17

17

Кей ждал меня в постели, полусидя, с двумя бокалами коктейля в руках. Моего любимого: натуральный йогурт, маринованный огурчик, травы и соль. Кто бы мне раньше сказал, что это может быть вкусно! Но чего только не едят беременные женщины. И голодные мужчины, за компанию.

Я забралась к нему, прижалась и первым делом занялась коктейлем. Интересно, ночной дожор – это теперь на весь срок? Так я скоро превращусь в бочечку на ножках. Но даже картинка шарообразного совершенства не испортила мне аппетит. Да и вообще после еды как-то все стало проще. Вот же я примитивное существо!

Отставив оба бокала на тумбочку у кровати, я полезла в серединку – между Кеем и крепко спящим Бонни. Мое законное место. И меня тут же обняли, причем оба. Бонни даже пробормотал что-то нежное по-итальянски, не просыпаясь.

– Так чего же ты боишься, Роуз?

Надеялась ли я, что Кей забудет о нашем разговоре? Да. Рассчитывала ли на это? Нет. У него память на зависть всем слонам Индии, он забывает только то, что считает нужным забыть. И то – временно, пока не понадобится.

Глубоко вдохнув, как перед прыжком в воду, я ответила. Правду.

– Разочаровать тебя. Потерять тебя. Я стараюсь вести себя как леди, но у меня не получается. Сегодня... – я зажмурилась, – я вела себя как шлюха. Женщина не должна получать удовольствие от такого. Позволять делать с собой это.

– Кому должна, малышка? – он обнял меня крепче.

Я зависла. Кому?.. Не знаю. Всем? Своему мужу? Себе самой? Но мне самой как-то… и мужу… а на всех по идее плевать… так кому?

– Не знаю. Просто должна, и все.

– Я не знаком с Просто, но могу дать ему в глаз, чтобы не требовал с моей жены всякой хрени. А лучше сразу оторву ему яйца. Так будет надежнее.

– Ты… ты опять смеешься!

То есть я опять боюсь, что надо мной будут смеяться. Черт, как же мы с Бонни похожи, оказывается! Тараканы прямо из одного питомника.

– Я серьезен, как никогда, Колючка. «Просто должен» я слышал большую часть своей жизни по любому поводу. Иногда это было «ты должен роду Говардов», реже – про долг настоящего лорда. И никому в голову не приходило спросить, а не должен ли я что-нибудь себе самому. Вот ты, что ты должна самой себе? Чего ты хочешь?

– Хочу? Причем тут мое хочу?

– При всем. «Должен» – это универсальная манипуляция, она же универсальная отмазка. Когда ты не знаешь, как поступить, поступай как должно. Слышала такое?

– Ну да, – я снова зависла.

– Идиотизм. Поступай разумно. Поступай, как хочется. Пошли всех на хер с их «должен» и не поступай никак, если тебе это не нужно. Твоя жизнь, живи ее для себя. Так, как ты хочешь. И не бойся в этом признаться самой себе, потому что только это – честно. Так кому и что ты должна, Роуз?

– Я в самом деле не знаю. Кобылевский говорил, что я веду себя ужасно. Как шлюха. Я не хочу, чтобы меня считали… – в горле застряли слезы, меня затрясло, в точности как во время той ссоры, и я всем телом прижалась к теплому, родному и надежному Кею.

– Кобылевского здесь нет. Ты ему что-то должна здесь и сейчас?

Я молча покачала головой. С точки зрения разума – ничего я ему не должна. И на его мнение мне начхать. Но не получается начхать. Вдруг он был прав, и я не нужна буду Кею?! Чертов Кобылевский!

– Ладно, – Кей поцеловал меня в зажмуренные глаза. – Британские ученые установили, что Кобылевскому ты ничего не должна. Тогда кому?

– Ну… – мне хотелось сказать «никому», но это было бы враньем. Я все равно чувствую, что должна. И не Кобылевскому, чихать на него, а… – Своему мужу. Тебе.

– М… ладно. И что же ты мне такое должна?

– Все. Я обещала…

– Что ты обещала, скажи мне.

– Я… любить, заботиться, уважать… – теперь я видела нас с Кеем перед патером, и Бонни рядом – с нашими кольцами. – В горе и радости.

– Ты любишь меня? Заботишься? Уважаешь?

– Да, конечно. Ты… я безумно тебя люблю.

– И я тебя люблю. Прости, что назвал тебя шлюхой. Я никогда так не думал, и никому не позволю так тебя называть. Это неправда. Всего лишь глупая игра.

– Это я глупая, Кей. Я же знаю, что игра, просто…

– Кобылевский тебя обидел на пустом месте. Ты всегда вела себя как леди.

– Нет. Если бы я вела себя как леди, ничего бы не было.

– А что-то было? Ты ему изменила? – что-то такое прозвучало в тоне Кея…

– А если да? Если изменила, то что? – не знаю, какой черт дернул меня за язык, но мне в самом деле надо было понять: что тогда?

– Тогда… – Кей внезапно прижался губами к моему лбу. – Тогда я полный придурок, Роуз. Потому что ты изменила ему не со мной.

Я вздрогнула и замерла. Что это сейчас было? Откуда такой шквал эмоций? Со мной-то все понятно, я… ладно, нечего сожалеть о том, чего не случилось.

– Ты был единственным, с кем я хотела это сделать. Но так и не сделала ни разу, ни с кем. Хотя, наверное, в это трудно поверить.

Если вообще возможно! Я живу с двумя мужчинами, чихаю на общественное мнение, позволяю делать с собой такое… как сегодня, да.

– Ну вот, ты опять заморачиваешься, – вздохнул Кей, быстро справившись с собственными тараканами. – Я тебе верю, это совсем не трудно. Для тебя важно быть честной и быть верной. Важнее, чем чье-то мнение.

– Нет, мне важно твое мнение. Очень. Мне важен ты. Вы оба, ты и Бонни.

Не знаю, как я почувствовала, что Кей улыбается – видеть я этого никак не могла. Просто он как-то расслабился, что ли. И погладил меня по голове.

– Вот о чем я и говорю. Ты умеешь говорить правду и себе, и другим. И слышать правду ты тоже умеешь, не так ли?

– Я… стараюсь.

– Тогда слушай. Я люблю тебя и люблю Бонни. Я не идеален и не собираюсь подстраиваться под чьи-то идеалы. Я эгоистичен до мозга костей и забочусь о собственном комфорте больше, чем о чем-либо другом, и ты прекрасно это знаешь. И знаешь, что если мне что-то не нравится – черта с два я с этим смирюсь.

– Ты и смирение? – чуть было не запротестовала я, но вспомнила похищенного лорда и синих китов, невольно улыбнулась и поцеловала Кея в ключицу. – Ну, если тебе хочется в это поиграть…

– Да, иногда хочется. Я люблю играть, ты ведь давно это поняла. Так вот, моя нежная Роза, продолжая логическую цепочку: мне хорошо с вами. В нашей семье. Если кому-то не нравится то, что мы делаем – это его проблемы, а не наши. Плевать я хотел на чужие мнения, у меня свое есть. А если оно кому-то кажется неправильным – смотри предыдущий пункт.

– Звучит, как программа властного мудака. Но ведь ты не такой. Ты… чуткий, деликатный, заботливый, ты… – вздохнув, я потерлась о него щекой. – Ты самый лучший на свете. И я знаю, для Бонии… и для меня… да, для нас обоих ты сделаешь что угодно.

– Я именно такой, Роуз. Настоящий властный мудак, и я все делаю для себя. Все же просто! Я люблю вас обоих, и сделать вас счастливыми – это самое лучшее, что я могу сделать для Ирвина Роберта Говарда. Мне хорошо, когда вы оба счастливы. Вы дарите мне то, что неспособны дать никакие деньги, никакая власть. Ничто и никто.

– Ты врешь, милорд Спонсор. Ты заботишься не только о нас с Бонни. Иначе бы хрен ты давал миллионы на искусство, экологию и всякое прочее.

– Я забочусь о себе. Мне нравится жить в комфорте, безопасности и чистоте. Не только в нашем доме, а везде. Я создаю комфортную обстановку для себя сейчас и потом. Что, если буддисты правы, и нам всем тут жить раз за разом? Вот представь, придется мне лет так через сто родиться где-нибудь в Африке, а там – голод, войны, эпидемии и прочий кошмар. А все потому, что я не задумывался о собственном будущем и собирался унести миллиарды с собой в могилу. Как думаешь, в гробу мне будет мягче гнить на баксах? Или, может быть, святой Петр при входе в рай потребует с меня оплатить вип-доступ?

– Есть ли у вас золотая карта, сэр? – мне так ярко представилась эта сюрреалистическая картина, что прямо захотелось написать об этом рассказ. Или фильм снять. – Без золотой карты вам доступны только райские кущи для бедных, с рекламными трансляциями и обязательной регистрацией в собесе.

– Как-то та, да. Вот ты понимаешь, почему надо вкладываться в будущее. Не тащить на своем горбу халявщиков и неудачников, а давать шанс тем, кто сможет его использовать. Поддерживать тех, кто работает и к чему-то стремится. Давать адекватную оплату за работу, чтобы люди были заинтересованы работать лучше. Азы управления, и я не понимаю тех, кто ими пренебрегает. Видимо, копят на вип-доступ в райские кущи.