Отступив назад, блондинка обнажила свой меч, и он описав смертоносную дугу, остановился как раз напротив шеи молодого человека.

Потус закрыл глаза и начал молиться богам, в надежде, что его смерть не будет слишком болезненной.

Вспышка молнии, и другой меч, блеснув сталью, встретился с мечом Каллисто, блокируя смертоносное лезвие и не давая ему обрушиться на шею юноши.

"Убери это, Каллисто", - Завоеватель была рассержена, что легко читалось во взгляде, обращенном на ее заместителя.

"О, Зена! Разве только ты должна веселиться?»

Откровенно игнорируя женщину, Зена убрала свой меч , и он, блеснув словно молния, рассек накинутую впопыхах рубашку Потуса, обнаружив скрывающую его рану повязку. Еще пару секунд и бинты тоже стали историей, открыв свободный обзор ран.

"Как это произошло?"

Потус сглотнул: " Я … спотыкнулся……. Великая ".

"Зена, он лжет! Позволь мне убить его ради тебя, Пожалуйста".

Юноша слегка пошатнулся от боли, причиненной мечом Завоевателя, путешествующего по шву раны.

"И… часто ли… ты врешь?»

"Нет , моя Госпожа", - промычал он сквозь сжатые зубы.

"Зе-на..."

"У тебя не останется ни одного шанса, если ты будешь врать мне. Надеюсь, ты это понимаешь?» - она еще больше усилила давление клинка на грудь Потуса.

"Я не буду, моя Госпожа!!!» - Хотя, он не смог удержаться от крика, он все еще, не смотря на подкашивающиеся ноги, старался сохранить вертикальное положение.

Слегка усмехнувшись, Зена убрала меч. "Может быть, я смогу воспользоваться услугами человека, способного оставаться стойким при... трудных… обстоятельствах. Доложи капитану королевской гвардии. Возможно, ему удастся вылечить тебя от неразумной…. неповоротливости".

До конца своей жизни Потус так и не смог понять, откуда у него взялись силы выдержать все эти испытания, но все последующие после этого ужасного дня, дни он молился богам за столь счастливый подарок.

Прежде чем кто-то смог что-либо сказать, все увидели движение руки Завоевателя. Пентрес со стоном повалился на спину. Его мертвые глаза уставились на сияющее солнце, из его груди торчал шакрам.

В воздухе застыла удовлетворенная улыбка Каллисто.

"Скажи мне, Каррелиус", - непринужденно обратилась Зена: "почему, мой приказ о сухом законе полностью игнорирован воинами твоего отряда?»

Каррелиус тяжело сглотнул , склонил голову и уставился на сапоги: “Виноват, моя Госпожа!”

Каллисто еще опять склонилась с лошади, прижав руку к уху: «Говори громче, старый осел. Не думаю, что Завоеватель слышит, как ты подписал себе смертный приговор. Я точно это знаю – не слышит».

Каррелиус поднял голову, его дыхание стало ровным: « Я сказал – виноват, моя Госпожа!»

Блондинка обнажила зубы в усмешке: «Именно это я и подумала, дорогуша». Выпрямившись, она повернулась к Зене с безумным взглядом: «Могу ли я, наконец-то, его прикончить?»

Завоеватель ударила коня и продолжила осматривать свои войска.

Каллисто, залилась победным смехом.

***

Габриель опустилась на колени рядом с воином, находившемся в бессознательном состоянии. Она нежно поглаживала его замечательные черные волосы и мягким голосом рассказывала истории про Зену, про ту Зену, которую она знала – великого воина, сумевшего встать на путь добра.

Однако, она не называла имени своей возлюбленной. Это было очень опасно.

Но, ни смотря ни на что, Габриель рассказывала свои самые лучшие истории, полные воодушевления и примеров того, как любовь и простое стремление к добру могут победить самое страшное зло.

Мужчина, разумеется, не отвечал, но звуки собственного голоса отвлекали Габриель от мыслей о том ужасе, что таился за пределами палатки лекаря, где сейчас воцарилась зловещая тишина.

Она прервала свой рассказ, чтобы смочить пересохшее горло. В этот момент она услышала топот приближающихся к палатке лошадей. Они остановились перед палаткой. Габриель выронила мех с водой и вытерла капельки с губ, ее сердце наполнилось возбуждением предчувствия и всепоглощающего ужаса.

Даже сквозь ткань палатки она ощущала присутствие Зены. Чувствовала ее запах – смесь конного запаха, запаха кожи и пота – вызывающие воспоминания прошлой жизни. Она схватилась за спинку кровати, на которой лежал раненый. Ее рука побелела от напряжения.

Удар хлыстом, звуки поправляемых доспехов, тихо открывшийся полог палатки, и… она здесь – во всем сеянии своего наряда, оружия и непостижимого магнетизма.

Габриель подняла свои глаза вверх, и ее горло опять неожиданно пересохло. Ее взгляд попал в плен чистых голубых глаз, сердце учащенно забилось, внутри все похолодело.

Это было тяжело представить – встреча с женщиной, чья холодность и отстраненность полностью затеняла любые проявления добра, присущие той, которую знала Габриель.

Все равно, что стоят лицом к лицу со своей противоположностью и искать отличия и сходства, зная, что в главном вы не похожи.

Габриель почувствовала головокружение, но поборола его усилием воли, воспитанной долгими годами.

Проникнув в полумрак палатки, Зена остановила свой взгляд на небольшой девушке с золотыми волосами, припавшей к земле рядом с занятой кроватью. Взгляд ее прекрасных зеленых глаз попал в плен глаз Завоевателя, которого она старалась рассмотреть.

В первый момент Зена, разглядев прекрасную мускулатуру, скрывающуюся под крестьянской одеждой, решила, что девушка – амазонка. Однако, присмотревшись, она не почувствовала опасности – чувства, всегда сопровождающего встречу с амазонками.

Более того, Завоеватель обнаружила нечто доброе, нежное и открытое в немигающем искреннем взгляде.

Если бы ее сердце не было бы так надежно похоронено под огромными слоями черной ненависти, она смогла бы понять, что это было.

Любовь.

Габриель почувствовала, как сила близкого присутствия Зены, заставляет ее прижиматься к земле. Но, она решила не дать страху взять вверх, и невозмутимо встала перед своей возлюбленной-ставшей-незнакомкой.

Чувствуя, что должна прервать неловкую паузу, бард позволила улыбке нарушить напряженность лица. «Эээ… Здравствуй». Она запнулась на секунду, соображая, как же Зена любит, чтобы к ней обращались. «Я… догадываюсь, ты не понимаешь кто я и как здесь оказалась».

Лицо Завоевателя оставалось по-прежнему безучастным. Если она и была оскорблена недостаточной почтительностью девушки, она этого не показала.

Габриель прочистила горло. «Хорошо.. но, раз ты уже здесь – что удивительно – меня зовут», - она сглотнула, «Габриель. Я лекарь».

Бровь поползла вверх.

«Я, действительно, лекарь», - торопилась объяснить бард. «Так случилось, что я проходила мимо, когда юноша получил ранение. Я зашила его, и Тао Фанг, твой лекарь, заметил меня», - закончила со светлой улыбкой.

Которая была тут же стерта мечом Завоеваетля, оказавшегося у ее подбородка.

Поддерживаемая своей великой верой в Зену, Габриель даже не моргнула, наоборот, стараясь прямо смотреть в прищуренные голубые глаза своего мучителя.

«Амазонка, не стоит рыть свою могилу глубже, продолжая своей вранье. Твоя смерть может наступить быстрее следующего удара сердца».

«Нет необходимости убивать меня», ответила Габриель как можно более спокойным в таких неудачных обстоятельствах голосом. «Я не сделала ничего плохого».

«Ты проникла в военный лагерь, заполненный тысячами солдат»

Габриель слегка воодушевилась: «Да, это так». Забыв, где находиться, и что женщина, стоящая перед ней, не ее подруга, она усмехнулась: «Что ты думаешь о моей технике? Шпион первого класса?»

Меч приблизился к жилке на ее шее, его нажатие, заставило вернуться на землю.

«Это была шутка».

Завоеватель постаралась скрыть свое изумление. Эта женщина, в сущности еще девочка, может стоять с упирающимся в ее шею мечом, улыбаться и рассказывать шутки, как будто перед ней не Завоеватель Греции, а самая близкая подруга. Кто она? Дурочка или умный враг, хитрее лисы, что иногда пробегает по земле Завоевателя?