. В этом смысле эта самка-матриарх была самым важным из отдельно взятых существ в жизни Слышащей. И в тот момент она поклялась осуществить свою месть.

Каждую ночь орнитолесты возвращались в свой родной лесу, где они некогда они охотились на млекопитающих и насекомых, и ещё разоряли гнёзда диплодоков. Они разбрелись по уединённым уголкам и окружили это место хорошо вооружёнными часовыми. В ту ночь все были в глубоком трауре. Этот народ орнитолестов насчитывал лишь несколько сотен взрослых особей, и с большим трудом мог позволить себе потерять такого сильного и умного молодого самца, как Стего.

Даже когда начал отступать ночной холод, Слышащая поняла, что почти не отдохнула.

Она глядела на небо, через которое протянулись волны полярного сияния — объёмные скульптуры из зелёного и фиолетового света. В эту эпоху магнитное поле Земли было втрое сильнее, чем будет в эпоху человека, поэтому, когда оно ловило струящийся в космосе солнечный ветер, яркое сияние иной раз охватывало планету от полюса до полюса. Но огни в небе не имели значения для Слышащей, не давали ей успокоения, не отвлекали её внимание.

Она искала спасение, вспоминая более счастливые и более простые времена, когда она и Стего, подражая своим далёким предкам, искали яйца диплодоков. Вся хитрость состояла в том, чтобы отыскать в подлеске участок не слишком далеко от края, который явно выглядел безжизненным и был засыпан листьями и грязью. Если приложить чувствительное ухо к земле, то, если повезёт, можно услышать предательское царапанье детёнышей диплодоков в яйцах. Слышащая всегда предпочитала ждать, охранять «своё» гнездо от остальных, пока детёныши диплодоков не начнут выбираться из яиц и высовывать свои крохотные головки из разбросанной здесь грязи.

Для такого изобретательного ума, как у Слышащей, запас игр, в которые можно играть, был неисчерпаем.

Можно попробовать угадать, какой детёныш вылупится следующим. Можно посмотреть, насколько быстро можно убить свежевылупившегося детёныша, мгновенно уничтожив его, едва он появится на свет. Можно даже позволить выклюнуться из яиц всем детёнышам. Уже метровой длины, со слабыми хвостами и болтающимися шеями, эти детёныши будут одержимы лишь одной идеей — удрать дальше в чащу леса. Можно позволить детёнышу почти добраться до зарослей кустарника, а затем оттащить его обратно. Можно откусывать его ноги одну за другой, или же отрывать кусочки его хвоста, а потом, жуя эти кусочки, наблюдать, как он продолжает пытаться убежать, когда его короткая жизнь подходит к концу.

Все умные хищники играли. Это был способ узнать мир, узнать, как ведёт себя добыча, и отточить рефлексы. Конечно же, для своего времени орнитолесты были очень умными хищниками.

Однажды, не более двадцати тысяч лет назад, одна из них изобрела новую игру. Она взяла своей цепкой рукой удобную палку и стала использовать её для поиска непроклюнувшихся яиц под слоем земли.

У следующего поколения палки превратились в крюки, чтобы вытаскивать ими зародышей, и в заострённые копья, чтобы колоть ими.

И следующим шагом было опробование нового оружия на крупной дичи: на молодых особях диплодоков, моложе пяти или шести лет — это ещё не члены стада, но уже изрядная добыча, стоящая сотни детёнышей-эмбрионов. В то же самое время появился зачаточный язык — для более искусного взаимодействия стайных охотников.

Дальше последовала своего рода гонка вооружений. В эту эпоху гигантской добычи лучшие орудия труда орнитолестов, более продвинутые способы общения и более сложные конструкции быстро вознаграждались добычей большего размера и лучшего качества. Мозг орнитолестов начал быстро увеличиваться в размерах; так было лучше делать орудия труда, поддерживать развитие общества и улучшать язык — но для того, чтобы питать крупный и дорогостоящий мозг, требовалось больше мяса, и возникала необходимость появления ещё лучших орудий труда. Это была действенная спираль, которая заработает ещё раз в долгой истории Земли, но уже значительно позже.